Джон Стейнбек - Святая дева Кэти
Обзор книги Джон Стейнбек - Святая дева Кэти
Джон Стейнбек
Святая дева Кэти
В одном селении в 13… году жил дурной человек, у которого была дурная свинья. Дурным человеком он был, потому что много смеялся, смеялся не вовремя и не над теми, над кем надо было смеяться. Он смеялся над хорошими братьями-монахами из аббатства, когда те приходили к нему за виски или за слитком серебра, и он смеялся над теми, кто платил церковную десятину. Когда брат Клемент свалился в пруд у мельницы и утонул, потому что не захотел бросить мешок с солью, который нес, дурной человек Рурк смеялся до тех пор, пока не слег из-за этого в постель. Когда вспоминается этот отвратительный смех, сразу становится ясно, каким дурным человеком был Рурк, и не удивительно, что он не платил церковную десятину и тем самым заставил поговаривать об отлучении от церкви. Лицо Рурка не соответствовало смеху. Оно было мрачное и, когда он смеялся, всегда выглядело так, словно ему оторвало ногу. В довершение всего он называл людей дураками, что было жестоко, даже если и справедливо. Никто не знал, что сделало Рурка таким дурным, кроме того, что он когда-то был путешественником и видел мир только в дурном свете.
Понятно, в какой атмосфере выросла дурная свинья Кэти, и это не удивительно. Существует множество историй о том, что Кэти выросла в окружении себе подобных, таких же нехороших свинок; о том, что папаша Кэти был любитель поесть цыплят и каждый знал это; о том, что мать Кэти ела разный мусор и съела бы своих детишек, если бы ей это позволили. Но это все досужие вымыслы. Отец и мать Кэти были обычными нормальными свиньями, настолько, насколько это позволяла природа, а позволяла она немного. Но, однако, у них был скромный нрав, как у большинства людей.
Мать Кэти была самой маленькой из помета симпатичных розовых и голодных свинок, очень порядочных и любезных. Вы видите, что плохое Кэти не получила по наследству, а, должно быть, переняла это от человека по имени Рурк.
Кэти лежала на куче соломы с прикрытыми глазами и розовеньким сморщенным носом, самый прелестный и спокойный поросенок из тех, что вы когда-либо видели, до тех пор, пока Рурк не отправился в хлев, чтобы дать имена свиному потомству. «Ты будешь Бриджит, – сказал он, – а ты – Рори и повернись ты, маленький дьявол, Кэти», – и с этой минуты Кэти стала плохой свиньей, самой плохой из всех, что были в графстве П.
Она стала высасывать почти все молоко, и даже если она не могла сосать, то ложилась так, что бедным Рори и Бриджит и остальным, поменьше, почти ничего не доставалось. Довольно скоро Кэти стала в два раза крупнее и сильнее своих собратьев. А что касается ее дурного характера, то однажды Кэти поймала Бриджит и съела ее. Та же участь постигла и остальных. С таким началом от Кэти можно было ожидать любого греха. И действительно, вскоре она стала питаться цыплятами и утками, до тех пор, пока не вмешался Рурк. Он поместил ее в прочный хлев, по крайней мере, он был прочным с его точки зрения. После этого всех цыплят, что ела Кэти, она добывала у соседей.
Вы бы только видели морду Кэти. С самого начала она имела весьма злобный вид. Злые желтые глазки могли напугать любого, даже если при нем была толстая палка, чтобы ударить этого дьявола по носу. Она стала кошмаром для окружающих. Ночью Кэти удавалось выскользнуть из дыры в стене хлева, чтобы совершить налет на курятник. Время от времени исчезал маленький ребенок, и никто больше ничего не слышал о нем. А Рурк, которому следовало бы стыдиться и лить слезы, продолжал нежно и заботливо растить Кэти. Он говорил, что она лучшая свинья, которая у него когда-либо была, и лучшая в графстве.
После всего случившегося распространился слух, что это проделки человека-свиньи, который бродит по ночам, кусает людей за ноги, подрывает деревья в садах и пожирает домашних птиц. Некоторые в своих фантазиях пошли дальше, утверждая, что якобы сам Рурк переодевается свиньей и ворует по ночам, перелезая через ограду. Вот такая была репутация у Рурка.
В надлежащее время Кэти стала большой свиньей, и пришло время выводить потомство. Боров, которого привели к ней, с того же дня стал бесплоден и ушел с подозрительно печальным взглядом, ошеломленный и растерянный. Но Кэти стала разбухать и разбухать, и однажды ночью у нее родились поросята. Она их чистила и облизывала с таким старанием и усердием, что можно было предположить, будто материнство изменило ее. Однако, когда она все это сделала, то положила их в ряд и съела всех, одного за другим. Это было слишком, даже для такого дурного человека, как Рурк, а ведь все знали его именно таким, – свинья, которая съела своих детей, – это было выше человеческого понимания.
