Ханне Эрставик - Любовь
Обзор книги Ханне Эрставик - Любовь
Ханне Эрставик. Любовь
А когда я состарюсь, мы сядем в поезд – и вперед. Он умчит нас далеко-далеко. Мы будем любоваться горами, городами и морями за окном, болтать с попутчиками из разных стран. И не расстанемся вовек. И никогда никуда не приедем.
Три книги в неделю, а частенько и четыре, пять. Так бы и читала все время, сидела в кровати в теплой ночнушке, закутавшись в одеяло, с чашкой кофе, и чтоб курева вдоволь. Телевизор можно выкинуть, думает она, все равно не смотрю, правда, Юну он нужен, наверное.
Она объезжает пожилую женщину, та ковыляет, как утка, по обледенелой дороге, волоча за собой серую тележку. Ни зги не видно, сетует Вибеке, это все черные тени от сугробов. Но потом обнаруживает, что забыла включить ближний свет и всю дорогу ее машина сливалась с темнотой. Она зажигает фары.
Юн старается не моргать. Но не может. Глаз дергается сам по себе. Он стоит коленями на кровати и глядит в окно. Ничего и никого. Он ждет, когда Вибеке приедет домой. Снова пытается открыть глаза, и чтоб они не дергались – для этого надо долго глядеть в одну точку за окном. Там снега не меньше метра. А под ним, в земле, живут мыши. У них траншеи, туннели, акведуки. Они ходят в гости и носят, наверно, еду друг дружке, сочиняет Юн.
Шум машины. Пока он ждет, он не помнит, какой он, этот шум. И страшится, что забыл его совсем. Но однажды шум прорезывается, как раз когда Юн делает передышку и отвлекается от ожидания. Она приезжает, и он сразу узнает звук, вспоминает нутром, и ему кажется, что это живот вспомнил, а не он сам, и сразу вслед за звуком он видит, прижавшись к самому углу окна, ее машину – синее авто выбирается из-за снежного тороса в створе дороги, сворачивает к дому, поднимается вверх по горке и тормозит у входа.
Урчание мотора громко и явственно разносится в комнате, покуда она не глушит его. Потом он слышит, как бухает дверца, затем открывается входная дверь, он отсчитывает секунды – через сколько она захлопнется? Каждый день – та же череда звуков.
Вибеке сваливает пакеты в коридоре и наклоняется расшнуровывать сапоги. Пальцы распухли от холода, печка в машине сдохла. Она на прошлой неделе подвозила из магазина одну сослуживицу, та сказала, что у нее есть недорогой мастер. Вибеке улыбается, вспомнив этот разговор. С деньгами у нее не ахти, и, уж во всяком случае, тратить их на машину она не станет. Лишь бы ездила, и отлично.
Она берет почту со столика под зеркалом. Плечи тянет, но привычно, как после всякого напряженного дня. Вибеке мнет плечи, вертит шеей, а потом откидывает голову назад и издает протяжное «О-о-о-о!».
Теперь она раздевается, прикидывает он и представляет себе ее в коридоре перед зеркалом, как она глядится в него, цепляя пальто на вешалку. Наверняка устала совсем, думает он. Открывает коробок и достает из него две спички. Вставляет по одной в каждую глазницу, прижимая веки, чтоб не дергались. Ты перерастешь это, уверяет Вибеке, когда у нее хорошее настроение. Спички толстенные, загораживают обзор, точно бревна. В голову опять лезут мысли о поезде, никак-то от них не отделаешься; чуть Юн задумается, поезд тут как тут: гуднет надсадно, заклацает на повороте и промчится мимо. Может, сделать ей массаж лица, размышляет Юн, размять лоб, щеки, они проходили на физре, говорят, полезно.
Она тащит пакеты на кухню, кидает почту на стол, запихивает продукты в холодильник, банки ставит на полку. Инженер из технического совета, тот темненький с карими глазами, сел напротив, когда она заговорила о культурном развитии поселка, это было ее первое публичное выступление на новом месте. Она добилась-таки, чтобы ее доклад отпечатали с многоцветной обложкой, на которой – одухотворенное лицо местного художника. Она застывает на месте, потягивая воду из стакана. Все прошло без сучка, после доклада подходили, говорили, как они рады, что консультантом по культуре стала она. Что она открыла им новые горизонты, натолкнула на интересные мысли. Кареглазый улыбнулся несколько раз по ходу доклада, а когда подводили итог, высказался в том смысле, что его совет в высшей степени заинтересован в сотрудничестве с ее комитетом.
Она отлепляет прядь со лба, перекидывает все волосы на одну сторону и стоит довольная, оглаживая их: здорово отросли.
