Майкл Чейбон - В поисках дома
Майкл Чейбон - В поисках дома краткое содержание
Майкл Чейбон
В поисках дома
Дом был абсолютно неподходящий. Стилизован под нормандский замок: эксцентрично выгнутая крыша, грузная башня с коническим куполом, декоративные мелкие стеклышки в окнах нижнего этажа, стены увиты плющом. Все это великолепие высилось на северо-западном берегу озера Вашингтон, в двух минутах езды от места, где выросла Кристи. Район регулярно подвергался нашествиям садовников, ландшафтных архитекторов и поставщиков брусчатки из настоящего умбрийского гранита. Но на этот замок, со всей очевидностью, навели дополнительный, предпродажный марафет. Голубые ставни свежевыкрашены: краска блестит и еще нигде не отслаивается, вокруг анютиных глазок чернеет свежая мульча, а бескрайний газон после стрижки, казалось, еще и отшлифовали наждачной бумагой. Табличка агентства недвижимости, установленная для привлечения потенциальных покупателей, представляла собой благопристойный гербовый щит в красно-белых тонах на кованой чугунной подставке. На щите значилось только имя — «Герман Силк» — и телефонный номер, начертанный изящным рубленым шрифтом.
— Это он? — спросил Дэниэл Даймонд, и сердце у него упало в пятки — или еще глубже, в какую-то головокружительную пропасть. Хотя все стекла были опущены, в машине мистера Суина было не продохнуть от запаха хозяйского одеколона — едкого экстракта грушанки и рассола; чем ближе они подъезжали к дому, тем интенсивнее благоухал риэлтор — разнервничался, что ли? На Дэниэла, страдавшего аллергией, этот аромат сильно действовал. «Что ж я утром кларитин не выпил?» — корил себя Дэниэл. — Это он и есть?
— Он и есть, — пробурчал Суин устало, таким тоном, словно уже целый день колесит с ними по городу на своем дряхлом «мерседесе» и показывает замечательные дома, один другого краше, а Дэниэл с Кристи все бракуют под самыми вздорными предлогами. В действительности день только начинался — еще только десять утра, а нормандский замок был первым домом, к которому их привез риэлтор. Суин был пожилой, какого-то неопределенного возраста мужчина с коричневой, продубленной кожей. Он был одет в зеленую рубашку-поло, рыжие мокасины и клетчатый полотняный пиджак оттенка той целлофановой травы, которой обычно выстилают сувенирные пасхальные корзинки. Морщины, будто прочерченные по линейке. Стрижка под ежик. Подбородок — как два согнутых пальца. Нос, испещренный мелкими красными письменами. Все это придавало Суину сходство с высококлассным, но спившимся летчиком. — А чем этот дом плох? Вас не заслуживает?
Кристи Кайт, жена Дэниэла, многозначительно поглядела на мужа с переднего сиденья — ездить на заднем она не могла, ее моментально укачивало.
— Э-э-э… Мистер Суин, он ужасно большой, — сказала она, зондируя почву, подавшись вперед, чтобы риэлтор не загораживал ей замок. Кристи получила высшее образование в Пало-Альто: изучала французский и возглавляла группу чирлидерш — воодушевляла местную футбольную команду, которая непременно проигрывала ответственные матчи. Кристи держалась с агрессивной учтивостью выпускницы Стэнфорда и смотрела на всех словно с вершины живой пирамиды из напряженно застывших гимнасток. Когда она была еще школьницей, ее избрали Яблочной королевой[1] штата. От матери Кристи выучилась прилагать невообразимые усилия, чтобы устроить свою жизнь на образцовый манер, точно на картинке из журнала «Мой дом и сад», а затем сокрушаться со столь же невообразимым размахом, когда черные сливы в красной миске от «Маккой» оставались несъеденными и воняли на всю кухню, или когда ослепительно-белое озерцо хризантем посреди главной клумбы уничтожала тля.
— Не знаю, мистер Суин, — проговорил Дэниэл, — я тоже как-то… Наверно…
— Но дом, конечно, очаровательный, — прервала его Кристи. Наморщила лоб, сощурила глаза. «Изо всех сил пытается, — осознал Дэниэл, — вообразить, как живет под этой крышей в этом доме вместе со мной». Идея приобретения дома, как и все меры, предпринятые ими для спасения брака: визиты к семейному психотерапевту, долгие прогулки, просмотр фильма под названием «Бриттани и ее любимая плетка», — исходила от Кристи. Но через мгновение лицо у Кристи поскучнело, она перевела взгляд на Дэниэла, и тот впервые после их свадьбы, состоявшейся позапрошлым летом, заметил в глазах жены проблеск самого настоящего отчаяния, боязни, что для их семьи вообще не найдется пристанища: ни в Сиэтле, ни в любом другом уголке планеты. Передернув плечами, Кристи покрепче завязала на голове косынку — полоску прозрачного итальянского шелка с узором из лимонов и лаймов. Открыла дверцу, начала выбираться из машины.
