Борис Пармузин - До особого распоряжения
счастливого пути. Потом передал завернутый в грязноватую тряпицу солидный комок местного сыра.
Проводник, вероятно, почувствовал недоумение Махмуд-бека по поводу этой сделки, прошедшей
несуетно и быстро.
- Здесь честные люди, - позже объяснил он. - Хорошие люди. Не такие, как в городе. Эти лошади
стоят ваших денег.
Третий спутник молча выложил нужную сумму за свою лошадь. Расплачивался он небрежно, будто
всю жизнь так ловко орудовал солидными ассигнациями.
- Хозяин даже не пересчитал деньги, - потом вспомнил проводник. - Он тоже привык верить людям.
Молодой вождь дал Махмуд-беку не только сильного, опытного, но и умного проводника.
- Не слишком ли медленно мы двигаемся? - однажды спросил Махмуд-бек.
- Мы идем вслед за весной... - ответил проводник. - Она в горах не спешит. .
Он даже сам не почувствовал, сколько поэзии было в его ответе.
Травы упрямо, но с какой-то опаской, еще не доверяя первым теплым лучам, пробивались, лезли из-
под камней, из угрюмых, сырых расщелин. А дальше уже покачивались голубоватые, синие, желтые
цветы. Краски становились сочными, яркими... По торопливым ручьям, по бешеному рокоту небольших
пенистых речек проводник определял, что творится там, на высоте. Весна настойчиво и все смелее
будила этот край.
На привалах лошади возбужденно встряхивали лохматыми гривами, жадно раздувая ноздри, тянулись
к свежей траве. За зиму им надоело хрустеть сеном.
Трава была напоена весенними ливнями, соками пробудившихся гор. Махмуд-бек сорвал несколько
травинок, сжал пальцами и почувствовал, как скользнули капли...
Портил настроение третий спутник. Чувствовалось, что он не нравится и проводнику, хотя тот
открытого неудовольствия ни разу не высказал.
На привалах спутник устраивался в сторонке, разворачивал свой узелок с продуктами. И почему-то,
хотя никто его не торопил, жадно ел, запивая холодной водой жирную баранину.
А проводник молча разжигал костер, в потемневшем кумгане кипятил чай. Покосившись на Махмуд-
бека и словно получив его молчаливое согласие, он подносил пиалу угрюмому, странному юноше.
Разве так люди ведут себя в длинной, опасной дороге! Смешной человек... Он так может погибнуть,
если останется один. И никому не нужна его баранина. Смешной... От чая отказывается.
Казалось, что все это хочется проводнику высказать вслух. Но он никогда не вмешивается в чужие
дела, да еще в присутствии старшего, в присутствии человека, которому он обязан служить.
- Как тебя зовут? - спросил Махмуд-бек у странного спутника.
Тот испуганно замигал. Он боялся, что за первым вопросом мог последовать второй, третий...
- Адхам, - прошептал он.
- Узбек?
- Да.
- Почему же ты забыл обычаи своего народа? - вздохнул Махмуд-бек.
- Какие? - растерянно спросил Адхам.
- Эх ты... Разве об обычаях народа рассказывают. Их от матери, от отца перенимают.
Адхам опустил голову:
- Я не помню ни матери, ни отца.
Махмуд-бек взял у проводника пиалу с чаем, выплеснул его, налил свежего, горячего и спокойно
предложил:
- Выпей чай, Адхам, уже становится прохладно.
Юноша поднялся, нерешительно шагнул к Махмуд-беку и взял пиалу.
Третью ночь они провели в горах. Махмуд-бек чувствовал, как ноет правая нога. Его врач
предупреждал: опасаться сырости.
167
- Поселки впереди будут? - спросил Махмуд-бек.
- Мы их обойдем, - просто объяснил проводник.
- Почему?
- Там сейчас много чужих людей.
Махмуд-бек понял, о ком говорит проводник. Но что здесь делают англичане, американцы?
Проводник пнул ногой первый попавшийся камень.
- Собирают кусочки вот от таких. От скал тоже...
Конечно, не хотелось бы встречаться с чужими людьми. Но вместе с тем следовало взглянуть на этих
«геологов», на их работу. Слишком близко они подходят к границе.
- Знаешь что, - сказал Махмуд-бек, - пойдем через поселки.
- Хорошо, хозяин, - согласился проводник, - там дорога лучше.
Дорога была такой же трудной, еле заметной. Но к вечеру они почувствовали запах дыма, услышали
далекое, приглушенное блеяние овец. У огромного валуна проводник остановил группу.
- Видите! - показал он камчой вперед.