Он слышит ее шаги у себя над головой. Цокот туфель по полу. Вибеке неизменно ходит по дому в туфлях. Летних, на низком каблуке. Он достает спички. Чиркает одной о коробок и ждет, не задувает, он решил держать, пока не прогорит. Юбка и помада, это на работу. А дома она облачается в серый спортивный костюм с молнией под горло. Наверное, как раз сейчас переодевается. Иди пощупай, какой он мягкий к телу. Ему она к переезду сюда подарила тапки. Привезла с работы в один из самых первых дней сверток в цветастой подарочной бумаге. И кинула ему, чтоб он поймал. Шерстяные джурабы по щиколотку на кожаной подметке. С металлическим шнурком. Если его не затянуть, носки при ходьбе хлюпают.
Вибеке ставит стакан на стол и выглядывает в окно. Темно. Фонари горят, освещают дорогу между двумя рядами домов. Дальше к северу она вновь вливается в скоростное шоссе. Получается петля, размышляет Вибеке, можно въехать в центр поселка, проскочить мимо здания управы, магазинов, домов, еще проехать, выбраться на шоссе, свернуть на юг и снова оказаться в центре поселка. Большинство домов смотрят на дорогу окнами гостиных. Надо что-то делать с однообразием архитектурного облика. Позади домов лес сплошняком. Она записывает ключевые слова: «чувство самоуважения», «эстетика», «образованность».
Потом перебирается в гостиную. Диван здесь покрыт серым пледом в белых кругах, с изнанки он белый, а круги серые. Она стягивает его и тащит вместе с креслом к батарее под окном. Берет с маленького круглого столика книгу, необходимую для работы.
Она большая, приятно тяжелая. Вибеке ласкает обложку левой рукой, прежде чем открыть. Пробегает глазами несколько строк. Задумывается с раскрытым томом на коленях, откидывается назад, смежает веки. Ей видятся лица сослуживцев, они забегают к ней в кабинет – ой, как стало миленько. Она заново прокручивает в голове диалоги, репетирует собственную мимику.
Юн остановился в дверях гостиной и рассматривает Вибеке. Он старается не моргать. Он хотел попросить ее кой о чем ко дню рождения, завтра ему исполняется девять. Но ладно, подождет, она спит. На коленях книга. Вечная история. Книга, резкий свет торшера. Часто еще незатушенная сигарета, он любит провожать глазами до самого потолка спиральки дыма. Длинные черные волосы на спинке стула, они даже чуть длиннее спинки. Погладь меня по волосам, Юн.
Он разворачивается и уходит в кухню. Достает из шкафа несколько печенин. Засовывает их в рот и старается рассосать так, чтоб они прежде не треснули.
Потом спускается к себе, снова забирается с коленями на кровать. Складывает на подоконнике цепочку из печенин.
Он рассматривает снег под окном и думает: это сколько же нужно снежинок, чтоб получился такой сугроб? Пробует сосчитать в уме. Они проходили это сегодня в школе. Правильное название «снежный кристалл». Все-все разные, оказывается, сколько же их идет на снежок? А сколько помещается на подоконнике или в небольшой плюхе снега?
Вибеке открывает глаза. В огромное окно гостиной видны красные огни уходящей вдаль машины. Она перебирает в уме всех, кого знает в поселке: не они ли проехали? Инженер из технического совета, думает она, это мог быть он.
Она выпрямляется в кресле, смотрит, который час, бредет на кухню, ставит на огонь немного воды, режет пополам луковицу. Когда вода закипает, она снимает кастрюльку с конфорки, кладет в воду сосиски, потом открывает холодильник и сует в него остаток луковицы. Включает радио. Передают интервью. Она не вслушивается в слова, разноголосица журчит как музыка. Вибеке убирает со стола грязную тарелку. По краю ободок из крошек, на донце молоко. Короткую юбку Вибеке так и не переодела: она, конечно, старая, но чудо как утягивает попу. Тонкие колготы – роскошь, которой она себя балует. Так-то все здесь одеваются по погоде. Плотные колготы, да поверх еще рейтузы, которые перед работой снимаются в туалете. Но Вибеке считает, что жизнь слишком коротка, чтоб не выглядеть на все сто. За это приходится мерзнуть.
Она споласкивает тарелку под струей, кое-где крошки пристали прочно, она отдирает их мочалкой. Это все Юн, он любит покусочничать, придя из школы. Печенье или хлопья. И обычно включает радио, а потом, поев, забывает выключить. Несколько раз она входила вечером в дом, а с кухни – неясные голоса, как будто там кто-то есть.
Интервью кончилось, теперь запели, она вообще-то знает, что это за группа, известная, но сию секунду название не идет на ум и все. Вибеке страсть как хочется поскорее нырнуть с головой в хорошую книгу, толстенный кирпич того рода, что кажутся более правдоподобными и захватывающими, чем сама жизнь. Я это заслужила, оправдывается она, и этим докладом, и вообще.
