Павел Минайлов - PR-проект «Пророк»
Хозяин сам вышел им навстречу и проводил в комнату, посередине которой стоял накрытый на четверых стол.
— С нами еще кто-то будет? — спросил Виктор Иванович.
— Да нет. Это к нам девушки подъедут. Так, чтобы скрасить компанию. Хотя, если хочешь, можем их взять и — ко мне.
— Нет. Это уже не для меня.
— Ты просто не знаешь. Ведь как говорят: если человек знает, чего он хочет, значит, он или много знает, или мало хочет.
— Да нет, я действительно…
— Ладно, когда они еще подойдут.
Сколько Терещенко помнил Шустера, тот всегда был холостяком и всегда был рад рассказать о своих победах, смакуя самые интимные подробности. Терещенко не слишком верил этим рассказам, хотя как-то они оказались вместе на одной конференции в Сочи и Шустер все вечера проводил в компании двух молоденьких девушек.
Шустер считал, что еще вполне может пользоваться интересом со стороны женщин. Однажды женившись, он не смог прожить с женой и полугода. После разъезда с ней он уже не предпринимал таких попыток и называл себя убежденным холостяком. Не то чтобы он бегал за каждой юбкой, но и не упускал возможности сделать многозначительный комплимент какой-нибудь девушке, его помнили все секретарши, с которыми ему приходилось общаться. Во время отпусков и летом на пляже он чувствовал себя если не двадцати, то тридцатилетним, не слишком назойливо ухаживая за двадцатилетними девушками. Профессионалками он брезговал искренне, считая, что и сам еще способен вызвать симпатию, не прибегая к помощи денег. По этой же причине он никогда не демонстрировал свое общественное положение. На пляжах ему нравилось представлять себя эдаким Гарун аль-Рашидом, и потому он старался поддерживать себя в форме, занимаясь по утрам спортом. Так продолжалось до тех пор, пока однажды за спиной он не услышал шепоток: «Старый козел».
На новой должности Шустер полностью погрузился в работу, стал полнеть и недостаток душевного общения с «честными девушками» компенсировал поздними ужинами в компании с «разными девушками». Высокое положение и соответствующие доходы значительно упростили и ускорили процесс ухаживания, и Шустер снова поверил в то, что он еще хоть куда. И все же отсутствие семьи иногда нагоняло на него грустные мысли.
Продолжая вспоминать общих знакомых, Шустер с Терещенко принялись за ужин. После пары рюмок Шустер расслабился:
— Ты уж извини, Виктор Иванович, за мой тон иногда. Сам понимаешь — дружба дружбой, а служба службой. Зато табачок, как видишь, не врозь.
— Да что уж там, все понятно: я начальник — ты дурак, ты начальник — я дурак, — засмеялся Терещенко.
— Зря ты так. Дураки нынче не в моде. Зачем был бы нужен дурак на твоем посту?
— Да я шучу, Александр. Я же прекрасно понимаю, чем обязан тебе.
— Как говорит Антонович, если ты нашел подкову на счастье, значит, кто-то откинул копыта.
Через полчаса в дверях появился охранник Шустера и сказал:
— Александр Яковлевич, к вам дамы.
Шустер, задержав в руке рюмку холодной водки, кивнул:
— Пусть войдут, Вадик.
Охранник пропустил вперед двух высоких девиц, очень похожих на фотомоделей. Робко подойдя к столу, девушки представились. Шустер жестом пригласил их на свободные места. Ужин приобрел новый интерес.
— Может, передумаешь и все же ко мне? — спросил улыбающийся Шустер у Терещенко, но тот покачал головой.
— Тогда еще по рюмочке. Что будут пить дамы?
Дамы предпочли размяться шампанским. Шустер, подняв рюмку, провозгласил тост за плодотворную и приятную работу, что каждый понял по-своему.
Разговор за столом сменил русло. Можно было шутить, не напрягая голову работой или малоинтересными воспоминаниями. Мужчины казались себе, как в молодости, неотразимыми и остроумными.
Еще через час отяжелевший Терещенко поднялся, чтобы откланяться. Шустер проводил его до машины и пригласил в выходной день в баню. Отказывать начальнику было неудобно, и Терещенко обещал подумать.
VI. Будни (сентябрь — октябрь)
Работа в офисе Московского комитета по идеологии кипела. Рабочие дни Виктора Ивановича были наполнены до предела. Каждый день проводились заседания, почти ежедневно приходилось ездить на совещания в Центральный комитет или на официальные мероприятия.
По вечерам Терещенко старался не задерживаться на работе, но дома, сидя в кресле перед телевизором, он с головой уходил в писанину, готовя и обдумывая свои доклады и выступления.
