Альберт Эспиноса - Все то, чем могли бы стать ты и я, если бы мы не были ты и я
Я видел зверские преступления, удовлетворенные желания, невыносимую боль, психологический террор и вслед за этим — любовь без границ, разнузданную страсть и безграничное счастье.
Когда я смотрю на человека, то сразу же ощущаю двойственность его натуры. Как будто мне показывают трейлер, демонстрирующий самый плохой и самый хороший момент его жизни. Просмотрев эпизоды, изображающие два основных события его биографии, я сразу же получаю двенадцать дополнительных сцен. Нечто вроде последовательности, ведущей от самого страшного к самому приятному. Что-то вроде дополнительных номеров билетов в главной лотерее.
Эти сцены напоминают уже не двухминутные трейлеры, а четырнадцатисекундные тизеры.
Порой эти двенадцать сцен дают мне ключ к пониманию человека, которого я изучаю. Нередко крайние точки бывают очень далеки друг от друга, и понять испытуемого бывает трудно. Характер человека определяют не крайности.
Я помню свой первый день сотрудничества с полицией. Я покупал багет в булочной на площади Санта-Ана. В тот день мой дар находился в действии. Неожиданно я во всех подробностях увидел, как булочник убивает свою жену, и сразу же вслед за этим ощутил его любовь к лошадям. Верховая езда была его страстью. Его преклонение перед этими животными наплывало на мучительную смерть женщины от его рук.
Я отправился в полицию. До сих пор не могу понять, как инспектор мне поверил. Именно его я сейчас называю шефом. Прошли годы, мы оба изменились физически, но в глубине души остались прежними.
Я помню, как рассказал ему все, что ощутил при общении с булочником. Он снял телефонную трубку и, нисколько не сомневаясь в своих действиях, послал на место преступления патруль, обнаруживший труп жены булочника, который тот собирался запечь в печи и скормить жеребцам и кобылам.
Когда инспектор рассказал мне об этом и показал фотографии расчлененного трупа, я ощутил свою беспомощность… Я не сумел спасти жизнь этой женщины. Она мертва, ведь мой дар показывает только то, что уже произошло.
Он никогда не показывает будущее — убийства, которые кто-то замышляет, темные жуткие сны, не воплотившиеся в жизнь.
Я никогда не видел задуманного, только то, что уже свершилось. В случае с балериной я видел только ненависть, но никогда не думал, что она закончится попыткой убить мою мать.
Я пошел на похороны жены булочника.
На душе у меня было тяжело, я чувствовал себя соучастником убийства, потому что, так или иначе, оказался свидетелем этой сцены.
Хотя и с опозданием, я присутствовал при ее смерти как каменный гость. Это трудно вынести. Я сравнивал себя с видеомагнитофоном, который воспроизводит то или иное событие, но не может передать его в прямом эфире. С мрачным наблюдателем трансляции в записи.
Шеф также был на похоронах. Он посмотрел на меня, но ничего не сказал. После того как церемония закончилась, он пригласил меня в кафе-мороженое. И в этом ужасном кладбищенском заведении сразу перешел к делу.
— Хочешь со мной работать?
— В полиции? — поинтересовался я.
— Да, — ответил он. — Хотя я предпочел бы, чтобы ты работал только со мной, чтобы избежать…
— Насмешек? — спросил я.
Он нашел верное слово, мне оно понравилось. В такой же ситуации его могла употребить моя мать.
— Недопонимания, — уточнил он.
Я ответил, что должен подумать.
Я обладал своим даром более шести лет, и мне никогда не приходило в голову, что он годится не только на то, чтобы открывать, какими странными бывают люди, низкими и бесконечно добрыми одновременно.
— Можно попросить тебя об одной вещи? — спросил он, когда я поднялся, не выпив ни глотка кофе-глясе.
Я знал, о чем он меня попросит. Когда я рассказываю людям о своем даре, все хотят испробовать его на себе. Чтобы я определил два крайних состояния, которые уживаются у них внутри, и двенадцать промежуточных чувств.
— Хотите знать свои полюса? — спросил я его без обиняков, облегчая ему задачу.
Он кивнул и одним глотком прикончил кофе-глясе.
Я привел в действие свой дар и посмотрел в глаза шефу.
— Вы убили одного заключенного. Убийство не было предумышленным и не преследовало определенной цели, — сказал я, мысленно просмотрев последовательность сцен. — Он погиб не от ваших рук, это сделал бородатый полицейский лет пятидесяти, но вы считаете себя ответственным за это убийство. Не можете о нем забыть.
