Александр Проханов - Выбор оружия
Обзор книги Александр Проханов - Выбор оружия
Александр Проханов
Выбор оружия
Часть I
Глава первая
Подполковник разведки Виктор Андреевич Белосельцев получал последние, неформальные напутствия перед африканским вояжем, сидя в кабинете начальника, маленького белесого генерала, чьи веселые синие глазки, светлые ресницы и брови делали его похожим на пасечника. До такой степени, что Белосельцев почти улавливал ароматы меда и сладкого дыма, тихие гулы пчелиной семьи, стерегущей переполненные соты сухого чистого улья. Огромное здание, упрятанное от глаз в подмосковном лесу, и было ульем, в который со всего света трудолюбивые пчелы разведки сносили драгоценные крохи информации, наполняли по каплям ячейки, запечатывали и хранили. Белосельцев был готов выскользнуть из летка, устремиться в мир за добычей, облетая континенты и страны, попадая под ливни и суховеи, обивая крылья о камни, улавливая невидимые пылинки сокровенного знания. Он был полон сил, знал ориентиры, по которым перелетит в другое полушарие и отыщет незримую точку, невидимый скрытый цветок, на котором его поджидает желанная капелька сока. Его чувства и ум были настроены на длинное странствие, мерное расходование сил, на долготерпение, на внезапный удар и опасность, от которых он ускользнет и, поломанный, оглушенный, в последних предсмертных усилиях, вернется обратно, в этот дом в подмосковном лесу. Принесет драгоценный взяток.
– Ваше увлечение бабочками, Виктор Андреевич, многим казалось экзотической прихотью, необъяснимым эстетством. И вот теперь эта ваша особенность становится частью разведоперации. Не правда ли, разведка, как и судьба, реализует все стороны личности, все свойства натуры. Не знаешь, какая черта характера или факт биографии могут оказаться решающими. Вашим уникальным прикрытием до недавнего времени была журналистика. Теперь же вы – энтомолог, Паганель. То, что не в силах засечь радар электронной разведки, уловит марля вашего сачка. – Генерал ласково смотрел на Белосельцева, как смотрят на любимое изделие, изготовленное вручную, штучно, в одном экземпляре, по хитроумному чертежу. – Маквиллен, по воле случая, одержим той же страстью, что и вы. Его коллекция считается одной из лучших в Претории. Две ваши коллекции, если их соединить, составят, я думаю, самую крупную в сообществе разведки.
– Когда пять лет назад мы столкнулись с ним в Музее Африки под Брюсселем, не думал, что наша встреча будет иметь продолжение. Изредка обменивались письмами, посылали друг другу экземпляры бабочек, я из Сибири, он из Мозамбика и Зимбабве, но больше не надеялись встретиться. Но вот оно, чудо совпадения. – Белосельцев тихо рассмеялся, словно его и впрямь забавляла случайность, которую начальство положило в основу опасной разведоперации. – Теперь нам предстоит совместная охота на бабочек в ангольской саванне. Благодарю руководство за возможность принять участие в этом сафари.
– Совпадения – одно из удивительных явлений жизни. В сущности, вся жизнь – непрерывные, едва заметные глазу совпадения. Разведчик их подмечает, пользуется ими. Успех в разведке – это совпадения, позволяющие добыть информацию и улизнуть от контрразведки. – Генерал, довольный своим афоризмом, не хотел отпускать Белосельцева, продлевал свидание. – На этот раз вы работаете под двойным прикрытием – журналиста и ловца бабочек. Сочетание этих двух легенд должно усыпить бдительность Маквиллена. Дать вам время для психологического с ним сближения. Хотя не исключаю, что он догадывается о вашей истинной профессии. На него работают несколько информационных центров. Думаю, как только он получил от вас предложение повидаться в Луанде, все компьютеры в Африке, Америке и Европе выдали имеющуюся о вас информацию. Анализ ваших афганских, кампучийских и ближневосточных репортажей мог многое ему рассказать.
– Его письма ко мне, всегда недлинные, посвящены только бабочкам. Однако содержат в себе тонкий психологизм. И что-то еще неуловимое, связанное, я бы сказал, с метафизикой. Мне кажется, в этих письмах он уже работал со мной, приближал нашу встречу. Мгновенно откликнулся на мое приглашение.
– Он очень опытен, виртуозен и весьма опасен. Неявно, не через резидентов, контролирует всю сеть в Анголе, Мозамбике и Зимбабве. Удивительно, что кубинцы отслеживали его связи, но почти ничего не узнали. Они уверены, что это он организовал убийство Питера Наниембо вблизи намибийской границы, что привело к длительному перерыву партизанских рейдов. Это он внедрил агентуру в мозамбикские центры подготовки боевиков АНК, что привело к провалу атаки на электростанцию под Йоханнесбургом и расстрелу демонстрации в Соуэто. Он имеет высоких покровителей в Луанде, Мапуту и Солсбери, и это делает его неуязвимым. Вы осуществите попытку вербовки, и, если она окажется неудачной, он будет ликвидирован.
