Чудо как предчувствие. Современные писатели о невероятном, простом, удивительном (сборник) - Водолазкин Евгений Германович
Обзор книги Чудо как предчувствие. Современные писатели о невероятном, простом, удивительном (сборник) - Водолазкин Евгений Германович
«Чудо как предчувствие» — сборник рассказов и эссе современных авторов. Евгений Водолазкин, Татьяна Толстая, Вениамин Смехов, Алексей Сальников, Марина Степнова, Александр Цыпкин, Григорий Служитель, Майя Кучерская, Павел Басинский, Алла Горбунова, Денис Драгунский, Елена Колина, Шамиль Идиатуллин, Анна Матвеева и Валерий Попов пишут о чудесах, повседневных и рождественских, простых и невероятных, немыслимых, но свершившихся. Ощущение предстоящего праздника, тепла, уюта и света — как в детстве, когда мы все верили в чудо.
Книга иллюстрирована картинами Саши Николаенко.
ЧУДО КАК ПРЕДЧУВСТВИЕ
Современные писатели о невероятном, простом, удивительном
(сборник рассказов и эссе)
Книга издана при поддержке компании «Эн+»
Автор идеи и куратор проекта Анна Попова
Составитель Вероника Дмитриева
Художественный руководитель проекта Вера Курочкина
Дизайн и макет Андрея Бондаренко
Иллюстрации Саши Николаенко
© Водолазкин Е. Г., Степнова М. Л., Толстая Т. Н. и др., тексты
© Бондаренко А. Л., оформление
© Николаенко С., иллюстрации
© ООО «Издательство ACT»
Мы на всех путях дойдем до чуда!
Этот мир — иного мира тень,
Эти думы внушены оттуда,
Эти строки — первая ступень.
Мы не понимаем происходящих событий, в том числе чудес, потому что смотрим с изнанки и видим узелки и торчащие нитки, но если зайти с лицевой стороны, мы увидим, что ангел вышивает полный смысла и красоты узор.
Евгений Водолазкин
Чудо как необходимость
Чудо, по Далю, это «всякое явленье, кое мы не умеем объяснить по известным нам законам природы». Ни в малейшей степени не оспаривая автора живаго великорусскаго, задаешься вопросом: а законы природы — не чудо? Не чудо ли, что хаос превращается в космос?
Как все неорганизованное, хаос предшествует космосу. Иной порядок логически несостоятелен. Впрочем, и после воцарения космоса хаос не то чтобы совсем ушел. То тут, то там он подмигивает нам из разных интересных точек — будь то Бермудский треугольник или какое-то шотландское озеро. Не сказать, что сводки оттуда отличаются убедительностью. Значимо скорее то, что увлечение масс такого рода сведениями говорит о неистребимом влечении к хаосу, к изнанке бытия.
Мир Божий — это гармония, которая характеризуется вовсе не тем, что «не кончается объятье». Да, наилучшим образом гармония проявляется в вещах красивых вроде небесных светил, радующих нас — каждое в положенное ему время. Но в природе существует и единство несходного. Даже антагонистического. Пищевая цепочка — несмотря на откровенную жесткость отдельных ее звеньев — это тоже род гармонии. Сюда же можно отнести и сосуществование человеков, которые суть общественные животные.
Здесь ассоциация невольно возвращает нас к пищевой цепочке: что ж, мы, люди, умеем есть друг друга. Очень даже. Следует признать, что цивилизационный слой чрезвычайно тонок — и смывается первой же серьезной волной, будь то революция, война или голод, а под этим слоем — такие бездны… Добрососедские отношения в одночасье сменяются доносами, а вечерние шахматы под липой — безмолвной и сосредоточенной резней. Хаос, иначе говоря, не дремлет, из чего со всей очевидностью следует, что космос — чудо.
Это не значит, что в пределах возникшей гармонии не может быть дальнейших чудес. Иногда отлаженный механизм законов природы начинает сбоить: вошли во взаимодействие не те шестерни, заржавели зубцы — мало ли что случается с механизмами. В таких случаях обращаются к Механику.
