Александр Серафимович - Собрание сочинений в четырех томах. Том 2
Путь Серафимовича в большую литературу был особенно нелегким еще и потому, что он настойчиво и неустанно прорывался в самую гущу жизни, ибо был убежден в том, что настоящий писатель должен познать на собственном опыте тяжесть быта и труда людей самых разных профессий, общественного положения, званий.
Серьезно, с полной ответственностью относился Серафимович и к познанию природы, этой вечной среды, в которой живет и работает человечество. Прирожденный писатель-пейзажист, он с большой реалистической силой рисует картины природы, очень точен в передаче повадок и характера животных. Но на первый план у него все равно выступают человеческие, чаще всего социальные отношения. Скажем, в рассказе «Со зверями» он, по собственному признанию, главным героем сделал «опытного охотника и опытного пройдоху».
На природе писатель отдыхал, а в городе его нервы были постоянно напряжены, ибо изо дня в день Серафимович-газетчик наблюдал картины социального неравенства и бесправия. Особенно острой болью полнилось сердце писателя, когда он видел, в какой нищете, заброшенности, горьком одиночестве живут дети бедняков. Яркие, запоминающиеся картины несчастной жизни ребятишек Серафимович раскрывает со всей глубиной подлинного демократизма в «Заметках обо всем» («Маленькие рабы». «Малолетние бродяги». «Золотушные, малокровные» и др.).
О писателях нередко говорят: «часто общался с простым народом» или «его постоянно интересовали жизнь и думы простых людей». Серафимович не «общался», не «интересовался», а жил жизнью народа. Он вырос среди казаков глухой донской станицы, сам испытал на себе, особенно в долгие годы ссылки, все тяготы работы столяра, таежного охотника, рыбака-помора, затем провинциального журналиста-поденщика. А в Москве писатель долгое время обитал в рабочем районе, на Пресне, вместе с трудовым людом, населявшим здесь бараки, собственные ветхие домишки, доходные дома (в каком жил и Серафимович), — вместе с мастеровыми и разнорабочими огромного капиталистического предприятия старой России — Прохоровской мануфактуры. Словом, Серафимович был кость от кости, плоть от плоти русского пролетариата и крестьянства.
По-рабочему стойко, по-солдатски безропотно и терпеливо прошел писатель славный революционный путь рука об руку с пресненскими рабочими на баррикадах 1905 года. И перед революцией, приехав а 1902 гаду по приглашению Леонида Андреева в Москву, став корреспондентом либеральной газеты «Курьер», и в дни самой революции, и после ее поражения, когда идеи упадочничества захлестнули умы и сердца многих интеллигентов России и Запада, А. С. Серафимович оставался верен одной цели — идти вместе с рабочим классом до победного конца!
В произведениях, созданных буквально в огне баррикадных боев («На Пресне», «Похоронный марш», «Бомбы») и по горячим следам этих боев — в 1906 — 1908 годах («У обрыва», «Оцененная голова», «Мертвые на улицах», «Зарева»), писатель стремится предельно ясно и эмоционально показать наиболее сильные стороны революционной борьбы. Вместе с тем он не боится обнажить и ее слабые места, выступая прежде всего против отступничества и неверия в силы рабочего класса части интеллигенции и определенных слоев крестьянства. Сурово и страстно осудил пролетарский художник всех отступников и маловеров, исхитрившись в обход жестоких цензурных рогаток «протащить» в своем ярком рассказе «Мертвые на улицах» прямые и резкие строки: «Кто-то умирает за них в пустынных улицах, а они бегут, об одном думая — о жизни в подвалах, в грязи, а нищете, в неустанной бычачьей работе, в беспросветном рабстве. Они бегут, ненавидя тех, кто умирает за них в пустынно-молчаливых улицах, ибо бьется в них великая любовь к жизни, постылой, проклятой, а теперь ставшей вдруг прекрасной жизни».
Уже в декабре 1905 года Максим Горький, прочитавший в рукописи рассказ Серафимовича «Похоронный марш», писал: «Славно написано, ярко и сильно». Горькому импонировала неистребимая вера я будущее революции, в светлое будущее русского народа, вера, которою был преисполнен Александр Серафимович.
И еще одну особенность бескромпромиссной борьбы российского пролетариата понял Серафимович: огромное значение для великого революционного движения тех женщин-работниц, которые осознали хотя бы изначальные задачи классовой борьбы. Эта мысль развита в рассказе «Бомбы».
