Елена Касьян - Одна женщина, один мужчина (сборник)
Года четыре назад одним летним субботним вечером семейная пара поехала в гости к друзьям.
Поехали всей семьей. А когда они ехали куда-то всей семьей, то за рулем всегда была Женщина.
Потому что, во-первых, Мужчине-боссу по должности положено иметь личного шофера, а во-вторых, у Женщины, салаги, будет возможность получать ценные рекомендации, советы и уроки от «водителя с пятнадцатилетним стажем».
Как проходят эти самые уроки? Примерно так:
Мастер всегда полулежит, иногда ставит ноги на «торпеду» и постоянно комментирует вождение Женщины:
— Держи нормально руль.
Скорость 121–122 км/ч.
— Куда ты так гонишь? В машине, между прочим, находятся самые близкие тебе люди, и ты их подвергаешь опасности.
Скорость 118–119 км/ч.
— Чего ты плетешься, как беременная? (Эта фраза вообще гениальная. Какие все-таки глубокие познания у Мужчин в области женской физиологии!)
На дороге, по которой Женщина ездит каждый день.
— Сейчас будем сворачивать, включи поворот. Всё, можешь отключить.
На той же знакомой дороге.
— Сейчас направо. Сейчас налево. Смотри — впереди светофор!!!
— Не смотри на меня, смотри на дорогу!
— Как ты въезжаешь в гараж?! С правой стороны двадцать три сантиметра, а с левой двадцать пять. Надо, чтобы по двадцать четыре с каждой! Давай я тебе покажу, как надо!!!
Так вот. В тот субботний вечер у Мастера было ужасное настроение. И так как страдать в одиночку он не желал — решил срочно поделиться им со своей Женщиной.
Всю дорогу он «учил» Женщину ездить, несколько раз выворачивал руль, чтобы она не наезжала на маленькие камушки, ругал, что она слепая, раз эти камушки не видит, и когда они наконец добрались до гостей, Женщину трясло.
Они зашли в дом. Хозяйка Галя (пусть ее будут звать Галя, хорошо?) их радостно встретила, мужики пошли в гостиную говорить о футболе, а Женщина с Галей на кухню — поболтать о своем, о девичьем.
И тут Женщина не выдержала — и разревелась. Она очень редко показывала слезы посторонним людям, но накал был таким, что она не сдержалась и выложила Гале всё.
— Сразу видно, что ты молодая и зеленая! — успокоила подруга. — Я сейчас тебя научу, как надо делать.
Женщина перестала реветь и внимательно уставилась на собеседницу.
— Когда мой Сережа — (пусть будет Сережа, хорошо? В семье не без Сереж) — не в настроении и явно хочет передать его мне, я делаю так: смотрю в упор, потом опускаю голову, считаю до десяти и говорю себе: «Он несчастный человек. У него было тяжелое детство. Его не любит собственная мать. Неужели я посмею обидеть этого и так уже обиженного человека?»
Галя уставилась на Женщину:
— Поняла?
Женщина пожала плечами:
— У моего не было тяжелого детства. И мама его любит…
— Конечно, — согласилась Галя, — каждый мужчина индивидуален и то, что подходит для Сергея, никак не подойдет для Васи. — (Да, назовем мужа Женщины вот таким именем!) — Надо пошевелить извилинами и придумать «басню» для твоего Мужчины.
— Давай! — обрадовалась Женщина, но сникла: — Даже не представляю себе эту «басню». Может, «Ты виноват лишь в том, что хочется мне кушать?»
— Нет, это не наша басня. Именно этой басней пользуются наши мужья.
— Даже не знаю… — задумалась Женщина.
— Ну ты даешь! — удивилась Галя. — Это же очевидно! Он, твой Мужчина, — БОЛЕН.
Женщина заволновалась:
— Да? Чем?
— Как это чем? Ты посмотри на него, у него же на лбу написано: Я — БОГ!
— Ну зачем ты так… Он намного скромней, чем ты думаешь, и называет себя просто ЦАРЕМ…
— Ой, да, в звании ошиблась… А ты хоть знаешь, как эта болезнь называется?
— Мания Величия? — предположила Женщина.
— Да. И это не лечится. Он неизлечимо болен!
— Так… и что я теперь должна делать? Пойти и сообщить ему об этом?
— Ни в коем случае. От больного надо скрывать болезнь. Покуда хватит сил — скрывать и ничего не говорить. И самое главное, когда он начнет тебя учить жизни, ты внимательно загляни в его глаза, вспомни, что он болен, и обязательно искренне его пожалей. Скажи так: «Бедный, несчастный Вася! Он такой больной, он такой неизлечимо больной! И самое страшное, он даже не догадывается о своей болезни. Неужели я сейчас стану спорить и доказывать ему, что он не прав? Нет. Я не буду обижать и так уже больного человека. Я ведь не зверь…»
— И ты уверена, что это поможет?
