Михаил Веллер - А вот те шиш
Обзор книги Михаил Веллер - А вот те шиш
Михаил Веллер
А вот те шиш
* * *
Осенняя набережная курортного города.
– Приветствую!
– Виноват?..
– Багулин? Я не ошибся.
– Решительно не могу припомнить…
– Вы изменились меньше, чем я. Тридцать шестой, Москва, а?
– А-а?.. да-да… но все же?..
– А избушка под Тулой, зима?
– Так-так-так-так… ну же!
Багулин – около 70 лет, хорошо сохранившийся, рослый, седина малозаметна в густых русых волосах. Одет тщательно, с учетом моды; манера держаться добродушно-покровительственная. Чувствуется, что человек этот себя уважает и собой доволен, имея к тому основания.
Арсений – того же возраста, но выглядит старше. Худощавый, нервный; некоторую неуверенность в себе прикрывает иронией и порывистой решительностью. Новая одежда топорщится на нем, вызывая сходство с манекеном в провинциальном универмаге. Впечатление производит неопределенное: не знаешь, чего ждать от такого человека.
Обозначим их для краткости просто Б. и А.
Чуть отодвинувшись, они оценивают друг друга.
А. Вот – встреча…
Б. Вот встреча! Через века, а!
А. Какими судьбами здесь?
Б. (хозяйски поведя рукой). Живу.
А. Здесь? Давно?
Б. Четвертый год. Вышел на отдых – и осел на берегу теплого моря.
А. (завистливо вздыхает). Королевский вариант. Хорошо обосновался? Как квартира?..
Б. (с естественностью). Купил дом. Сад. Аркадия, понимаешь, и идиллия!
А. Мечта. Мм. Мечта. Большой?
Б. (скромная улыбка). Не слишком. Шестьдесят пять метров. Четыре комнаты, кухня, веранда. Но уютно, знаешь. Жизнь мечтал пожить в своем доме. Купил кресло-качалку! Вечером сядешь в нем на веранде, пледом накроешься, книжку возьмешь, цикады стрекочут, море шумит… Винцо домашнее свое – чистый виноград…
Слушай! Едем ко мне! Мигом. Я на машине. Посидим… Ты-то как?
А. У тебя машина?
Б. Да вот же – синие «Жигули». Ну, едем. Приглашаю. Мы с женой вдвоем, дочка в Киеве, сын в Ленинграде, попробуешь вино…
А. (сглатывает, покачивает головой, смотрит на часы). У меня самолет через три часа.
Б. Куда?
А. В Москву.
Б. Ты там?
А. Да…
Б. Так и прожил?
А. Да…
Б. И откуда сейчас?
А. Из Ставрополя. Впереди гроза, вот посадили, торчим здесь.
Б. Э, так еще сто раз вылет отложат. Едем! От меня позвоним в аэропорт, справимся, – телефон я себе поставил, я тут у них как-никак депутат горсовета.
А. (мнется) Не могу… У меня там встреча назначена…
Б. (шутливо грозит). Небось какая-нибудь дама?.. Ох ты старый жук!..
А. (смущенно). Что ты, ну… Может, если хочешь, так посидим в ресторане, а?
Б. Зря. Точно не можешь?
А. (вздыхает). Точно.
Б. (напористо). Ну!
А. Нет… надо в аэропорт.
Машину Багулин ведет элегантно и со вкусом – он все делает элегантно и со вкусом. На лице Арсентия удовольствие от комфорта, в позе некоторая напряженность.
Б. Работаешь еще?
А. На пенсии…
Б. Какая?
А. Девяносто четыре.
Б. Что ж… Кем ушел?
А. Инженером.
Б. Старшим?
А. Просто инженером.
Б. (сочувствует со своего высока, уяснив социальный статус старого знакомого). Эх, Сенька!.. Как был ты добрым с юных лет – так небось и ехали всю жизнь на твоем горбу, кому не лень. Да… Семья есть?
А. Нет, знаешь.
Б. Женат хоть был?
А. Да как-то все так…
Б. Да. Ясно… Сейчас-то – что делал в Ставрополе?
А. С похорон…
Б. Вот как… Кто?..
А. Сестра.
Б. (соболезнуя барственным лицом). Годы наши… Крепись, старина. Мы мужчины, дело такое…
А. (спокоен). Да. Конечно.
Полупустой по дневному времени ресторан, жизнь аэропорта за стеклянной стеной. Столик в углу; распоряжается за ним, безусловно, Багулин.
Б. Не «Рене Мартен», но коньячок сносный.
А. (причмокивает). Напиток!.. Дорог, слушай, дьявол.
