Ирвин Шоу - Полное собрание рассказов. 1957-1973
— Пьеса, которую мы сегодня посмотрели, — начала Вирджиния, осторожно наматывая спагетти на вилку, помогая себе еще и ложкой, — совсем неплохая. Мне она нравилась там, в зале, но, честно говоря, порядком я устала от всех этих ужасных женских персонажей. Ну буквально во всех пьесах в наши дни женщины или пьяницы, или нимфоманки, или сводят с ума своих сыновей, а то и губят две-три жизни в каждом акте. Будь я драматургом — написала бы милую, старомодную пьеску: героиня наивна и чиста, делает своего мужа настоящим мужчиной, хоть он человек слабый, много пьет и время от времени обворовывает босса, чтобы делать ставки на скачках.
— Будь ты драматургом — твое место в Голливуде.
— В любом случае, бьюсь об заклад, мне сопутствовал бы безумный успех. Спорю — зрители умирают от желания увидеть такую пьесу: посмотрели, вышли из театра и сказали: «Да, точно такой была моя мать, когда отец попал в беду в своем банке и двое детективов в штатском приехали из Нью-Йорка, чтобы с ним разобраться».
— Ну, если появится что-то в этом роде, — заявил довольный Роберт, — так отправишься на утренний спектакль одна, без меня.
— Ну а возьми наших сегодняшних актрис: играют уж так незамысловато — да их заменит любой прохожий с улицы, только он-то стесняется. Иногда просто диву даешься, как это у них хватает наглости требовать плату за билеты, чтобы поглазеть на их кривлянья. Когда я была девчонкой, актрисы на сцене так поражали своим искусством, что нисколько не жаль было денег, лишь бы пойти посмотреть: все знали — такого больше в жизни не увидишь, хоть миллион лет пройдет.
— А как ты находила Дьюз? — не без ехидства поинтересовался Роберт. — Что думала об игре Сары Бернар1 в свои десять лет?
— Ах как остроумно! Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю! Ну, возьмем хоть эту девушку, что тебе так понравилась сегодня на спектакле…
— Какая девушка мне понравилась? — озадаченно переспросил Роберт.
— Ну та, крупная… играла вероломную подружку главной героини.
— Ах та! — спохватился Роберт. — О чем ты говоришь?! Да не очень понравилась.
— А со стороны казалось — очень. Я уж стала бояться, что, пока она наконец уйдет за кулисы, руки у тебя от такого безудержного хлопанья покроются кровавыми пузырьками.
— Всего лишь выражал чувства знакомого. Мы как-то встретились на одной вечеринке.
— На какой это вечеринке? — Вирджиния даже есть перестала от удивления.
— У Лоутонов. Она училась в школе вместе с Энн Лоутон. Ты с ней встречалась?
— Не-ет, на этой вечеринке меня не было. Тогда я всю неделю провалялась с гриппом. — Вирджиния потягивала вино. — Как ее зовут?
— Кэрол… дальше не помню. Посмотри в программке.
— Оставила в театре. Ну и как она там выглядела?
Роберт пожал плечами:
— Я и разговаривал с ней минут пять, не больше. Рассказывала, что приехала из Калифорнии, ей ужасно не нравится работать на телевидении… что в прошлом году разошлась с мужем, хотя они остались хорошими друзьями… Ну, знаешь, обычный треп у этих Лоутонов.
— По ней и правда скажешь — из Калифорнии, — критически резюмировала Вирджиния.
— Она из Окленда — это далеко не одно и то же.
— Да вон и она собственной персоной! Стоит у двери.
Роберт поднял глаза: девушка одна, идет к середине зала; без шляпки, волосы небрежно убраны, простое пальтишко спортивного покроя, туфельки без каблуков… Глядя на нее, Роберт лишний раз убедился — с каждым годом актрисы становятся все более заурядными. Раза два она остановилась у столиков поздороваться с друзьями, потом направилась в самый угол, где ее ждала компания — трое мужчин и две женщины.
До Роберта вдруг дошло — сейчас она пройдет мимо их столика: так что делать — здороваться или нет? Во-первых, со времени этой вечеринки прошло два месяца; во-вторых, есть неписаное правило: актрисы, издатели, кинорежиссеры, вообще вся эта публика склонна сразу забывать тех, с кем случайно свела судьба, — если только те не работали в смежных областях искусства. Интересно — узнает она его? Сомнительно… но на всякий случай он заготовил легкую, бесстрастную улыбку: вдруг вспомнит — так он ее приветствует. А пройдет мимо — улыбка сойдет за реакцию на какое-то замечание Вирджинии.
Но она остановилась возле их столика, широко улыбаясь; протянула ему руку:
— Это вы, мистер Харвей! Как приятно снова с вами встретиться!
