Сирил Массаротто - Сто чистых страниц
…кофе и круассаны…
Кофе и круассаны? Что за нелепая мысль?
…кофе и круассаны…
Чей это голос?
— Месье, ваш кофе и круассаны! Давай просыпайся!
Открываю глаза. Рядом Джулия с подносом в руках.
Сон… Всего лишь сон.
Даже не воспоминание!
Я тру глаза и разочарованно улыбаюсь.
— Месье, завтрак в постель! В благодарность за то, что приютил меня.
— Как мило…
— Хотела сделать это вчера, но ты так рано ушел!
— Да, я… опаздывал на работу.
— А сегодня у тебя есть немного времени, так что наслаждайся!
Боже, какая она красивая. Я бы и правда насладился. Полы ее атласного халатика слегка расходятся, открывая взору пиршество, еще больше возбуждающее утренний аппетит.
Насытив желудок и глаза и удостоверившись, что, к несчастью, никакие номера страниц в блокноте не подчеркнуты, я в отличном расположении духа отправляюсь на работу и на входе встречаю Мика.
— Кстати, хочу поделиться новостью: с вечера субботы у меня кое-кто живет! Угадай, кто!
— Естественно, Кларисса! Думаешь, я не видел, как вы прижимались друг к другу и целовались, как подростки?
— А вот и не угадал! И вообще, мы с ней не встречаемся…
— Что ты натворил?
— Ничего! Я не виноват, честное слово! Она пришла вчера, поцеловала меня в щеку, сказал пару слов и засела в кабинете.
— Странно… В тот вечер вы выглядели такими счастливыми!
— Да, но мы просто друзья.
— Кто же тогда спит у тебя? Я ее знаю?
— Мы оба отлично ее знаем!
— Нет!
— Что такое?
— Только не говори, что Джулия!
— Именно она…
— Что она у тебя делает?
— Не волнуйся, она просто рассталась с парнем, и я приютил ее ненадолго…
— Делай что хочешь, но, по-моему, это плохая идея. Она наигралась и бросила тебя, а теперь, копа ты наконец более-менее пришел в себя, берет и как ни в чем не бывало возвращается.
— Прекрати, всего лишь помог по-дружески! И потом, есть и хорошая сторона: я получил завтрак в постель!
— Видел бы ты себя… Довольный, как питон! Давненько у тебя не было такой блаженной улыбки!
— Обычно говорят «довольный, как слон».
— Неважно! Все равно мне эта история не нравится. Когда она ушла, ты был не в себе… Так что осторожнее.
В этом весь Мик — постоянно пытается помочь мне. Мы одного возраста, но мне всегда казалось, что он мой старший брат. Еще в школе он оценивал шутки, которые я планировал устроить в классе: одобрял «благоразумные» и заставлял отказаться от чересчур рискованных. Например, во время соревнования по идиотским отговоркам некоторые он мне запрещал. Смысл игры состоял в том, чтобы вручить учителю записку, якобы написанную родителями и содержащую нелепое, совершенно неправдоподобное объяснение прогула. Приходишь на урок и с абсолютно серьезным лицом, без намека на улыбку протягиваешь дневник в надежде, что учитель поверит в эти небылицы. Мы перепробовали все: «был задержан полицией», «возил собаку на аппендэктомию», «попал в тракторную аварию». Однажды, после того как учитель спокойно принял объяснение «участвовал в кастинге к фильму Мартина Скорсезе», я чуть было на радостях не написал про «донорство органов». Меня отговорил Мик, хотя я сам понимал, что это выглядит подозрительно, к тому же я отсутствовал всего полдня. Но неделю спустя его самого поймали на вранье. Получив записку с фразой «отсутствовал по причине бабушкиной свадьбы», скрупулезный учитель проверь записи за год и заметил, что пресловутая бабушка уже умерла и похоронена. Причем дважды.
Иногда нам, конечно, доставалось, но чаще мы хохотали до слез и продолжаем до сих пор.
Я обожаю Мика, он такой забавный! Он часто смешит людей, но, как ни странно, делает это не специально. Его главная страсть — пение. Достаточно ему промурлыкать несколько слов, и он чувствует себя самым счастливым человеком в мире. Мик постоянно что-то напевает, подхватывает любую мелодию. Надо видеть, с каким старанием он выводит «Нарру birthday to you»![3] Словно стоит на подмостках Мэдисон-сквер-гарден. Я имею в виду, конечно, его отношение, а не талант — фальшивит он чудовищно.
А иногда Мик выдает потрясающие глупости.
— Я недавно был в музее Прадо в Мадриде, — абсолютно серьезно заявил он как-то за ужином. — Там отвратительный кофе!