В дни жестокой расправы царизма над восставшими пролетариями рабочий-маляр, у которого убили сына («Мертвые на улицах»), угрюмо говорит: «...это ничего... ничего, еще будет дело...» — так в дни поражения первой русской революции писатель-марксист внушал народу веру в торжество продолжающейся борьбы с самодержавием.
Позже А. С. Серафимович говорил о своих рассказах, посвященных первой русской революции: «...Основной задачей я ставил себе: запечатлеть хотя бы в беглых очерковых чертах жестокость усмирителей и хотя бы в скрытой, «косвенной» форме показать «безумство храбрых», мужество горстки бойцов, сражавшихся на Пресне. В те мрачные дни, когда пушками беспощадно сметали «преступников», никак нельзя было выражать открытое сочувствие пресненским мятежникам»[14]. Нелегко было в ту пору обойти рогатки царской цензуры, но Серафимович прилагал к тому все усилия, нарочито представляя себя в рассказах рядовым обывателем, который «случайно» оказывается в самой гуще схватки.
По пяти главным направлениям удалось пролетарскому писателю исследовать пульс первой русской революции. Это — борьба РСДРП за революцию («Оцененная голова», «Стена» и др.); ход самого восстания 1905 года в Москве («На Пресне», «Снег и кровь», «Бомбы» и др.); события, последовавшие непосредственно за подавлением восстания на Пресне и в московских пригородах («Мертвые на улицах», «У обрыва»); революционное движение в деревне в 1905 — 1907 годах («Зарева»); наконец, отношение армии к революции («Похоронный марш»).
В рассказе «У обрыва» есть такой эпизод: мудрый старик крестьянин и его товарищи захватывают двух казаков, пущенных в погоню за участниками подавленного царскими войсками восстания. Захватывают, а потом отпускают пленных на волю. И вслед за тем один из казаков докладывает о случившемся командиру сотни, а другой спешит предупредить об опасности тех, кто его отпустил с миром. Умение писателя, несмотря на смерть и кровь, на ужасы, чинимые реакцией, именно в эти дни увидеть ростки настоящей, революционной гуманности с особой силой подчеркивает главную мысль рассказа: если революция способна внести раскол в сознание матерых служителей царя и престола, значит, будут у нее союзники и среди солдатской массы, этих крестьян в шинелях, и, значит, русская революция продолжается.
По рассказу «У обрыва» Петроградский комитет по делам печати вынес такое «определение»: «...автор проповедует революционные идеи. Он доказывает, что революцию необходимо продолжать и что ее благополучный исход вполне обеспечен тем, что народу уже невмоготу выносить правительственный гнет» (выделено мною. — Г. Е.).
Крах самодержавия помешал совершить расправу над А. С. Серафимовичем. Сегодня «определение» царских чиновников звучит для нас как неоспоримое свидетельство той огромной революционной силы, которая была заключена в его творчестве вообще и особенно в рассказах об исторических событиях 1905 года.
Григорий Ершов
ПРИМЕЧАНИЯ
РАБОЧИЙ ДЕНЬ
На льдине. Впервые, с подзаголовком «Из жизни на далеком Севере», — газ. «Русские ведомости», 1889, 26 февраля, № 56, и 1 марта, № 59. Рассказ появился под псевдонимом «Серафимович», который стал фамилией писателя. Написан в 1888 году во время пребывания студента А. С. Попова в ссылке в г. Мезень, Архангельской губернии. Для сборника своих рассказов в издательстве «Знание» автор значительно сократил рассказ и внес в него существенные изменения. Во всех последующих изданиях «На льдине» печатается в последней редакции.
На плотах. Впервые, с подзаголовком «Из жизни на далеком Севере», — газ. «Русские ведомости», 1890, 1 июня, № 148 и 6 июня, № 153, за подписью С. Написан во время пребывания в ссылке в Пинеге. Готовя рассказ к отдельному изданию в серии «Дешевая библиотека для семьи и школы» (изд. «Юная Россия», М.. 1915), автор вдвое сократил его и переписал начало.
Стрелочник. Впервые — газ. «Русские ведомости», 1891, 21 июля, № 198. Написан по возвращении писателя из ссылки на Дон под гласный надзор полиции. Позже рассказ был значительно переработан автором. Для сб. «Очерки и рассказы», изданного в 1901 году, автор почти заново написал всю первую часть (четыре главы), включив линию использования начальником станции труда стрелочника для собственных нужд. За основу взят реальный факт, о котором автор узнал за год до публикации рассказа в его окончательной редакции, из заметки «Стрелочник», напечатанной в газете «Донская речь» от 22 декабря 1900 года.
