KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » Советская классическая проза » Матвей Тевелев - «Свет ты наш, Верховина…»

Матвей Тевелев - «Свет ты наш, Верховина…»

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Матвей Тевелев, "«Свет ты наш, Верховина…»" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

— Ну, старá, пронесло беду! — сказал он жене. — Сдается мне, немцам ни за что бы не взять верх над словаками, як бы того Америке не понадобилось… Ну, и нашлись, нашлись люди, что со двора ворота отперли.

И только сейчас, в наши дни, на процессе Рудольфа Сланского в демократической Праге выяснилось, кто предал восстание в Словакии, и были сорваны личины с тех, кто открыл «со двора» ворота перед народным врагом.

И все же долго еще шли бои в Словакии. Восставший народ сражался с яростью и героизмом, и в одном из таких боев смертью храбрых пал Франтишек Ступа — писатель, адвокат, боец.

Восстание было разгромлено. Но октябрьской ночью я увидел новые зарницы, приближающиеся к нам с востока.

Огонь в доме был погашен. Илько спал. Мы с Ружаной стояли у окна, следя за вспышками зарниц отдаленного боя, и прислушивались к легкому дребезжанию оконных стекол.

— У перевалов? — спросила Ружана, кутаясь в платок.

— Нет еще, не у перевалов… Почему ты дрожишь?

— Я все еще не верю, что теперь уже скоро…

А зарницы продолжали полыхать на горизонте, освещая вершины гор, и было такое ощущение, что в засушливую пору идет долгожданная гроза.

59

Не помню, когда еще стоял такой чудесный октябрь, как в том памятном сорок четвертом году. Было тепло, ясно, сухо. Нестерпимо для глаз голубело небо. Солнце светило и грело, как в летнюю пору, только отливающие медью леса на горах да какая-то особенная прозрачность воздуха напоминали об осенней поре.

Но никто, казалось, не замечал сейчас прелести редкой по красоте осени. Все были взбудоражены и взволнованы неудержимо надвигающимися событиями. Одни ждали их с радостным, едва скрываемым нетерпением, отсчитывая дни, другие — со страхом, третьи — с тревожным любопытством.

Город кишел обтрепанными солдатами, суетливыми, неизвестно откуда появившимися людьми с чемоданами и рюкзаками. По приказу властей в канцеляриях поспешно жгли архивы, и куски черного пепла кружились над городом, как гигантский рой мух.

Сыновья моей хозяйки, ярые мадьяроны, изменившие с приходом венгров свою славянскую фамилию Черничка на Чернеки, многозначительно намекали на какие-то предстоящие бои, на какой-то поворот в ходе событий, уверяли, что Ужгород не будет сдан ни в коем случае. Однако мы знали, что они тайком паковали вещи.

Подпольный комитет поручил мне узнавать, откуда и какое народное имущество собираются оккупанты увозить на запад. Осторожно, чтобы не навлечь подозрений, я узнавал об этом через знакомых, и главным образом через многосведущего Чонку.

Как-то, встретив меня на улице, Чонка спросил загадочно:

— Знаешь, кто был у нас вчера в банке?

Но у Чонки никогда не хватало терпения по-настоящему заинтриговать собеседника, не хватило его и сейчас.

— Матлах! — не дожидаясь моего вопроса, выпалил он. — Представь себе, я вышел в коридор, а он катит на своей коляске прямо к дверям кабинета управляющего. Мне сказали потом по секрету, что он собирается угонять скот со своих ферм, а потом и сам смотает удочки.

— Куда же он хочет его угнать?

— Конечно, не на восток, а куда-нибудь в противоположную сторону! — и Чонка махнул рукой в неопределенном направлении.

«Вот как! — подумал я. — Матлах хочет угнать скот, который вырастили ему Семен и Калинка, скот, вскормленный моими травами и пасшийся на отнятой у таких бедняков, как Федор Скрипка, земле…»

— Когда он собирается его угонять? Ты понимаешь, что этого нельзя допустить?

— Но кто же может ему помешать? — пожал плечами Чонка.

— Необходимо поехать в Студеницу и предупредить селян.

Чонка помотал головой.

— Ты не проберешься в Студеницу, Иване. Теперь по дорогам все движется в одном направлении: сюда, а не отсюда.

— Как-нибудь проберусь!

Чонка промолчал, глядя себе под ноги, и вдруг вскинул на меня свои большие, как обычно, мутноватые глаза, в которых, однако, сейчас мелькнуло что-то давнее, озорное, мальчишеское.

— Возьми меня с собой, Иванку, — взмолился он, — одному трудно, а вдвоем — хоть на край света!..

— Зачем это тебе? — удивился я.

— А тебе зачем? — прошептал Чонка. — Ты разве не доверяешь? Я могу достать автомашину. Хочешь, военную автомашину?.. У меня есть знакомый интендантский офицер. Мы доберемся без препятствий.

