Николай Иванов - Разговор с незнакомкой
Через час они были уже на НП командира полка — начальник разведки майор Андреев, командир взвода разведки лейтенант Прибытков и командир отделения старший сержант Малин.
— Да… интересная картина получается, — проговорил майор Андреев, не отрывая от глаз бинокля. — Это же высота, братцы, малая высота — на холмике хаты-то стоят…
— На холмике, — подтвердил Малин.
— А где доски-то, говоришь, — спросил лейтенант Прибытков. — За крайней, что ли, хатой?
— Нет, штабель аккурат между крайней и средней хатой, во-он за углом, а слева его перекрывает еще вяз.
— Как думаете выполнять задачу? — спросил майор Андреев.
— В крайней хате со мной будут сержанты Козленко и Рыльский, товарищ майор, они только что вернулись из боевого охранения. Слева, на скате высоты — сержант Власов, рядовые Бондарь и Бойко, справа ефрейтор Кирсанов, рядовые Черняк и Крылов.
— Сейчас свяжусь с артдивизионом, товарищ майор, — вставил лейтенант Прибытков. — На отходе поддержим их. В случае чего — в щепки разнесем…
— В щепки разнести проще пареной репы, лейтенант, — майор Андреев убрал бинокль и достал карту. — А вот выполнить задачу без шума и, самое главное, без потерь — посложнее. Кстати, как вы думаете, почему немцы решили воспользоваться материалом именно отсюда, от четырех брошенных хат, ведь рядом же деревня.
— Не так уж и рядом, товарищ майор, — ответил Малин. — С километр, если не больше, деревня-то, а здесь от их переднего края всего четыреста метров, к тому же под горку…
— Ну что же, вполне логично.
…В полночь девять разведчиков были на переднем крае. Малин еще раз осмотрел белые маскхалаты, проверил у каждого снаряжение и оружие. Вечером выпал густой снег. Это улучшило видимость, что было крайне невыгодно для разведчиков. К тому же серой быстрой лавиной шли низкие облака, время от времени приоткрывая яркое, морозное ядро луны. Выбирая моменты, когда луна тонула в вязком месиве облаков, разведчики двигались бросками. Посредине пути пришлось надолго залечь.
— От морозяка, мать его за ногу… — тихо возмущался Афанасий Рыльский, натирая щеку снегом.
— А ты заметил, Афоня, — ни одной ракеты? — спросил лежащий рядом Малин.
— И правда, не светят… Задремали они, чи шо?
— Нет, тут что-то не то… Ладно, двинули. Вперед, братва!
Наконец позади осталось поле, поросшее окоченевшим, хрустким бурьяном, клочок изуродованной, израненной воронками земли, несколько дней назад отбитой у врага. Схоронившись за высоким плетнем крайней хаты, группа, прислушиваясь, на несколько минут замерла. Стояла чуткая, до звона в ушах, тишина. Луна надолго исчезла за серовато-бурой облачной завесой. По-прежнему — ни единой вспышки, ни единой ракеты.
— По местам! — негромко подал команду Малин и перевалился через плетень.
За ним последовали Рыльский и Козленко. Шестеро остальных разведчиков, разделившись, стали обходить хаты с флангов.
…Прошло около трех часов. Малин и Рыльский, затаившиеся в сенях, напряженно вглядывались в темноту. Козленко расположился в хате у выбитого окна, загородив себя кадкой с пожухлым, высохшим фикусом.
— Эх, покурить бы, хоть пару раз цобнуть… — вздохнул Рыльский.
— Думай, что говоришь… — Малин переступил занемевшими ногами, гулко хрустнул под ним набившийся в сени, спрессованный снег. — Черт!.. Так и обнаружить себя недолго.
Снова проглянула луна, высветив на минуту двор, одинокий, присмиревший на морозе вяз, небольшую копну старой соломы возле него, штабель аккуратно уложенных досок в конце двора и два, свечками торчащих вверх, столба — все, что осталось от разобранного сарая.
Малин посмотрел на часы.
— Все, дела, видно, не будет.
— Гляди, Василь… — шепнул Рыльский. — Что-то у меня в глазах помутилось, сколько столбов там, два или три?
И Малин увидел их. Сначала возле столбов появились два силуэта, потом они удвоились, затем из-за копны вынырнуло еще и еще.
— Двенадцать… — выдохнул Малин.
Под тяжелыми сапогами Козленко в хате пронзительно заскрипели половицы.
— Приготовиться… — Малин щелкнул предохранителем. — Теперь понял, почему они не светили?
Немцы, точно почувствовав что-то, стояли, прислушиваясь к тишине. Двое, с автоматами наперевес, сделали несколько шагов вперед.
Малин поднял руку, и тут же из окна глуховатой дробящейся очередью ударил автомат Козленко.
