Стефан Дени - Сестры
Обзор книги Стефан Дени - Сестры
Стефан Дени
Сестры
Мужья
Забавно, что вы начали с Барта. Разумеется, у меня была жизнь и до него. Мне было двадцать, когда мы поженились. Джеки недавно вышла замуж. Я решила последовать ее примеру в том же году и выбрала в супруги Барта. Если хотите знать почему, так это потому, что он был в меня влюблен и оказался первым мужчиной, который сделал мне предложение. Сегодня это кажется смешным, но тогда шел 1953 год. В 51-м состоялся мой первый светский бал, в 52-м — ничего. Мне было необходимо что-то предпринять. Если в течение года о вас ничего не говорят, то сначала все думают, что вы нездоровы, а затем — что умерли. Это происходит очень быстро, можете мне поверить. Когда Джеки покидала Вассар, то есть когда ее исключили, она решила ехать в Италию. Тогда много говорили о ее мужестве и стремлении к независимости, и в дальнейшем это станет частью легенды, но уж я-то могу вам рассказать, что ее отчислили за то, что она кое-кого к себе впустила — на второй этаж, в комнату, которую делила с Барбарой Уотсон. Уотсоны вечно из-за всего дрожали от страха. Они дрожали из-за коммунистов, повышения дорожных пошлин на магистрали W 2, дрожали на премьере Нью-Йоркского балета. Они были из Филадельфии. И когда Джеки застали в постели с молодым человеком, родители Барбары отправились дрожать от страха перед советом администрации, и совет сказал Джеки «прощай». У папы не было возможности заплатить сто тысяч долларов за университет, а мамин муж Хаджхай[1] не пожелал раскошелиться. Джеки ненавидела его, сами понимаете. Она постоянно это демонстрировала. На Рождество Джеки нарочно подарила ему слишком маленькие тапочки. Как минимум, на два размера меньше. Это были тапочки с вышивкой шотландским вереском, которые она купила на одном благотворительном празднике. Джеки сразу увидела, что они будут малы Хаджхаю, и поэтому решила подарить их ему на Рождество. Глупо покупать пару тапочек, вышитых вереском, человеку, которому принадлежала половина Шотландии с миллионами настоящих вересков, тем не менее в этом была вся Джеки. Я поняла маневр с тапочками только тогда, когда Хаджхай попытался их натянуть. Разворачивая упаковку, он сказал: «Это то, о чем я всегда мечтал», а пытаясь в них пройтись — «именно то, что я себе представлял».
Он был неплохой малый, однако Джеки обожала отца.
Кто был тот парень в ее комнате в Вассаре? Я бы вам этого не сказала, даже если бы лошади четвертовали меня перед Белым домом. Не думаю, что такое может произойти. Впрочем, его имя не представляет никакого интереса. Оно вам не скажет ничего. Те имена уже никому ничего не говорят. К тому же, его нет в живых, а о мертвых плохо не говорят. И я не буду распространять всякие слухи.
Джеки умерла еще раньше.
Ее вытурили, и мама всем стала рассказывать, что Джеки хочет окунуться в настоящую жизнь. Она, мол, намеревается сделать Карьеру, и прежде ей необходимо приобрести Опыт. Джеки и мама остановили свой выбор на Италии, потому что мамин кузен работал в Риме в службе по оказанию экономической помощи. Джеки будет под присмотром.
О, она не лишилась девственности. Скандал разразился до того, как молодой человек перешел к активным действиям. В конце концов это вызвало некоторое оживление на втором этаже крыла, где жила Аделаида Ван ден Пост. Ван ден Постов уже больше нет. Убиты на войне.
Мы пережили войну, я появилась на своем первом светском балу и в очередной раз порвала с театральными подмостками. Мне не дали роль Бетти в «Прогуляйся еще», пьесе, поставленной к окончанию учебного года в классе мисс Портер. И все же среди девчонок я была не хуже других. Никто из нас не умел играть, и я в том числе, однако роль Пак в спектакле по пьесе Шекспира, как всегда поставленном накануне экзаменов, давала мне привилегию. В «Саре Лоренс», моем колледже, большой проблемой в конце года было выбивание чеков на ремонт бассейна или теннисных кортов. В то время папа был на мели. Я часто видела его на мели и почти никогда — на плаву. Он не выписал чек — и я не получила роль Бетти. Итак, я решила уехать во Францию, так как Джеки была в Италии.