При ближайшем рассмотрении, подумал Роберт, она не становится красивее, но у нее дружеская, простая, располагающая улыбка, а голос звучит так, словно она в самом деле рада его видеть после того пятиминутного беспредметного разговора в углу шумной гостиной Лоутонов два месяца назад.
— Хэлло! — поздоровался он. — Позвольте вам представить мою жену, мисс Байри.
— Как поживаете, мисс Байри? А мы только что говорили о вас, — откликнулась Вирджиния.
— Мы видели сегодня ваш спектакль, — пояснил Роберт. — Нам обоим вы очень понравились — прекрасно играли.
— Как мило с вашей стороны! Приятно это слышать, даже если вы немного лукавите.
— А что вы скажете об этом драматурге? — спросила Вирджиния. — А по-моему, странный тип.
— Материнский комплекс. — Мисс Байри многозначительно поглядела в потолок. — Все молодые авторы, которые приходят в наши дни в театр, похоже, страдают одним и тем же: их как будто постоянно преследует, не дает покоя идея войны. Но это далеко не так: все это лишь родная мамочка.
— Ну, этим грешат не только молодые авторы, — улыбнулась Вирджиния. — Это ваша первая пьеса, мисс Байри?
— Боже, конечно нет! Я занята еще в трех: «Сожаление», «Шестинедельные каникулы»… Даже не помню названия третьей… что-то о турках. Пока идет, но в субботу ее снимают с репертуара.
Вирджиния повернулась к Роберту:
— Ты видел хотя бы одну из них, дорогой?
— Нет, не пришлось. — Роберт искренне удивился ее вопросу — никогда ведь не ходил в театр один, без нее.
— О, целых три пьесы! — Вирджиния делала вид, что ей в самом деле интересно. — Так вы уже давно здесь, в Нью-Йорке?
— Два года. И ни одной строчки театральных критиков!
— Два года-а… — протянула Вирджиния, стараясь быть подчеркнуто вежливой. И снова повернулась к Роберту: — Откуда, ты сказал, приехала мисс Байри? Из Голливуда?
— Из Окленда, — поправил ее Роберт.
— Вероятно, после Окленда Нью-Йорк вам кажется таким восхитительным, возбуждающим? — спросила Вирджиния.
— Мне он нравится, — призналась мисс Байри — по-детски откровенно, восторженно. — Несмотря на все неудачи.
— Ах, извините! — спохватилась Вирджиния. — Почему вы стоите? Стоя разговариваете о театре? Не угодно ли вам присесть, выпить с нами?
— Спасибо, меня ждут — вон за тем столиком, в углу.
— Ну, в таком случае как-нибудь в другой раз.
— С превеликим удовольствием. Как приятно познакомиться с вами, миссис Харвей. Мистер Харвей говорил мне о вас. Надеюсь, мы еще увидимся. Желаю вам провести хороший вечерок, до свидания. — И, широко улыбнувшись и помахав рукой на прощание, она пошла к столику, где ее ожидали друзья.
Роберт снова сел на свое место. За столом на несколько секунд воцарилась тишина.
— Да, трудная жизнь у этих актрис, — вымолвила наконец Вирджиния.
— Согласен.
— «Шестинедельные каникулы»… Стоит ли удивляться провалу пьесы с таким ужасным названием. Она играла главную роль?
— Не знаю. Я ведь сказал тебе, что эту пьесу не видел.
— Да, сказал, — подтвердила Вирджиния.
Снова замолчали; Вирджиния нервными движениями теребила ножку бокала.
— Как жаль, что мисс Байри не выпила с нами, — продолжала она. — Мы могли бы узнать от нее много интересного о жизни театра — ведь она, согласись, так увлекательна, просто очарование. Как ты считаешь?
— Что с тобой происходит? — насторожился Роберт.
— Ничего, — ровным тоном ответила Вирджиния, — абсолютно ничего. Ну, ты покончил с едой?
— Да, все съел, как видишь.
— В таком случае заплати и пошли отсюда!
— Ви-ирджи-иния… — отозвался Роберт жалобно, растягивая слоги.
— Ро-о-о-берт! — передразнила его Вирджиния.
— Послушай, что все это значит?
— А ничего…
— Но я-то вижу… В чем дело?
Вирджиния, подняв на него глаза, смотрела в упор.
— Мисс Байри! — фыркнула она. — А я думала, тебе неизвестна ее фамилия.
— Ах! — тоскливо воскликнул Роберт. — Снова начинается один из этих занудливых вечеров!
— Ничего не начинается, никаких занудливых вечеров! — огрызнулась Вирджиния. — Попроси чек, я хочу домой.
— Официант! — гаркнул Роберт, не спуская глаз с Вирджинии. — Счет, пожалуйста! — Жена его похожа сейчас на великомученицу.
— Послушай, — начал Роберт, — не знал я ее фамилии!
— Ты сказал: «Кэрол… дальше не помню», — проявила внимательность Вирджиния.