Это, так сказать, соображения общего характера. Теперь — о вещах самых что ни на есть конкретных. Я спрашивал у своих друзей, было ли в их жизни чудо. Почти все ответили, что было. С позволения собеседников рассказываю о двух из них.
Первый случай связан с Александром Аузаном (для своих — просто Сан Санычем) — выдающимся экономистом, чьи идеи развиваются сегодня его многочисленными учениками. В 2000 году Сан Саныч ездил на конференцию в Дурбан (ЮАР). Страна непобедившего апартеида решила продемонстрировать ученым гостям национальный сафари-парк, полный животных, для наших широт нехарактерных.
Сопровождал исследователей гид, разбиравшийся в местной фауне не хуже, чем гости в экономике. Подобно опять-таки экономистам, он не боялся разочаровать свою аудиторию плохим прогнозом и сообщил, что вследствие недавних дождей животные спрятались и увидеть их, скорее всего, не удастся. При этом с каждого гид взял расписку, что машину он не покинет (угроза нападения львов), а также не будет брать с собой оружие. Расписка предполагала, что экскурсанты едут на свой страх и риск и не будут, так сказать, в претензии, если кто-нибудь из представителей местной фауны их съест. После того как бумаги были подписаны, джип со смельчаками отправился в путь.
Как это нередко случается в сфере экономики, действительность разошлась с прогнозами. Животных экскурсанты встретили. Что больше всего поразило Сан Саныча — так это розовый цвет всех увиденных им зверей. У гостей складывалось впечатление, что они смотрят на мир сквозь розовые очки. Романтический этот цвет объяснялся тем, что обильными дождями размыло местную розовую глину и все животные, как по команде, приобрели цвет окружающей среды. Все — кроме крокодила, не пожелавшего покинуть ряды зеленых.
Часа через три езды по розовой поверхности участники конференции увидели розового слона.
Смею утверждать, что из всех присутствующих эти строки мог вспомнить только Сан Саныч. Рожденный в СССР, он знал эту песню. Помните? «Боба и слон», фильм нашей юности.
Да, не носил. Но остальное с песней, увы, не перекликалось. Розовый слон был очевидным образом разъярен и несся прямо на машину. Джип мгновенно дал задний ход, но пространства для маневра у него не было: за спиной путешественников бурлила разлившаяся от дождей река. В обычное время ее еще можно было как-то преодолеть на джипе, но сейчас об этом не могло быть и речи.
С хладнокровием исследователя Сан Саныч поясняет, что африканские слоны немного меньше индийских. Но вообще-то тоже большие. Даже не будучи зоологом, можно предположить, что в сложившейся ситуации разница между породами не сыграла бы значительной роли.
Пассажиры джипа лихорадочно припоминали текст инструкции. При виде приближающихся зверей в ней предлагалось сразу же закрыть окна. Неизвестно, какие звери имелись там в виду, но совершенно ясно, что не слоны. Сминая джип, как консервную банку, слон едва ли стал бы рассматривать, закрыты ли в нем окна. Все приготовились к худшему.
Оттягивая развязку, скажу о подоплеке события, состоявшей в непростых отношениях между слонами и носорогами, поскольку проблема коммуникации — она и в Африке проблема. Короче говоря, есть на районе два главных авторитета: слон и носорог. Не лев, заметьте, не крокодил, а именно слон и носорог.
Эти парни, как апокрифический Китоврас, никогда не сворачивают с дороги. Что в тот памятный день и привело их к столкновению. Слон оказался сильнее и отправил носорога в форменный нокаут. Одержав чистую победу над соперником, слон поднял голову — и увидел джип, который в воинственном угаре принял за еще одного носорога. Если вспомним историю с ветряными мельницами, то поймем, что такое происходит не только в царстве животных. Слоны, как и люди, видят ровно то, что ожидают увидеть. Победив одного носорога, розовый слон был полон решимости победить и другого.
И вот он, момент чуда. Перед мчащимся в ярости слоном на дорогу садятся четыре птицы. Что за птицы, откуда слетели? С неба — больше неоткуда. Пестрые, размером с гуся. Марабу? Трудно сказать. Одним словом, райские птицы. И слон — останавливается. Он завороженно смотрит на птиц и как бы погружается в раздумья.
