Лев Кассиль - Том 3. Линия связи. Улица младшего сына
Мальчики и прежде знали дом сестры Ланкина, в котором теперь жил бывший комендант каменоломен. Они были у него в этом доме накануне ухода отряда под землю, когда Зябрев посылал их оповестить об этом партизан, живших в поселке. Из осторожности они сначала прошли мимо домика Ланкина, заглянули как бы невзначай во двор, но не заметили там ничего подозрительного. Только после этого они вернулись обратно и постучались в дверь.
За дверью раздались шаги, загремел железный шкворень.
– Ну, теперь ты молчи, я буду говорить, как комиссар велел, – успел сказать Володя Ване, и в это мгновение дверь приоткрылась.
Из нее высунулась женщина, простоволосая, в накинутом на плечи платке. Она вопросительно взглянула на мальчиков:
– Вам, хлопчики, чего?
Володя быстро проговорил, как требовалось:
– Мы к вам, тетя, насчет овса. У нас коней кормить нечем, а у вас, говорят…
Женщина быстро оглядела двор, втянула обоих мальчиков за собой в сенцы, захлопнула дверь, заложила ее шкворнем и исчезла в горнице, оставив разведчиков одних.
В сенцах было темно почти так же, как в каменоломнях. Но сейчас же открылась дверь из комнаты, показался невысокий, чуть горбатый человек, в котором ребята сразу узнали Ланкина.
– Заходите, заходите, дружочки. Ну вот, хорошо! А то уж я тревожился. Столько дней никого…
– Мы к вам пришли узнать насчет овса, – многозначительно сказал Володя.
– Да ладно уж тебе, – Ланкин махнул на него рукой, – вы садитесь лучше… Люба, дай оттуда табуреточку… Что ты мне темнишь, не знаю я вас обоих, что ли?
– У нас, дядя, кони не кормлены, а у вас, говорят… – не сдавался Володя.
– Брось ты это, – добродушно сказал Ланкин, – я к тебе, видишь, и так с полным доверием. Я ж тебя там видел. Да и заходили ко мне, когда вас командир посылал. Тебя вроде Вовой кличут. Верно?.. Ну, а уж тебя, Ваня, говорить нечего, еще таким вот помню. Ну, давай быстро, выкладывай все. Как у вас там? Наделали вы немцам дел. Тут такой был переполох, целая ярмарка! Начальство их приезжало. Войска нагнали! Всех, кто от каменоломен близко жил, выселили. И меня с ними. А домишко мой подорвали. Уж я бился, бился, как опять с вами связаться… Ну, а что теперь Александр Федорович затевает?
Мальчики переглянулись. Ваня вздохнул тяжело, а Володя, опустив глаза, перебирал шапку в руке.
– Дядю Сашу похоронили, – проговорил он еле слышно.
– Это как же!.. – Ланкин подался весь вперед, голова его совсем ушла в плечи. Он схватился за нее руками. – Это как же, детки, беда такая случилась? Как же вы там Александра Федоровича-то не уберегли? Ведь человек-то уж очень прекрасный…
Он сразу стал маленьким, сгорбился пуще прежнего.
– Слышала, Люба? – крикнул он в соседнюю комнату. – Ах ты, горе-то какое! Кто бы думал… Ах, беда!.. Кто ж теперь вместо него?
Мальчики передали все, что наказывал Лазарев, рассказали о положении в каменоломнях. Ланкин выслушал это и посоветовал скорей возвращаться в подземную крепость. Он сообщил, что Керчь занята немцами.
Шестнадцатого ноября, когда фашисты были уже на Митридате, рассказывал Ланкин, из города вырвалась последняя грузовая машина. На ней покинули город секретарь горкома партии, командующий военными силами и председатель горсовета.
Немцы обстреляли машину трассирующими пулями. Теперь гитлеровцы везде ищут партизан. Расклеены приказы, в которых всем велят заделать каменными стенами все подземные ходы, катакомбы, даже подвалы и погреба. За неисполнение – расстрел. Опасаются каждой дырки в земле: вдруг оттуда партизаны полезут…
Ланкин сказал также, что гитлеровцы, по его наблюдениям, готовятся к штурму каменоломен. Они тщательно обследуют все лазы. Кто-то из местных оказался, видно, предателем, показал ходы. Немцы подтаскивают артиллерию, ночью освещают ракетами и прожекторами весь район над каменоломнями. Среди фашистов ходит слух, что под землей скрывается целая партизанская армия. Со вчерашнего дня к району каменоломен беспрерывно подвозят орудия, боеприпасы. Над главным шурфом даже звукоуловители поставлены. Весь район по ту сторону шоссе, примыкающий к каменоломням, объявлен запретной зоной. Вокруг расставлены часовые. Сегодня туда привезли бетономешалки – должно быть, хотят наглухо замуровать все выходы, чтобы партизаны оказались в ловушке.