Махмуд-бек ничего не видел. Он смотрел до рези в глазах, но перед ним вставал лишь туман.
- Что там? - спросил Махмуд-бек.
- Человек. В руках дурбин. - Проводник засмеялся: - Я раньше верил, что в дурбин можно все увидеть.
Через горы... А мы сейчас так пройдем, что англичанин не заметит нас.
О силе обыкновенного бинокля проводник, наверное, слышал от памирцев. Здесь рождались легенды
о волшебных свойствах дурбина, через стеклышки которого можно увидеть даже сказочную страну. По-
разному называется эта страна у язгулямцев, ваханцев, шугнанцев, сарыкольцев. Одни называют страну
Шаполь, другие - Шапот, третьи - Шпал.
- Ты видел... ее? - улыбнулся Махмуд-бек.
- Не-е, - протянул проводник. - Я вижу очень далеко без дурбина. Нет такой страны...
- Она есть, - сказал Махмуд-бек.
- Где? - весело спросил проводник.
- У каждого своя, родная.
Проводник пожал плечами. Адхам слышал весь разговор, но даже не повернулся.
О какой стране думает он? Неужели юноша действительно ждет той минуты, когда перейдет границу?
Несколько раз Махмуд-бек замечал, как Адхам жадно рассматривал границу, привставая на стременах.
За долгие годы на чужбине Махмуд-бек часто провожал людей на советскую сторону. Какой бы
выдержкой и храбростью они ни отличались, подходя к границе, выдавали себя беспокойством,
тревожным состоянием. Вот и Адхам так же выдает себя. Он очень хочет вырваться из чужого мира. Но
Махмуд-бек не может еще поверить этому юноше.
Адхам может, конечно, пригодиться. Как он старательно запоминает каждое слово Махмуд-бека. Пусть
запоминает. .
Возможно, пока Махмуд-бек спустится с гор, его молодой спутник выложит все чекистам о скрытых
тропах, о становище Джанибека-кази.
Пусть запоминает. .
Нога болела. Проводник заметил это по лицу Махмуд-бека.
В теплом, пропахшем дымом доме с низкими законченными потолками было уютно и спокойно.
- Я позову мулло.
У памирцев мулло - просто грамотный человек. Он, конечно, может и прочесть молитву, и оказать
действенную помощь.
Мулло был нестарым и, видно, знающим человеком. Он осторожно стал толочь две драгоценные
горошинки в глиняной пиале. Потом добавил какие-то травы, налил горячее молоко, всего несколько
капель. И стал натирать ногу Махмуд-беку. О своем лекарстве мулло ничего не сказал, но Махмуд-бек
догадался, что в снадобье был змеиный яд.
- К утру пройдет. . - коротко сказал мулло. И только после этого прочитал молитву.
Утром мулло даже не спросил о самочувствии больного. Он был уверен, что ночь прошла
благополучно, гость может двигаться дальше, по своим делам.
- Я вот принес вам... - сказал мулло и протянул кусочек бересты памирской березы.
На ней было нацарапано несколько слов молитвы. С такими амулетами можно часто встретить людей
в горах.
Махмуд-бек серьезно принял амулет и спрятал его на груди.
Щедрую плату мулло долго не хотел брать, но Махмуд-бек настоял на своем. Снова послышалась
молитва, а на прощание мулло деловито, как хороший врач, посоветовал:
- Избегайте простуды. В горах не надо ночевать.
Проводник ничего не возразил. Он задумался: успеют ли они до ночи дойти до следующего
поселения. Мулло объяснил, как лучше и быстрее добраться.
- Там есть чужие люди? - спросил проводник.
- Их сейчас много... - вздохнул мулло. - Что поделаешь?
Махмуд-бек понимал местный язык. Здесь, на Памире, многие диалекты относятся к
восточноиранской языковой группе.
168
- Давно появились чужие люди? - спросил он.
- Появились... - неопределенно ответил мулло и, простившись с гостями, ушел.
Проводник сумел незаметно вывести Махмуд-бека и Адхама из поселка. Уже за поселком Адхам
попросил:
- Можно мне вернуться?
- Что случилось?
- Я только взгляну на тех... ну... на пять минут. - У него были какие-то свои соображения.
Вскоре Адхам догнал Махмуд-бека.
- Те? - спросил Махмуд-бек.
Адхам вздрогнул от неожиданного вопроса.
- Из «Моррисонов»?
- Да... Один бывал у нас, там, внизу... - сказал Адхам.
Больше он не вспоминал о чужих людях. Итак, фирма «Моррисон» пытается надежно обосноваться в