Именно там я познакомилась с Бартоном. У него были две очень милые сестрички, и он приехал в Париж повидать их. Бартон был большой и добрый. Он все время хохотал со своими сестрами. Мне захотелось стать сестрой Бартона, и я вышла за него замуж. Годом раньше он ушел с флота и теперь работал в посольстве в Лондоне. Его отец был другом матери любовницы посла или что-то в этом роде. Они приняли Бартона на работу, потому что у него были родственники в Дебретте. Пэры и баронеты. Родня была очень дальняя, однако для Америки и этого было достаточно. Понимаете, Бартон был приемным сыном. Поговаривали, что он — плод любви графа Кента и Кики Престон, уединившихся в Кении под предлогом написания биографии. Биографии герцога. Однако лично я думаю, что единственное, что Кики оставила герцогу, единственное, что она прочла за свою жизнь, — это название кокаина. Впрочем, неважно, Бартон сказал бы «мама» и королеве, если бы встретил ее в каком-нибудь кулуаре.
Ему недоставало хорошенькой миниатюрной женщины. Ею стала я. Когда меня выбрали королевой моего первого светского бала, в условиях, заметьте, жесткой конкуренции — такой же суровой, как при выборе супруга для Джеки, — на вопрос: «Каким вы видите ваше будущее?» я ответила, что собираюсь позволить себя соблазнить, затем намереваюсь выйти замуж за парня из «Рэкет Клаба» и таскать за собой в трейлере кремового цвета двенадцать наших детей. Именно так я и поступила, не считая того, что у меня нет двенадцати детей и, насколько мне известно, Барт не покупал трейлер. В мои планы не входило позволять себя соблазнить, и все же именно так я и поступила. Загадка. Вы можете сказать, что от судьбы не убежишь. Вы уже столько раз это повторяли, что судьба и не торопится сбегать. Я обручилась с Бартом в церкви Сен-Маргарит вовсе не для того, чтобы нарожать ему двенадцать детей. А прежде всего потому, что он был в меня влюблен — я всегда считала это важным. А еще потому, что у меня не было денег. Барт растолковал мне, что мы будем жить в Лондоне главным образом на средства посольства, а все, что останется, составит чистую прибыль. У него ничего не оставалось, однако мне не хочется это обсуждать. Не сегодня. Вы кажетесь мне слишком ранимым, чтобы затрагивать эту Щекотливую Тему. Да и я сегодня тоже слишком ранима, так как узнала из «Уоллстрит Джорнал», что биржа обвалилась. Ох уж это французское издание! Ах, это не французское издание? А я полагала, что все французы читают только по-английски с тех пор, как умер генерал де Голль. Знаете, я ведь встречалась с ним лично. Он смотрел на Поланда[2] так, словно разглядывал какой-то сомнительный экспонат на выставке, организованной Фондом онкологических исследований. Однако, когда я была замужем за Бартом, я еще не была замужем за Поландом. У меня не было возможности долго оставаться в Париже. Я посещала занятия по истории искусств или, точнее, предполагалось, что я буду их посещать, но деньги за обучение я промотала. До отъезда Хаджхая в родную Шотландию мы должны были вместе отужинать. Основная цель трапезы — убедить меня, что, отправившись с ним, я поступлю правильно. Я не имела ничего против Хаджхая. У него водились деньги, он обладал довольно привлекательной внешностью и походил на Джорджа Сандерса. Однако он был женат.
Хаджхай сочетался браком с моей мамой после ее развода, как раз вовремя, чтобы заплатить по счету мисс Портер. Папа снова был на мели и не присылал нам ничего, кроме открыток с изображением «Рэкет Клаба»: «Не забудьте почистить ваши зубки». Джеки было одиннадцать, мне — семь лет. Это напутствие предназначалось мне. Джеки же он писал: «Оп-оп, гоп-гоп и галоп, паталоп, тагалоп-тагалоп!» — он купил ей лошадь, Плясунью. Джеки звала ее Донни.
Бартон жил прямо напротив входа в Букингемский дворец. Я говорю о настоящем входе, которым пользовалась королевская семья. Тот, что спереди — это для туристов, которых не было. Война была еще свежа в памяти. Фашисты растоптали не все, однако с высоты Парламентской башни еще были видны оставленные Гитлером следы. Все носились в поисках квартиры за умеренную плату. Наша была дорогущая, но ее оплачивало посольство. В вечер нашего бракосочетания мы окунулись в светскую жизнь и не выныривали из нее в течение четырех лет.
На моей свадьбе папа танцевал с Дженет, моей матерью.
Я уже говорила вам, что Барт был добрый. Жизнь ему казалась игрой, в которой следовало дать сопернику шанс выиграть хотя бы два очка. «Одного недостаточно», — пояснял он. В противном случае Барт чувствовал бы себя одиноко. Он вставал, чистил зубы, целовал меня и отправлялся в посольство. По вечерам он целовал меня, наполнял наши бокалы, переодевался и мы окунались в светскую жизнь. У нас было очень тесно, но какое это имело значение? Мой друг, вы не можете представить, какой в те времена была светская жизнь!