Б. (полагая, что уловил смысл). Ты – мой гость сегодня. Да, да, дискуссия закрыта.
А. (кротко подчиняясь). Завидую людям, умеющим жить. Всегда завидовал.
Б. (принимая на свой счет как должное; с самодовольством, ставшим нормой поведения). Умение зависит от тебя самого. Вот ты так и остался в Москве. Зачем? Чего всю жизнь цеплялся? Вот – я подался на восток. Надо было решиться? – надо. Непросто? – ничего страшного. Результат? – налицо. Кандидатская? – пожалуйста. Докторская? – просим. Директор института? будьте любезны. Трудом? – трудом. Но без этого дикого столичного суетливого напряжения и дворцовой грызни.
А. Я всегда знал, что ты развернешься в жизни. Не сомневался… Ты всегда умел поступать по-крупному. Не боялся резко класть руля… Не всем это дано. Я рад, что ты добился многого. Состоялся. Ты и должен был.
Б. (учит). А чего, чего бояться? Осмотрелся, оценил – и давай!
А. (прислушиваясь к трансляции объявления рейса на Гамбург). За границей, вероятно, бывать приходилось…
Б. (небрежно). Случалось. Англия, Индия, Алжир. Работа, конечно, график жесткий, но присутствовали, прямо скажем, возможности и для удовлетворения любопытства. Такова логика: не боишься медвежьих углов так видишь мир.
А. (уже под хмельком). Помню давние разговоры. Помнишь?.. Да! Брать судьбу за глотку. Старость… гм… вторая молодость… Молодец. Завидую. Прожил.
Б. (великодушно). Ну, и у меня не совсем все по планам выходило. Жизнь, как известно, вносит коррективы.
А. (с мгновенным проблеском глаз). Это точно. Вносит.
Б. Но ты на жизнь не вали! Ты голова был, спокойный, дотошный, что я, не помню! Тогда еще говорил: не будь лежачим камнем, умей добиваться!.. Эх, журавеле… журавлев в небе.
Беседа приобретает некоторую бессвязность, которую можно отнести на счет алкоголя. Каждый следует скорее мыслям собственным, чем отвечая собственнику. Впрочем, такой стиль позволяет яснее понять их настроения.
А. Пиджак у тебя шикарный.
Б. Лайка. У нас – четыреста рублей. Дочь из ГДР привезла.
А. Это… она в Киеве?
Б. Преподает в университете.
А. А внуки есть?..
Б. Двое.
А. У нее дружная семья, да?
Б. (крохотная пауза). Хорошая семья.
А. Это замечательно.
Б. А у тебя?
А. А у меня? Да. А у меня – я. Холостяк. Я говорил, да?
Б. Ах-х, гуляка!
А. (горестно). Я не гуляка. Я – так… я – чижик… Вот у тебя было… и семья… а я старый неудачник!..
Б. Думать надо! Бороться надо! (Неискренне обнадеживает). Может, еще женишься?
А. У тебя и сын в Ленинграде…
Б. (с теплотой). Год назад Горный институт кончил. Сейчас в «Метрострое», к Новому году вот премию получил. Собирается в будущем году в аспирантуру.
А. Ты – победитель, да?
Б. Гм. Бр. А что ж.
А. Да! Вот… Слушай, а зачем ты здесь?..
Б. (похлопывает его по плечу). На второй круг пошли. Рассказывал же. Пошли трения в институте, мне надоело… горите вы все, думаю. Жалость и презрение: старички, сосущие проценты с прошлого. Хромает такой задохлик по институту, восемь месяцев из двенадцати помирает и оклемывается, что и знал – перезабыл… грех один… Нет! – красиво и вовремя. Людям не мешать и самому в удовольствие пожить. Доктор я? – доктор. Директор? – директор. Награды имею? – имею. Право на отдых заслужил? – горбом заработал. Живу хорошо? – как бог в отставке. Пенсии двести, и сбережений – на мой век хватит, дом в саду и машина в гараже.
А. И качалка на веранде.
Б. Да.
А. И цикады стрекочут.
Б. Стрекочут, стервы.
А. И запах магнолий. И море шумит.
Б. (возможно, подозревая иронию, но не желая допускать подобной мысли). Ах, старина… Вот сидим мы с тобой сейчас… Неважно это все… Время все уравняет… Как подумаешь иногда – а зачем оно все было… зачем ломался, уродовался… Может, ты-то правильней жил… Спокойно…
А. Что было – всегда с тобой. Есть такая гипотеза – живешь всегда во всех своих временах.
Б. (абсолютно согласный). Полагаешь?
А. Ты жизнью прожитой доволен?
Б. Да.
А. Вот.
Б. (утешает). Не надо ни о чем жалеть!..