В один из редких вечеров, когда сын был дома, он обратился к нему за помощью:
— Слушай, Илья, ты же у нас журналист по образованию. У меня завтра выступление по поводу рекламы. Я тут набросал полторы странички, а больше ничего в голову не лезет. Устал я что-то. Посмотри, может, чего подскажешь.
Сын углубился в чтение, но тут его отвлекли вечерние новости. Когда на экране появился Шустер, Илья воскликнул:
— Смотри-ка, твой шеф!
— Умеет говорить! — с некоторой завистью произнес Виктор Иванович.
— А кто ему пишет тексты?
— Он сам. Александр Яковлевич всегда пишет сам.
— А мы не хуже напишем! — пообещал сын.
На следующий день на конференции рекламопроизводителей Терещенко выступал с их совместно подготовленным докладом.
— Вы думаете, реклама формирует спрос?! — обратился он к рекламопроизводителям, которые, может быть, никогда так глобально не думали. — Нет! Реклама формирует мировоззрение! Реклама формирует систему ценностей — от конкретных чипсов до общих жизненных установок.
Правительство оказывает вам доверие и идет вам навстречу. Мы создали совет производителей рекламы и ассоциацию рекламодателей. Мы вправе ожидать ответных шагов и рассчитывать на то, что и вы прислушаетесь к потребностям правительства. Мы проводим реформы, и в том числе идеологическую. Вы нам помогаете. Но помогаете не совсем сознательно, а точнее сказать, неосознанно. Так помогайте же сознательно! Запомните, что каждый рекламный ролик — это агитка, это наш манифест. Приобретать, приобретать, приобретать, тратить, тратить, тратить! — вот что должно стать девизом каждого россиянина. Деньги — товар — деньги, товар — деньги — товар — с этой мыслью каждый россиянин должен засыпать и должен просыпаться. Вы должны понять, что рекламный слоган — не ваш девиз, а его девиз. Кредо и смысл его жизни.
То, насколько в него поверит каждый, определит место этого каждого в социальной иерархии. Вот она — ваша миссия!
После этого выступления Терещенко начал часто прибегать к помощи сына. И тон его сухих выступлений изменился. На встрече с мастерами культуры столицы, проходившей в рамках Первого московского фестиваля искусств, Виктор Иванович произнес зажигательную речь:
— Культура, — вот то, чем всегда гордилась наша страна! Культура — вот наше слабое место! Я не оговорился. Пусть это парадокс, но это так.
Вы, деятели культуры — передовой отряд нашего общества. И что же мы видим? Как развивается наша культура? Она задыхается и что-то лепечет о госфинансировании. Посмотрите вокруг: в каком веке мы живем? Вы можете представить себе, чтобы Голливуд финансировался из бюджета США?! Нет — он сам готов профинансировать кого угодно. Это — высокодоходный бизнес. Весь мир смотрит голливудские фильмы. Там крутятся деньги, сравнимые с нашим бюджетом! И, прошу заметить, деньги, заработанные самостоятельно!
Вы можете себе представить госфинансирование «Мулен Руж»?! А ведь это — жемчужина французской культуры. Наравне, не побоюсь этого слова, с Лувром.
Люди платят за право приобщиться к сокровищницам мировой и российской, классической и современной культуры. Предложу вам новое определение: культура — это то, что приносит деньги.
Что же молчат наши мастера культуры?! Где герои нашего времени?
Хочу обратиться к режиссерам. Наши современные инженеры человеческих душ снимают фильмы о нищих милиционерах, рискующих жизнью неизвестно за что. Не верю! Так и хочется повторить классика: «Не ве-рю!» Люди не работают за просто так. Этого не должно быть в нашей новой жизни. Материальная заинтересованность! Каждый труд должен вознаграждаться — вот как работают экономические законы! Вот она — правда современной России! Вот где открывается новый день!
Переверните листок календаря, уважаемые деятели искусств! Вы безнадежно застряли в прошлом. Посмотрите на героев продвинутой литературы и кинематографа. Убийцы и воры, коррупционеры, проститутки и наркоманы! Убийства и насилие! Посмотрите на это с другой стороны. Это же передний край борьбы в нашей жизни, где новое побеждает старое, отжившее. Где здоровые силы нашего народа поднимают голову, борясь с вековыми предрассудками устаревшей морали. Они не боятся выступить первыми, пойти против течения и развернуть это течение вспять благодаря собственной силе, благодаря личной инициативе — этого векового двигателя прогресса любой страны. Это — война. Война нового, молодого со старым, отжившим, а в войне не бывает без жертв. И их, этих новых героев, зачастую осуждают, так неприглядно они показаны. А ведь это — люди. Люди со своими переживаниями, со своей внутренней борьбой, своими внутренними противоречиями. Отразите их. И, как говорил Лермонтов, это будет интереснее истории целого народа. И государство вас поддержит. В том числе и финансово.