Ланкин повел пионеров на чердак. Здесь у него оказался припасенный, сверху прикрытый соломой, сильный артиллерийский бинокль. Ланкин дал мальчикам по очереди посмотреть в него. Через слуховое окно можно было разглядеть часть района над каменоломнями.
– Вон, видишь? Справа, – пояснил он, – у вас там как раз под тем местом приходится сектор «Волга». Вот они, видно, через ту штольню к вам зайти хотят. Сектор «Киев» отсюда плохо видать, но я вечером выходил, заметил и там скопление. Так что скажи Лазареву: они вас штурмовать будут с обоих секторов. Да и с центрального, видно, собираются нажать на вас. Пусть ваши подготовятся. И вы давайте скорей, а то могут и сегодня… Кто знает…
– А больше насчет овса ничего не надо передать? – спросил Володя, считавший, что разговор звучит уж слишком просто.
Ланкин даже огорчился:
– Опять ты мне насчет овса! Я ему уже полчаса все разъясняю, а он заладил про овес. Ты вот лучше погляди… Как там, с того краю, где вы вылезли, ничего не замечаете? А то как бы вас на обратном пути…
Володя навел бинокль на дальний край возвышенности, где находились каменоломни. В большом светлом круге, в центре которого маячил черный крестик, а рядом стояли нанесенные на стекле палочки делений и цифры, он увидел казавшееся совсем близким шоссе, знакомую местность и… Бинокль качнулся в его руках. Володя не сразу опять смог найти нужную точку. Он ясно увидел, что в том самом месте, где они утром вылезали из-под земли, движутся темно-зеленые фигуры гитлеровских солдат.
Обратный путь был отрезан.
Глава XI. Свидание со звездами
Начинало уже смеркаться, когда мальчики окончательно убедились, что возвращение под землю через ход, из которого они вылезли утром, невозможно. Должно быть, немцы днем обнаружили там что-то подозрительное и поспешили принять обычные в таких случаях меры. Маленькие разведчики хорошо рассмотрели издали, что у того места, куда выходил лаз, возятся немцы: подтаскивают колья, волокут колючую проволоку, роют пулеметные гнезда.
– Так, – сказал Володя, обозревавший местность возле каменоломен поверх каменной ограды у крайнего домика в поселке. – Тебе ясно?
Ване Гриценко все было ясно.
– А нас ждут в восемнадцать ноль-ноль, – продолжал Володя. – Положение, а?
– Что же мы теперь делать станем? – растерянно спросил Ваня и, поглядев на Володю, сразу пожалел, что поторопился с вопросом.
Маленький командир «группы» так и сверкнул из-под ресниц своими лучистыми глазищами:
– Видишь, кажется, я соображаю – ну и помолчи! Вот приму решение, тогда и пытай.
Он дернул плечом и потерся о него щекой. Как известно, это было у Володи признаком затруднительного раздумья. Помолчав минутку, Володя не очень уверенно поглядел на своего подчиненного.
– Слушай, Ваня… Ты тут всю местность лучше меня знаешь. Ведь вон там, за тем увалом, еще одна дырка была. Я, когда еще маленький был, тоже туда прятался…
– Это куда еще корова дяди Василия провалилась? Еще бы не помнить! Тебя еще тогда батя с веревкой ходил вытягивать. Это где мы с Шустовым ходили?
– Да нет, не про то я! Слушай толком. Помнишь, там еще ход был… Гляди, вон в той местности, где немцев как раз не замечается, все чисто… Они про тот ход и не догадываются. Пошли туда! Проберемся. Ну? Что стоишь?
Но Ваня в нерешительности мешкал, не трогаясь с места.
– Вовка, – проговорил он смущенно, – я то место знаю… Конечно, сейчас не до того… можешь даже и смеяться, по только лучше б нам туда не лазить.
– Куда это не лазить? – изумился Володя, с негодованием обернувшись к Ване Гриценко.
– Да вот через ту штольню, ведь это же та самая… где огоньки по ночам были. А сейчас, гляди, уже темнеет. Ну, сам знаешь. У нас люди сроду туда не ходили.
– Э, мало куда раньше люди не ходили! Раньше люди на земле жили, а мы вот с тобой которую неделю под землей… И пора бы забыть все эти бабушкины пугалки…
Володя говорил неестественным баском, стараясь придать командирскую твердость своему голосу, что было необходимо не только для поддержания дисциплины, но и для собственного успокоения. Он хорошо помнил, сколько мрачных рассказов ходило об этой штольне с недоброй и таинственной славой. А сейчас дело шло к вечеру: уже смеркалось…
– Ох, Вовка, не надо бы лучше! – опять начал Ваня. – Я и сам не верю тому, что врут, да как-то душа у меня не на месте.