Еще бывает, что вместо одного слова он использует другое. Или путает людей, не имеющих между собой ничего общего, например: «Лучший стрелок» — просто ужасный фильм, ни разу не видел, чтобы Траволта так плохо играл!»[4]
Из-за его красоты женщины закрывают глаза на эти глупости. А я прощаю ему все, ведь знаю, какой он милый и добрый. По-настоящему добрый.
Я не стал больше говорить о Джулии — уверен, Мик сам вернется к этой теме и будет читать мне мораль. Но сейчас, после небольшой паузы, он заявил, что у него есть невероятная новость: он встретил потрясающую девушку и, конечно, тут же влюбился. Она из конторы этажом выше, скорее всего, архитектор — прекрасная профессия! — и третий день подряд они оказываются в одном лифте. «Разве это не знак?!» Вчера они даже немного поговорили: она спросила, давно ли он здесь работает. Вот и все. Ее зовут Луиза, у нее красивый взгляд и длинные светлые волосы. А главное, у нее очень приятный голос, что страшно радует моего друга.
Я уже воображаю продолжение. Каждый понедельник он будет анонимно посылать ей букет цветов с очаровательной любовной запиской, полной нежности и надежды. Девушка подумает, что автор изысканных слов — скромный невзрачный программист из соседнего кабинета, украдкой бросающий на нее взгляды, и с каждой неделей будет все больше убеждаться, что этот человек не так уж уродлив, за его толстыми очками и прыщавой кожей скрывается удивительная душа, ведь настоящая красота бывает лишь внутренней. Она сама никогда не считалась красавицей и давно привыкла, что ее мало кто замечает, а уж тем более влюбляется. Поэтому она терпеливо станет ждать признания от своего не очень прекрасного принца, и с каждым днем он будет казаться ей все менее отталкивающим. А потом, через месяц или чуть больше, перед ней возникнет эдакий Брэд Питт и Джек Николсон в одном лице, спросит, понравились ли ей цветы и не хочет ли она поужинать вместе. И тут Луиза испугается. Она, конечно, откажется, в ее голосе даже проскочат грубоватые нотки. Потому что такой человек не может влюбиться в нее. Потому что за этим непременно что-то скрывается: наверняка он хочет поиграть с ней, причинить боль. В конце концов она придет к выводу, что надо быть чокнутым, чтобы засыпАть незнакомку цветами и стихами.
И тогда Мик снова будет несчастен. А я снова буду утешать его…
Хотя… По-моему, пришло время выполнить обещание, которое я себе дал.
Сделать так, чтобы мой друг обрел наконец свою половинку.
* * *
Укладываясь спать, я замечаю среди писем и газет на журнальном столике белый конверт без подписи. Открываю: на сложенном вдвое листе бумаги одна фраза, написанная от руки:
Он не твой.
Я тщетно верчу послание, внимательно разглядываю конверт. Ни подписи, ни объяснения.
Очевидно, кто-то ошибся адресом.
Ладно, пора в кровать.
Кажется, Джулия уже спит. Я слышу ее ровное дыхание, чувствую ее запах, но, несмотря на усталость, не могу заснуть. Ее присутствие не дает мне сомкнуть глаз, оно сулит сотни возможностей, рождает тысячи фантазий, миллионы картинок… Я бы, наверное, попытался претворить их в жизнь, но насколько многообещающе ведет себя Джулия в течение дня, настолько же холодной и неприступной становится к вечеру, вдребезги разбивая все мои надежды.
А я так хочу ее… Буду, наверное, ворочаться с боку на бок до самого утра — просто ужас! Когда Джулия так близко, мои былые чувства просыпаются, я вспоминаю, как любил ее. Как она любила меня. Вспоминаю нашу жизнь в старой квартире. Несмотря на ссоры и монотонность существования, я думаю об этом времени с ностальгией.
И хотя настоящая Джулия отказывает мне, я могу пережить любой момент из прошлого, могу заняться с ней любовью прямо сейчас.
Могу воскресить в памяти любой день: как отключили свет и мы оказались в абсолютно темной гостиной, как вернулись домой разбитые после бесконечной прогулки и вдвоем нырнули в ванну, как отдыхали в гостинице на море или даже как занимались любовью в примерочной магазина. Она увидела это в фильме и на следующий же день захотела попробовать.
Да, я могу заняться любовью с Джулией хоть сейчас. Достаточно написать на бумаге несколько слов.
Но я понимаю, что это неразумно. Не для того дедушка оставил мне блокнот.
Я не сделаю этого.
Даже если не усну до утра.
* * *
Кларисса пригласила меня на ужин. Я не ожидал, хотя в последние дни она была со мной чрезвычайно мила: часто заходила поговорить, приносила по утрам сладкий макиато, именно такой, как я люблю, даже пару раз украдкой погладила по голове.