Неохотно, но все же Рурк решил заколоть Кэти. Он уже взял нож, готовый ко всему, когда вдруг на дороге показались брат Колин и брат Пол, собирающие церковную десятину. Они были посланы аббатством М. и не слишком надеялись получить что-либо от Рурка, но подумали, что сделают еще одну попытку, во всяком случае, так поступил бы каждый.
Брат Пол был худощавым крепким человеком со здоровым цветом лица, на котором была написана набожность, и пронзительным взглядом карих глаз, в то время как брат Колин был низеньким и толстеньким человеком с широким круглым лицом. Брат Пол ожидал милостей от Бога на небесах, но брат Колин был за то, чтобы исполнить все это на земле. Люди называли Колина чудесным человеком, а Пола – хорошим. Они вместе собирали церковную подать, и то, что брат Колин не мог добиться увещеваниями и уговорами, брат Пол вырывал угрозами и красочными описаниями адского пламени.
– Рурк! – сказал брат Пол. – Мы пришли получить причитающееся. Ты же не хочешь, чтобы твоя душа горела в огне, как тебе и подобает, не так ли?
Рурк перестал точить нож, и его глаза, налитые злостью, могли бы сравниться с глазами Кэти. Он было засмеялся, но смех застрял у него в глотке. На лице его появилось то же выражение, что и у Кэти, когда та поедала своих детей.
– У меня есть для вас свинья. Очень хорошая свинья, – сказал Рурк и спрятал нож.
Монахи были изумлены. К этому времени они не ожидали от Рурка ничего хорошего, кроме того, что он мог спустить на них своих собак, а Рурк смеялся над тем, как они запинались о свои сутаны.
– Свинья? – спросил недоверчиво брат Колин.
– Какая свинья?
– Свинья, которая сейчас находится в хлеву, – ответил Рурк, и его глаза, казалось, пожелтели.
Братья поспешили в хлев и заглянули внутрь. В полумраке они увидели Кэти, ее громадные размеры и жир поразили их, и они удивленно таращили глаза. Колин не мог думать ни о чем, кроме огромного окорока и грудинки.
– У нас будет хорошая колбаса, – прошептали они. Но брат Пол думал и о том, как похвалит их отец Бенедикт, когда услышит, какую свинью они получили от Рурка. Пол повернулся.
– Когда вы отправите ее? – спросил он.
– Я ничего не буду отправлять! – закричал Рурк. – Это ваша свинья. Забирайте ее с собой или она останется здесь.
Братья не спорили. Они были рады получить хоть что-нибудь, а тут на них свалилась целая свинья. Пол протянул веревку через носовое кольцо Кэти и вывел ее из хлева; в этот момент Кэти последовала за ним, поскольку она действительно была хорошей свиньей. Они втроем вышли через калитку, и Рурк крикнул вслед: «Ее зовут Кэти», – и смех, который он едва сдерживал так долго, вырвался наружу.
– Это замечательная большая свинья, – заметил смущенно брат Пол.
Брат Колин хотел о чем-то спросить его, когда вдруг что-то словно волк схватило его сзади за ногу. Колин завопил и завертелся на месте. Это была Кэти, с довольным видом жующая кусок икры, и взгляд ее напоминал взгляд дьявола. Кэти жевала медленно и глотала; затем она попыталась заполучить еще один кусочек от ноги брата Колина, но в это мгновение брат Пол сделал шаг вперед и пнул ее в рыло. Если до этого в глазах Кэти была злость, то теперь они стали глазами демона. Она рассвирепела и зарычала, ринулась вперед, храпя и щелкая зубами, похожими на зубы бульдога. Братья не стали испытывать судьбу; они помчались через заросли колючего кустарника, подбежали к рядом стоящему дереву и забрались на него. Они не успокоились, пока наконец не оказались в пределах, недосягаемых для ужасной Кэти.
Рурк вышел за калитку понаблюдать за ними издалека. Он смеялся настолько самозабвенно, что они поняли, – помощи они не дождутся. Внизу, на земле, Кэти рыла почву и выбрасывала огромные куски торфа, тем самым демонстрируя свою силу. Брат Пол бросил в нее ветку, но она разодрала ее на мелкие щепки и втоптала в землю своими мощными копытами, все время кося на них желтые глаза и ухмыляясь.
Два монаха сидели на дереве и с испугом смотрели вниз, головы их вросли в плечи, и они крепко вцепились в свои сутаны.
– Ты влепил ей хорошую затрещину по носу, – сказал брат Колин.
Брат Пол посмотрел на свою ногу и затем на толстое рыло Кэти.