— Эй, вы, погодите, — сказал Суин, схватив ее за руку. Кристи моментально уселась и озарила Суина самой умиротворенной и сердечной улыбкой из арсенала Яблочной королевы, но Дэниэл отлично видел: ноздри у нее раздулись, как у кролика. — Спешка тут неуместна, — раздраженно продолжал Суин. — Вечно вы так — второпях да наспех.
Он открыл бардачок и долго там рылся, пока не нашарил пачку «Пэлл Мэлл». Нажал на рычаг, выдвигающий зажигалку, и заявил, постучав по приборной доске сморщенной сигаретой:
— Такие дела, не взвесив все хорошенько, не начинают. Можно непоправимо ошибиться.
Дэниэл и Кристи поспешно, как пассажиры, застрявшие на пустынном автовокзале в обществе религиозного фанатика, поддакнули Суину.
— Мы люди осторожные, — произнесла Кристи, после чего со всей осторожностью повернула голову и втайне от Суина театрально, но не совсем в шутку изобразила на лице испуг.
— Осторожные и ограниченные в средствах, — подтвердил Дэниэл. Он пока не решил, говорить ли Кристи, что на днях имел с ее отцом важный разговор. Тесть пригласил Дэниэла на ленч в Университетском клубе и вызвался оплатить покупку любого дома, который они выберут, — в разумных ценовых пределах, конечно. После войны отец Кристи, мистер Кайт, создал рекламное агентство, специализирующееся на сфере тяжелой индустрии, залучил несколько солидных клиентов — крупных поставщиков «Боинга», и в итоге, когда ему исполнилось шестьдесят два, выгодно продал фирму. Обзавелся кондоминиумом в Салишане[2] у девятой лунки гольф-клуба и небольшим бунгало в Мексике близ Кабо-Сан-Лукас. Ни у Дэниэла (он был астрономом и учился в аспирантуре в Университете Вашингтона), ни у Кристи (которая преподавала там же психологию) своих капиталов не было. На своего отца Дэниэл тоже не мог рассчитывать: пока мистер Кайт богател, отец Дэниэла медленно прогорал — довел до банкротства два винных магазина, один галантерейный и одну типографию. Ныне родители Дэниэла проживали в форменном лагере интернированных во Флориде, под Делрэй-Бич, среди других разоренных стариков, кокосовых пальм и облезлой штукатурки. — Давайте уж, наверно…
Кристи сурово глянула на него, и Дэниэл умолк. Зажигалка выскочила из панели, Суин протянул к ней дрожащую руку; пришлось в напряженном молчании смотреть, как он пытается прикурить. В груди у него что-то клокотало. Спустя несколько секунд пара жалких засохших волокон, которые удалось поджечь Суину, вывалились из сигареты прямо ему на брюки. Материя затлела. Суин шлепнул себя по бедру, не спуская злобного взгляда с замка, словно тот или его обитатели каким-то образом спровоцировали поджог его штанов.
— Думаю, мистер Суин, нам стоит его посмотреть, — сказала Кристи.
Суин покрутил головой. Снова уставился на дом. Набрал в грудь воздуха.
— Ну ладно, давайте, — произнес он, открыл дверцу и вышел из машины, опасливо косясь на замок.
Дэниэл и Кристи задержались у «мерседеса», перешептываясь.
— Можно подумать, он привидение увидел, — заметила Кристи, застегивая свою белую кофту на верхнюю пуговицу. — Выглядит ужасно.
— А интересно, на нашей свадьбе он лучше выглядел?
Как понял Дэниэл, Боб Суин присутствовал на их свадьбе позапрошлым летом, но этот далекий день помнился Дэниэлу очень смутно. Собственно, даже в момент этого судьбоносного события ему казалось, что все происходящее имеет к нему лишь косвенное отношение. На умеренно-помпезной церемонии гражданского бракосочетания с Кристи, которая состоялась на лужайке в парке Лорельхерст, он чувствовал себя не столько героем дня, сколько туристом, который, заблудившись в чужой стране, был вовлечен в торжественную процессию адептов какой-то варварской, непостижимой религии. Боба Суина и его импозантную жену Монику он помнил не лучше, чем Билла и Сильвию Бонд, Роджера и Эвелин Холсеппл, Ральфа и Бетси Линдстром, или всех прочих из трех сотен импозантных старых друзей семьи невесты, которые и составляли большинство гостей. Дэниэл знал, что Суин учился с его тестем в университете, а теперь иногда играет с ним в гольф, и успел подметить, что при упоминании этой фамилии в гостиных всегда распространялся какой-то незримый дымок дурных вестей, но так и не уяснил, в чем причина, — то ли у Суина жена-алкоголичка, то ли сын-сайентолог, то ли ему самому из-за опухоли удалили половину левого легкого…
