Борис Пармузин - До особого распоряжения
горах.
И Адхам больше, чем думал Махмуд-бек, знает о делах и людях этой фирмы.
В полдень они подошли к роднику. Лошади очень хотели пить. Почувствовав воду, они замотали
гривами. Но у родника были люди, шло пиршество. Недавно, часа два назад, здесь зарезали барана.
- Мазар... - коротко объяснил проводник и выжидающе посмотрел на Махмуд-бека: что будем делать?
Конечно, неплохо остановиться рядом. Все равно эти люди пригласят на обед, да благотворительное
угощение.
- Мазар... - повторил проводник.
Обычно так называют священную могилу, мавзолей на могиле. Махмуд-бек слышал, что у памирских
исмаилитов мазаром может служить и дерево, и родник. Разумеется, именно из этого родника пил Али,
зять пророка Мухаммеда. А может, он, Али, обожествляемый исмаилитами, создал родник.
- Остаемся... - сказал Махмуд-бек.
Проводник не ошибся. Он знал местные обычаи. К путникам двинулся самый старый человек и
пригласил добрых людей разделить скромное угощение.
Куски баранины были мягкими, сочными. Чай, вскипяченный вместе с молоком, помогал успешно
управляться с обильным обедом. За всю дорогу Махмуд-бек еще ни разу так вкусно и сытно не ел. Это
был ханский обед. И давали его простые, незнакомые люди. У них большая беда и большая просьба к
Али. А путники, разделив угощение, помогут донести молитвы до пророка.
Не хотелось уезжать от родника, подниматься вновь в неудобное, осточертевшее седло.
Грело солнце, ласковое и доброе. Подложив руки под голову, Махмуд-бек задремал. Во сне он видел
белое легкое облачко, которое будто зацепилось за вершины, медленно, величаво поплыло над краем,
где слегка гнулись, шелестели тополя. А за деревьями лежали ровные, аккуратные квадраты полей. Этот
край совсем близко, еще пять-шесть дней пути.
Ах, если бы Махмуд-бек был на месте Адхама, он давно загнал бы лохматую лошадку. Но Адхам
пытается скрыть свое нетерпение. Он ловит каждое слово Махмуд-бека и все с большим интересом
поглядывает по сторонам. За короткое время встретилась третья группа чужеземцев. Теперь не было
сомнения: идут изыскательские работы. Вероятно, когда-нибудь хорошая дорога проляжет вместо этих
троп к границе советской Средней Азии.
Адхам, видно, понял, насколько важны сведения о стратегической дороге чужеземцев. Не ради горных
племен и народностей старается иностранная фирма.
Махмуд-бек при Адхаме переспрашивал названия населенных пунктов. Проводник знал эти названия
на местных диалектах и на языке страны. Так будет легче в случае надобности на любой карте
проложить трассу будущей дороги.
Сейчас три всадника продолжали двигаться по узким тропам. По таким узким, что проводник, прежде
чем ступить на тропу, сложив ладони рупором, кричал:
- Остановись! Остановись!
И если оттуда, с другой стороны тропы, не следовало ответа, он взмахивал камчой и лошадки
уверенно двигались дальше. Так он предупреждал неожиданных путников, которые могли двигаться
навстречу.
В далеких, пустынных горах однажды они встретили человека в старом, залатанном халате. Под
халатом у него была спрятана винтовка. Но даже оружие не делало путника воином. Жалкий,
оборванный человек осмотрел Махмуд-бека с восхищением. Особенно задержал взгляд на крепких
великолепных сапогах. Такую обувь он видел нечасто.
Махмуд-бек попросил проводника угостить случайного встречного путника. Тот вытащил черствую
лепешку и кусок баранины. Человек был голоден. Но он не набросился на угощение, принял его с
достоинством, завернул в поясной платок.
Махмуд-бек протянул деньги, кивнул на стоптанные сапоги, потрепанный халат.
- Купишь там, внизу.
- Спасибо, господин, - ответил путник. - Не надо. Их отнимут бандиты. Моя дорога дальняя. -
Поклонившись, он шагнул к тропке и тоже крикнул: - Остановись!
169
Только эхо повторило это слово. Путник пошевелил губами, прочитал первые строки молитвы и
зашагал дальше.
- Здесь есть бандиты? - спросил Махмуд-бек.
- Где их нет, хозяин... - вздохнул проводник.
- А мы?