– Я благодарен профессорам университета, которые подготовили для меня экземпляры бабочек, пойманных на Кавказе, на Алтае, в Саянах. Он будет потрясен подарком.
– Вы сказали, в нем есть нечто, связанное с метафизикой. В вас это тоже есть. На это надежда. Когда отправитесь с ним вдвоем в саванну ловить бабочек, припрячьте где-нибудь в заднем кармане пистолет. В добрый путь! – Генерал, маленький, белесый, с желтыми ресницами и бровями, похожий на пасечника, поднялся из-за стола. Пожимая ему на прощанье руку, Белосельцев вновь ощутил едва уловимый запах сладкого дыма, меда и древесных стружек.
Он покидал управление, высокое светлое здание, окруженное лесом. Шагал по мокрому весеннему асфальту среди влажных сочных сугробов. В голых березах, среди белых, струящихся в небе ветвей сияла ослепительная синева, в которую хотелось всматриваться, погружаться, улететь в нее, теряя свою плоть, свое имя. Стать неузнаваемым, свободным, не подверженным чужому воздействию и приказу. Жить в бестелесной лазури, как всевидящий дух. Он ухватил из сугроба сочный зернистый снег, сжал в плотный снежок, выдавливая талую воду.
Как всегда накануне поездки, его томили предчувствия, тайные сомнения и страхи. На другом полушарии стоит ранняя теплая осень, желтеют сухие леса, опадает листва на розовую африканскую землю. По лесным дорогам тянутся боевые колонны, пикируют самолеты, горят тростниковые хижины. На безвестном повороте дороги стоит багряный осенний куст, под который уляжется чернокожий стрелок. Будет смотреть, как налетает по трассе стеклянный блеск лимузина, где он, Белосельцев, дремлет под рокот мотора. В хромированный радиатор, в ветровое стекло полетит навстречу огненный комочек гранаты.
Он шел по мокрому перламутровому асфальту среди сочных сугробов, неся на ладони отекавший капелью снежок.
Алюминиевая громада с ревущими трубами, белыми секущими плоскостями рванулась в бледное небо. Он видел в иллюминатор, как удаляются голые, туманные, полные снега леса, зеленые, с выпуклым льдом озера и реки, черные коптящие прорези автострад. Будто кто-то извлекал его из огромного города, отрывал от привычной, обыденной жизни, переносил, как саженец, в другую землю и почву, в которую ему предстояло врасти, пустить в нее свои чуткие корни. Вырванный из одной земли, еще не коснувшись другой, он летел в небесах, словно дерево с обнаженными корнями.
Салон самолета, полосатый от мелькавших облаков, был полон. Его занимали шумные, подвыпившие рыбаки, возвращавшиеся из отпуска на свои рыболовецкие траулеры, что ловили тунца и морену в Атлантике у берегов Анголы. Их ждали месяцы тяжкой работы на железной палубе среди штормов, качки, рыбьей слизи, и они на борту самолета допивали последние сладкие стаканы водки. Среди их красных, обветренных лиц, шумных голосов выделялись несколько черных молодых африканцев, сдержанных, строгих, аккуратно подстриженных. Возможно, это были военные, проходившие подготовку в московских академиях и училищах. Возвращались в свои бригады, ведущие тяжелые бои у границ Намибии. Тут же, занимая ряд кресел, сидели крепкие, чем-то похожие, дружно державшиеся мужчины, чьи воротнички были слишком тщательно застегнуты, а галстуки своей расцветкой и формой узлов неуловимо отставали от моды. Эта дружная молчаливая группа с одинаковыми новенькими портфелями могла состоять из военных советников, направляемых в помощь воюющему государству. Неподалеку сидела молодая опечаленная женщина, быть может, навещавшая кого-то из московской хворавшей родни, летевшая теперь обратно в Луанду, где работал ее муж-дипломат.
Через несколько часов Белосельцеву предстояла встреча с человеком, в котором таилась для него смертельная опасность, быть может, сама смерть. Он не мог избежать этой встречи, не мог от нее уклониться. Рожденные на разных оконечностях Земли, вскормленные от разных матерей, воспитанные в лоне несхожих культур, они случайно несколько лет назад узнали друг друга. И это мимолетное, среди сотен других, знакомство становилось частью жестокого соперничества, смертельной схватки, которую вели между собой громадные мировые системы и в которую с каждой секундой погружала его ревущая в небесах машина.