— У меня работает. У моей свекрови работает. У сотни подружек работает. И у тебя сработает. Главное — побольше сочувствия, и все будет хорошо…
И вы знаете, ее совет Женщине очень помог.
Если вдруг конфликт возникает дома, то Женщина быстро уходит в другую комнату, рассказывает себе басню, и сразу становится легче!
А в машине она научилась отключаться от комментариев своего Мужчины.
Когда машина въезжает в гараж, она сразу убирает руки с руля и дает «маэстро» возможность преподать ей еще один урок.
Мужчина с удовольствием исполняет номер, что позволяет ему подняться еще на ступеньку в своем величии. И, хотя Женщина по-прежнему неправильно держит руль, гонит, как «как беременная», «маэстро» ей вчера подарил свой старый брелок от машины.
Наверное, это многое значит…
Вот только что? Кто-нибудь знает?
Ева Дзень
Письмо из тюрьмы
Белый цвет идет всем. Когда голые уродливые ветки покрываются снегом, тяжелые мягкие хлопья укрывают облупленные скамейки и пожухлую траву праздничной скатертью, унылое серое безвременье сменяется сверкающей белой зимой.
Через несколько месяцев, как по команде, почки взорвутся белыми цветами и белоснежные деревья вереницей выстроятся вдоль дороги, прекрасные, как невесты. Все невесты без исключения становятся красавицами, стоит им надеть подвенечное платье.
Белый всем к лицу. Когда они впервые встретились, на нем была белая майка, лицо казалось подсвеченным, темные волосы блестели. Она влюбилась сразу. В темнеющем небе сияли первые звезды, черное море накатывало на берег зеленые волны. Влюбленные шли, держась за руки, по косому мокрому песку — один шаг короче, второй длиннее, и им казалось, что они созданы друг для друга.
Лето закончилось, и им пришлось расстаться. Юра ушел в армию, а Юля вернулась к учебе на втором курсе филфака. Они пообещали отправлять письма каждый день или хотя бы раз в неделю. Она заваливала его посланиями. Ей нравилось писать ему много, часто, щедро, как пишут дневник, обильно пересыпая тексты шутками, нежными словами и милыми мелочами.
На почту отправлялись письма-загадки, письма-шутки, письма в картинках, даже письма в виде свитков, не считая просто обычных писем. Он пытался отвечать на каждое, но не выдерживал темпа. Такого темпа не выдержал бы никто. Она мечтала, что через два года они встретятся, сложат свои и его письма вместе, по порядку, по датам, и переплетут, и книгу эту — в синей обложке с золотым тиснением — они будут держать на почетном месте, на полке с альбомами, и показывать издалека гостям, детям и внукам.
Чтобы оставаться влюблеными, видеться необязательно. Иногда это даже лишнее, реальность мешает идеализировать объект страсти. В некоторых странах считают, что жениху и невесте перед свадьбой стоит встречаться как можно реже, чтобы оттянуть момент разочарования. Любовь должна оставаться слепой.
Как-то в институте объявили конкурсный отбор на студенческую олимпиаду. Олимпиада проводилась в Киеве, а от Киева до Днепропетровска, где располагалась воинская часть номер 3021, всего одна ночь в поезде. Юля без труда выиграла конкурс. Им с подружкой, такой же книжницей, доверили представлять родной институт. Юля собиралась махнуть в Днепропетровск после соревнований, но Юра вдруг сообщил, что увольнительная у него только в субботу.
А в этот день — третий тур. Решающий! Юля колебалась недолго. Когда она объявила Ире Суслик, что ночью уезжает в Днепропетровск, та лишь захлопала глазами. И уже когда Юля неслась по коридору с сумкой, крикнула вслед: «А как же… конкурс?!»
Юра встретил её на вокзале. Форма ему шла, но делала каким-то чужим. На мгновение Юля заколебалась — что она делает тут, в другом городе, рядом с этим незнакомым солдатом. Но он обнял ее, и все стало как прежде. Как же приятно снова быть в кольце его рук! Тела их прижались друг к другу, и она отпрянула, ощутив бедром что-то твердое. «Это кобура!» — сказала себе Юля, покраснев. Но это была не кобура.
— Идём, идём! — Он подхватил ее сумку и потащил за руку к выходу.
Навстречу по перрону хлынула толпа, и Юля крепко вцепилась в его ладонь. Из привокзального туалета потянуло смрадом, из динамиков громкоговорителя неслось неразборчивое бормотание, часы показывали без двадцати три, хотя на улице смеркалось. Они пронеслись сквозь вокзал, пересекли сквер, обогнули скопление маршрутных автобусов.