Один из передних немцев, споткнувшись, опрокинулся на спину, утопив в мягком снегу подле себя автомат, второй метнулся в сторону, к столбам, хлестко ударила по окнам очередь его «шмайсера». Козленко в этот момент, прекратив огонь, перебежал к другому окну.
В переполохе часть немцев попадала в снег.
Прерывистыми, короткими очередями били ППШ Рыльского и Малина, не давая возможности подняться залегшим немцам. Козленко вел прицельный огонь из окна, уже с торца хаты и завалил-таки отбившегося, отскочившего к столбам фашиста.
— За мной! — скомандовал Малин, полностью разрядив диск, и, выхватив из-под плащ-палатки гранату, короткими перебежками бросился вперед. Рыльский обогнал его, но сразу же, точно наткнувшись на что-то, остановился, захромал, волоча ногу, и опустился на снег.
— Держись, Афоня, держись! — крикнул Малин и, широко размахнувшись, метнул гранату.
Выпрыгнув из окна, Козленко бросился к Рыльскому, приподняв его, стал оттаскивать к хате.
Рассеялся снежный смерч, поднятый взрывом гранаты. Малин увидел, как слева и справа, стреляя на ходу, бегут через двор разведчики, и достал пистолет.
…Козленко работал прикладом точно топором. В снегу, под ногами его, барахтались двое немцев. Двое других, набросившись сзади, повисли на нем, согнули, стараясь свалить с ног. Одного из них Кирсанов ударил ножом в бок, второго, приземистого и вертлявого, как юла, Козленко стряхнул с себя сам, прямо под ноги Власову и Черняку. Те, подхватив немца под руки, поволокли через двор. Немец вырвался было, но Черняк, ловко подставив ему ногу, оглушил прикладом.
Малин и Козленко стреляли вслед четверым немцам, скатившимся с уклона и улепетывающим вдоль придорожных кустов.
— Ч-черт! Диск кончился… — выругался Козленко и схватился было за гранату.
— Не надо, Дима, — остановил его Малин. — Не достать… Пусть расскажут теперь, однако, почем кубометр русского теса.
Перешагивая через трупы порушенных фашистов, они пошли к хате.
— Готов к транспортировке, — доложил Власов, подталкивая вперед связанного пленного.
— Как дела, Афоня? — спросил Малин Рыльского, опирающегося о плечи Бойко и Кирсанова.
— Где наша не пропадала, командир…
— Отходим!
Едва успел проговорить Малин, как справа, от двух столбов, ударила короткая автоматная очередь. Малин, выронив ракетницу, схватился за плечо. Рука его повисла, как вывернутое крыло.
— Ну, гад! Живьем возьму, только живьем… — Козленко, петляя по снегу, метнулся к столбам. Добежав до копны, упал и через мгновенье, вынырнув уже с другой стороны, в два прыжка оказался у столба. Черняк кинулся было за ним, но, не добежав до копны, остановился. Козленко волоком, словно куль с мукой, тащил за ноги по снегу дюжего немца. Позади оставалась широкая бурая борозда.
Подтащив немца к разведчикам, Козленко, пытаясь поставить его на ноги, встряхнул за ворот шинели. Немец качнулся и рухнул перед ним на колени.
— Что будем делать, командир?
— Идти может? — морщась от боли, спросил Малин.
— Поможем… — Козленко снова подхватил немца, Черняк помог поставить его на ноги.
— Я… я, геен, — немец закивал головой, выражая желание идти, и снова чуть было не рухнул назему, но его уже крепко держали под руки Черняк и Козленко.
— Если идти не может, берите плащ-палатку. Все — отходим! — приказал Малин.
Мела поземка. Вскоре начинающаяся пурга скрыла в лощине разведчиков.
ПО КРУТОЙ ТРОПЕВ августе 1944 года 237-я стрелковая дивизия в составе 4-го Украинского фронта принимала участие в боях за перевал через Карпатский хребет. Бои велись в направлении городов Ужгород и Мукачево; целью боевой операции был выход в Венгерскую долину. Одним из главных опорных пунктов противника, вставших на пути советских войск, явился перевал Русский. В системе немецкой обороны в Карпатах значение этого перевала было исключительно велико. Захват перевала советскими войсками облегчал выход их на территорию Чехословакии, обеспечивал наиболее удобное и быстрое маневрирование войск вдоль фронта, давал армиям шоссейную магистраль большой стратегической важности и увеличивал возможности выхода на фланги войск противника.
Для удержания перевала противник построил хорошо укрепленную оборону: на склонах была возведена линия траншей с выносными пулеметными площадками и примыкающими к ним стрелковыми ячейками. Фланги траншей упирались в крутые скаты соседних высот, поросших густым лесом. Этот рубеж, укрепленный к тому же пулеметными дзотами, являлся лишь усиленным боевым охранением, прикрывавшим подступы к главному опорному пункту, расположенному непосредственно на самом перевале.