— Подожди, — перебил я Чонку. — У тебя ведь банк.

— Там сейчас не до меня, — махнул рукой Василь. — Там все головы потеряли…

Что говорило сейчас в Чонке? Жившая ли в нем еще с отроческих лет любовь к приключениям или потребность совершить наконец что-то полезное, нужное людям?

— Когда ты можешь раздобыть машину? — спросил я.

— Хоть сейчас, — ответил Чонка, не задумываясь, и глаза его радостно блеснули.

— Но что ты скажешь дома?

Чонка поморщился.

— Что обычно говорят женам: «Дорогая, еду по делам службы».

Не медля ни минуты, мы пошли вместе к казармам, где Василь рассчитывал выпросить у интендантского офицера автомашину.

Ходить с Чонкой по городу даже в такое суматошное время было чистым мучением. Его все знали, и он знал всех. С одним он учился вместе, с другим служил, с третьим играл на бильярде, четвертый был соседом по винограднику, а пятого он вовсе и не знал, но считал своим долгом приветливо раскланяться и даже остановиться.

— Надо сочинить причину нашей поездки, — сказал я, когда мы наконец стали подходить к казармам.

— Служебное или личное?

— Для дороги обязательно служебное: например, мы едем ревизовать имущества лесничеств…

— Не годится, — запротестовал Чонка. — Какая ревизия в такое время!

— Очень годится! — настаивал я. — Ты понимаешь, как это подействует на вояк?! Тут все рушится, а у власти такое хладнокровие. Ну, а для интенданта — мы едем в Студеницу, чтобы вывезти застрявших там родственников.

— Неплохо, — согласился Чонка. — Родственники — неплохо!

Мы подошли к казарме и условились, что я буду ждать в мелочной лавочке напротив. Чонка нырнул в ворота, но дорогу ему преградил часовой. С порога лавочки я видел, как Чонка долго объяснял что-то часовому, потом вызванному дежурному офицеру. Наконец его пропустили, и он зашагал к длинному серому зданию, расположенному в глубине двора.

В лавочке было полутемно и пахло лежалым товаром. Я заказал бутылку содовой воды и с нетерпением стал ждать Чонку.

Чонка долго не появлялся. Должно быть, нелегко было получить в такое время интендантскую машину.

Лавочник, кругленький человечек с глуповато-красивыми глазами, стоял, прислонившись к полке, и время от времени вздыхал. Мне его лицо показалось знакомым, но я никак не мог припомнить, где я его видел. И вдруг меня осенило.

— Вы давно здесь торгуете? — спросил я.

— Немного больше года, — ответил он не то смущенно, не то напуганно.

— Я видел вас в другом месте.

— Да, — вздохнул он, — у меня был магазин игрушек и канцелярских принадлежностей в центре города, но случилось несчастье, большое несчастье…

— Знаю, — сказал я, — вы пострадали из-за карты фронтов.

Он вздрогнул и побледнел.

— Откуда вы знаете?

— Я видел, как вас вели полицейские.

— Да, да, да, — растерянно пролепетал он. — Я ведь… я все делал пунктуально по военным сводкам, а меня за это продержали в тюрьме полгода… Но что будет теперь? Все рушится!

В этот момент я увидел, как из ворот казармы выехала закамуфлированная легковая автомашина. Рядом с одетым в венгерскую военную форму шофером сидел Чонка и махал мне рукой.

Я расплатился за содовую воду и поспешил на улицу.

60

Предупредив Ружану и Юлию, мы выехали из Ужгорода на перечинскую дорогу.

Толпы немецких и венгерских солдат, военные автомашины вперемежку с цивильными бричками двигались нам навстречу, к Ужгороду. Вон пан превелебный в шарабане катит рядом с самоходной пушкой. Там две женщины, обхватив баулы и картонки, сидят на военном грузовике. Вон плетется дородный усатый мужчина, взвалив на плечи чемодан. Я представил себе, как все они — и немецкий офицер с бурым от пыли лицом, и усатый мужчина, и эта женщина — в сорок первом году рвались на восток, в просторы России. Одни — в погоне за военной славой, мечтая о генеральских чинах, другие — за поместьями, третьи — просто за наживой, не брезгая ничем, что попадет под руку. Куда, к какому берегу прибьет всю эту нечисть?

Наша машина пробиралась с трудом, гудела, останавливалась и снова двигалась. Встречные расступались неохотно, ругались, грозили спихнуть нас в кювет. На одном из перекрестков какой-то офицер подскочил к машине и, сквернословя на двух языках сразу, требовал, чтобы мы немедленно убрались с дороги.

— Назад! — орал он, вытаскивая из кобуры пистолет. — Сейчас же поворачивайте назад свою шкатулку!

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*