Юрий Бородкин - Кологривский волок
Ерофеев уже поднялся с лавочки, но приостановил Федор Тарантин:
— Еще вопрос имеется, товарищ Ерофеев. В совхозе «Михайловском» пензии назначили, а наш брат разве не заслуживает? Я с первого дня в колхозе без побегу и по сю пору помогаю.
Ерофеев почувствовал себя должником перед этим застенчиво моргающим, лысым стариком с ввалившимися губами, потерявшим и волосы и зубы не где-нибудь, а на колхозной работе, на лесозаготовках, на сплаве. Чем оправдать тот факт, что рядом в совхозе получают пенсии, а он ее лишен? Да и работал-то всю жизнь за понюх табаку. В пояс бы поклониться таким людям — приходится отказывать.
— Пока у колхоза нет средств на эту статью. Разживемся, будем думать о пособиях престарелым.
— Хех! Во, нашему брату! — Евсеночкин показал кукиш.
Ерофеев не стал напрашиваться на дальнейшие реплики: пожалуй, стариков не переговоришь. Хлопнул дверцей машины, и она, груженная шифером, тяжело тронулась с места, поднимая пыль. Глядя ей вслед, Евсеночкин брезгливо выпячивал нижнюю губу:
— Не ндравятся мне эти новые-толковые в галстуках да ботиночках. Видали, на сиденье в машине — шляпа соломенная. Помяните мое слово, долго он у нас не задержится.
— К чему зря человека хаять, — вступился за председателя Андрей Александрович. — Мужик с образованием, разбирающийся.
— Нонче этих образованных — пруд пруди, а работать некому.
— Ладно, мужики, покалякали, да надо ближе к дому. — Тарантин вскинул на плечо беремя тычинок. — На пензию рассчитывать нельзя, значит, придется еще погорбатиться.
Пошастал, шаркая стоптанными яловиками по пыли. За ним и все разошлись, остался один Андрей Александрович: поджидал сына, потому что слышал, как заглох за околицей трактор. Эх, Серега! Снова угодил в колхозники, недолго наработал в МТС.
Солнце скатилось в Заполицу, потонуло в лесах. Свет его еще держался в вышине, где реяли стрижи, небо не меркло, оставалось высоким и ясным, и, казалось, сама земля, избы, озеленившиеся березы излучают непоборимое сияние. Воздух пригарчивал пылью и машинными газами, но уже натекал от гумен медвяный запах черемухи. Вспоминалось старому солдату счастливое довоенное время, когда был он мужиком в самой силе, бегал на своих двоих, а не тыркался на деревяшке, когда деревня была полна народу, каждый дом гудел как улей. Война под метелку вымела его сверстников, а молодежь сама бросила отцовскую землю. И опять мысли вернулись к сыну: один он застрял в Шумилине, поддался незавидной судьбе. С другой стороны, не всем жить в городах, должен кто-то и землю пахать. Если разобраться, дело первостепенное.
2
Часто вспоминался Ерофееву первый день его председательствования. Помесил он тогда грязи, обходя бригады парным апрельским днем: побывал на всех скотных дворах и конюшнях, осмотрел опустевшие за зиму клети и сенные сараи, и всюду перед ним возникали вопросы, потому что куда ни глянь — прореха. Семнадцать деревень, большинство бесперспективных — одно название, что бригада. На конюшнях по три-четыре клячи, и с этим тяглом надо было начинать пахоту. У Охапкина с Романовым отношения были натянутые, он даже договор с МТС не заключил.
Особенно удручал Ерофеева рев полуголодной скотины, ждущей выгона в поле, где еще нечего было взять, На ильинской ферме коровы стояли в навозной жиже, потому что деревянная елань сгнила. Доярки, обрадовавшись появлению нового председателя, точно он мог сразу же поправить весь этот беспорядок, окружили его, засыпали жалобами:
— Посмотри, посмотри, Степан Данилович, как мы тут в грязи баландаемся. Коровы-то сердешные маются. Как дойка — теплой воды не напасешься: надо мыть вымена-то. Бяда!
— Прямо чистое наказание!
— Нешто нельзя было подновить настилы? — спросил Ерофеев.
— Сколько раз было говорено Охапкину, что они сгнили, проламываются, дак он и не почесался. А уж мы сами повыбрасывали худые-то сланины, чтобы коровы ноги не завязили.
— Главное, сена нету. Где хошь добывай, председатель.
— У вас же буду просить взаймы. Ведь есть у кого-нибудь излишки?
— Може, и есть, коли поспрашивать, да взаймы-то не шибко поверят: придет время расплачиваться, а тебе вдруг не пондравится у нас, уедешь обратно, — с подковыркой сказала высокая сухопарая тетка.