Он побледнел. Я думаю, не слишком приятно встретиться в кладбищенском кафе с незнакомцем, который знает о твоей страшной тайне.
— У вас есть любовница, — продолжал я. — Девушка из Португалии. Вы очень счастливы с ней. Это ваш второй полюс. Вы встречаетесь в ней вечером по пятницам, в ее доме у реки. С ней вы чувствуете себя молодым. Эти часы, проведенные вместе, ваша самая большая радость.
Он не проронил ни слова. К тому же мне пришло в голову, что сегодня пятница и элегантный костюм и запах одеколона предназначались не покойной жене булочника, а португальской девушке, которой было около сорока.
Он снова промолчал, и я вышел из кафе.
Уже на улице я начал сомневаться, стоит ли принимать его предложение. Глядя на сотни могил, я решил, что это не для меня.
Я принял его предложение только два года спустя. За это время мы стали друзьями. Я познакомился с девушкой из Португалии и посетил могилу человека, убившего того заключенного. Полицейский с бородой оказался его отцом. У шефа так и не хватило мужества разоблачить его, но, рассказав мне об этом, он почувствовал себя лучше.
Почему я согласился с ним работать? Вероятно, чтобы придать своему дару какой-то смысл. Я нуждался в этом. Все мы хотим, чтобы наши действия имели смысл.
Стоя перед той дверью, собираясь повернуть ручку и познакомиться с самым знаменитым пришельцем в мире, я чувствовал, что мой дар обретает подлинный смысл.
Если по телевизору сказали правду, то представление, составленное мной о пришельце, поможет узнать его биографию, его происхождение и даже его намерения на нашей планете.
В каждом человеке добро и зло — это главные отправные точки. Как в игре, где нужно соединить четырнадцать точек, чтобы получить изображение.
Эти четырнадцать точек находились у меня в руках.
Я сделал глубокий вдох, включил дар на полную мощность и открыл дверь.
9
КРАСНЫЙ ДОЖДЬ НАД РЕБЕНКОМ
Я ожидал, что столкнусь за дверью с каким-то липким существом. Возможно, я думал так потому, что так представлял себе пришельцев из других миров.
Липкость, именно это свойство вертелось у меня в голове. Не знаю почему, но я не мог отогнать этот образ от себя.
Я открыл дверь со страхом. Он был там, сидел в центре камеры для допросов. Он смотрел не на меня, а в пол и совсем не был липким.
Ему было лет четырнадцать, выглядел он совсем как «человек» в традиционном смысле слова. И совсем не был липким.
Внешне он очень походил на Алена Делона в фильме «На ярком солнце». Полон жизненной силы и удивительно красив. Хотя он не отрывал глаз от пола, чувствовалось, что у него большие глаза и очень мягкие волосы.
Он ничего не сказал, даже не поднял глаз.
Я сел напротив. Нас разделял белый квадратный столик. Его поверхность была покрыта каракулями, которые выводят заключенные, когда остаются одни. Я мельком прочел обрывки фраз вроде: «я невиновен… я не должен находиться здесь… мои права нарушены».
Он продолжал сидеть, уставившись в пол. Словно застенчивый подросток.
Одежду ему выдали в заведении, где он содержался, нечто вроде голубой больничной пижамы. Под растянувшимся воротником была видна вполне обычная кожа. Совсем не липкая.
— Привет, — поздоровался я.
Он не ответил. Вероятно, не заметил меня или я его ничуть не интересовал.
На самом деле в нем не было ничего странного, обыкновенный мальчишка.
Я постарался поймать его взгляд, чтобы получить необходимую информацию, но сразу же почувствовал, что мой дар не работает. Несмотря на мою просьбу, электронные приборы и прослушивающие устройства были включены.
Я сделал жест в сторону большого зеркала на стене, показав на камеры, создававшие помехи.
Прошло несколько секунд. Пришелец закинул ногу за ногу. Его безразличие начинало раздражать меня.
Я ощутил, как отключаются один за другим электронные приборы, и мой дар постепенно набирает силу. Меня охватило странное удовольствие. Вроде того, которое испытываешь, глядя на теплый приятный цвет.
Когда выключилось последнее прослушивающее устройство, я почувствовал, что остался один. Смотревшие на нас через зеркало не слышали, о чем мы говорим, и не могли увеличить наше изображение с помощью зума.
Я остался наедине с пришельцем. Я ощущал свое могущество.
— Вчера умерла твоя мать, да? — спросил пришелец, даже не поднимая глаз.