- Нас они не тронут. А он... - проводник кивнул на Адхама. - Он один не дошел бы. У него есть деньги.
Проводник по-прежнему был недоволен тем, что к ним присоединился Адхам. Молодой вождь
племени решил больше не связываться с такими людьми, как Адхам. Но, увы, Махмуд-бек дал согласие.
И он должен подчиниться.
Это был хороший дом, крепкий и теплый. Вдоль стен тянулись глинобитные нары, разделенные на
отсеки. На них памирцы сидят и спят. Слева от входа - находятся малые нары. А напротив - большие.
Они занимают все пространство стены. Махмуд-бека и Адхама усадили на почетное место, ближе к
очагу.
Хозяин подал на глиняном блюде жареные зерна пшеницы - ритуальное угощение памирцев. И в то
же время сытная пища. Ее когда-то в старину давали ослабевшим людям, прошедшим долгий путь.
Махмуд-бек вспомнил, что у киргизов эти зерна называются бадрак. Есть легенда, как вождь выдавал
своим людям, одолевшим очередной перевал, по зернышку. Именно одно зернышко помогало
преодолеть и следующий перевал.
Зерна оказались вкусными. Махмуд-бек, с удовольствием похрустев ими, осматривал комнату с
низким потолком. Хорошо бы сейчас лечь на эти нары, вытянуть затекшие ноги и как следует выспаться.
Однако еще далеко до блаженных минут. Предстоит неспешный разговор.
В длинных цветистых фразах, конечно, промелькнут интересные факты, имена. На прямой,
конкретный вопрос при таких встречах никогда не получишь ответа. Вопросы насторожат хозяина. Да и
этот неторопливый разговор возник не сразу: хозяин хлопотал у очага.
- Ош... - не скрывая гордости, сообщил он проводнику.
Он имеет возможность сварить для гостей ош - суп с лапшой, приготовленной из бобовой муки, одно
из самых богатых и вкусных угощений у памирцев. Пусть люди знают, в каком они оказались доме!
Очень хотелось спать... Махмуд-бек старательно разглядывал комнату. Надо было заставить себя
отвлечься чем-нибудь. Заплакал ребенок. Его колыбель, грубоватая, но, видно, прослужившая не одному
поколению, стояла почти рядом.
Хозяин открыл дверь и кого-то позвал. Вошла женщина с миской, в которой был толченый,
просеянный сушеный навоз. Она ловко одной рукой подняла ребенка, уложила на нары. Из колыбели
собрала влажный навоз, заменила новым, осторожно, равномерно высыпав его из миски. Навоз,
вероятно, впитывает влагу, согревает ребенка.
Так же молча женщина ушла. Ребенок несколько раз пискнул и засопел.
Скрипнула дверь. Вошел благообразный, медлительный старик.
- Халифа, - шепнул проводник и торопливо поднялся с нар.
Халифа - важная фигура в поселке. Он не только священнослужитель, но доверенное лицо кира -
главы религиозной общины исмаилитов.
С хозяином халифа обменялся рукопожатием. После чего хозяин поцеловал каждый свой палец
правой руки. Гостей халифа поприветствовал обычным поклоном.
Разговор начался с незначительных тем - с погоды, с цен на базарах, которые, как праздники, бывают
очень редко. И к поездке на базар люди готовятся несколько месяцев. Такая подготовка шла сейчас и в
этом горном селении.
Только часа через полтора, когда подали ош, халифа сообщил Махмуд-беку, что его - наверное, его! -
разыскивает человек. Этот человек шел за ними из долины... И, конечно, может подождать до утра, если
так будет угодно господину, занятому важным делом, как он слышал, решившим навестить Живого Бога.
Махмуд-бек спокойно отпил из миски обжигающий ош, качнул головой. Да, пожалуй, встречу с
человеком можно отложить до утра. Не этими мирскими делами заняты его сердце и голова. Однако...
- Человек проделал длинный путь. Было бы большой неучтивостью откладывать встречу.
- Да... - согласился халифа.
- Да... - подтвердил хозяин.
Но никто не кинулся звать нового гостя. Все наслаждались похлебкой, с присвистом тянули тонкие
ниточки бобовой лапши. Хозяин был щедрым человеком. Он угощал с подчеркнутой медлительностью. И
казалось, этим ниточкам лапши не будет конца.
Надо было терпеливо ждать.
Человек, проделавший долгий путь вслед за ними, шел с большой новостью.