— Едва успели выбрать, а уж засомневались, и в тон ей ответил Ерофеев.
— Дак ведь нынче подолгу-то в председателях не задерживаются, особенно если присланные. Ты вот встал к Миронихе на квартиру, а семью небось оставил в Абросимове.
— Что же поделаешь? Придется квартировать, пока своего жилья нет. — Ерофеев в сопровождении доярок вышел из темного двора на дневной свет. — Это что за ветряк у вас машется? Воду качает?
— В том-то и бяда, что впустую крутится: поканителились с ним механики из мэтээсу, да так и не могли наладить. Опять как не вспомнить Охапкина, вон какую каланчу соорудил, деньги угрохал, а коровы тонут в грязи.
— Воду бочкой подвозим, ведрами таскаем. Бяда!..
Шел Ерофеев дальше от деревни к деревне, записывал в свой блокнот разные малоутешительные сведения и все больше осознавал, какой груз он добровольно взвалил себе на плечи. Встретил в Шумилине участкового агронома Сашу Лазарева, проверявшего посевное зерно. Разговор с ним запомнился.
— Знакомитесь с хозяйством? — спросил Саша. — Не разочаровались?
— Я знал, что иду не на готовое, но и прежняя моя работа районного зоотехника по коню меня не устраивала своим формализмом. Иногда к какой-нибудь кампании напишешь заметку в райгазету на тему: больше внимания развитию коневодства в колхозах. Призываешь увеличивать поголовье лошадей, а оно год от году убывает. Знаешь о том, как гробят лошадей на вывозке леса зимой, знаешь о падеже и знаешь тщету собственных усилий. Хотелось конкретного дела, вот и взялся за гуж. Столько разных неполадок, что, откровенно говоря, не знаю, с чего начать.
Агроном, сидя на пороге клети, попересыпал с ладони на ладонь овес и, хоть был молод, ответил с деловитой обстоятельностью:
— Начинать следует с земли. Во-первых, некоторые поля в вашем колхозе каменисты — навести на них порядок. Во-вторых, поскольку вывозка минеральных удобрений со станции затруднена расстоянием, поля наши остаются малоудобренными. В-третьих, если будем сеять вот таким несортовым зерном, хорошего урожая ждать нечего. Семеноводством большинство колхозов, можно сказать, не занимается.
— А что ты скажешь насчет кукурузы? Нас обязали в этом году сеять ее.
— Не знаю, что получится на здешних землях. В среду при МТС состоится научно-производственная конференция специально по кукурузе, там послушаем. Фильм покажут. Главный агроном ознакомит, как готовятся смесь и торфоперегнойные горшочки для выращивания кукурузы на семена. Вот, собственно, и вся научность.
— Жена говорила, что у них в школе к этому делу привлечены все школьники: каждому дано задание изготовить по сто горшочков.
— Сомнительная затея, однако будем пробовать.
Ерофеев знал, что без советов специалистов ему не обойтись, но не предполагал, что можно услышать их от молодого агронома. Чувствовалось, что знания, приобретенные в институте, не соответствовали прозаической действительности, и это его угнетало. Ерофееву сразу же понравился толковый парень с широким, заметно скуластым лицом и упрямыми складками над переносицей.
— Ты, Саша, верно все говоришь, но одним годом столько проблем не сдвинешь, порядка на полях не наведешь. Нам же сейчас прежде всего нужны деньги, чтобы строить. Ты посмотри на нашу контору, ведь это прокуренный овин. А на ферме что творится!
— Деньги, Степан Данилович, скорее всего может дать лен.
— Зато и возни с ним больше всех, не зря до сих пор остался в ригах, и на поле видел перезимовавший прямо в бабках.
— Это сейчас он стал обузой для многих колхозов, потому что деревня обезлюдела. Во-первых, район наш, вы знаете, всегда считался льноводческим: особенно заметны успехи абросимовцев были в тридцатые годы: сколько человек тогда наградили орденами и медалями, и все за лен. Я вам потом покажу одну любопытную книгу, где есть полная характеристика нашего района. Во-вторых, лен, который лежит в ригах, при расторопности председателя можно было сдать. Даже сейчас еще не поздно сделать весенний расстил на незатопляемых водой местах; я говорил об этом Охапкину, да он в последние дни махнул на все рукой. Плакали денежки. В-третьих, урожайность льна обеспечена, это не эксперимент с кукурузой. Вы думаете, «Рассвет» на каких дрожжах поднялся? На льне, спросите самого Миронова. Ведь если полностью убрать лен и сдать тресту, можно озолотиться. Вот давайте посчитаем.
