Павел Федоров - Генерал Доватор
— А в рапорте вы изложите все, что вам будет угодно, что вам «здравый смысл» подскажет! — закончил Лев Михайлович и спрятал написанную Холостяковым бумажку в карман.
Порыв ветра надул оконные занавески, как паруса; жалобно скрипнули распахнутые оконные створки.
В штаб вошли Осипов, Наумов и лейтенант Гордиенков. Увидев их, Доватор оживился, повеселел.
— Мы ждали вас через несколько дней, — проговорил Осипов.
— Надо уметь появляться тогда, когда тебя не ждут, — улыбаясь и пожимая Осипову руку, отвечал Доватор. — Я уж и в дивизии побывал и к тебе в полк наведался, обедал там, коня перековал, а хозяин и ночевать домой не приехал!.. Ах ты, старый косолапый дружище!..
— Обидно, Лев Михайлович, ей-богу, обидно. Значит, пропала целая ночь, а поговорить есть о чем! — с искренним сожалением сказал Осипов.
Алексей Гордиенков крепко обнял Доватора.
Капитан Наумов, внимательно наблюдавший шумную встречу, улыбался, точно радуясь свиданию старых друзей и непринужденному тону полковника. Доватор вопросительно посмотрел на него. Наумов шагнул вперед и отчетливо проговорил:
— Оперативный дежурный капитан Наумов!
— А как вы сюда попали? — пожимая ему руку, спросил Доватор.
Наумов смутился.
— Вы были адъютантом у генерала в штабе фронта?
— Так точно, — ответил Наумов. — С генералом характером не сошлись...
— Люблю откровенность... Да, разные бывают характеры, разные люди... Я три дня назад в резерве спрашиваю одного капитана: «За что получил орден Красного Знамени?» — «За усы!» — «Как за усы? У тебя и усов нет!» — «Зато, — говорит, — у адъютанта атамана Шкуро такие были, — насилу шашкой сбрил». Пришлось этого капитана назначить начальником штаба дивизии. Ответил хорошо... Товарищ подполковник, вы немного подождите, — сказал Доватор, заметив, что Холостяков хочет уйти. — Мне необходимо посмотреть материалы разведки.
Холостяков выдвинул ящик, положил на стол папку и молча отошел в сторону.
Доватор открыл папку. Долго просматривал лежавшие в ней бумаги. Здесь было несколько разведсводок штаба дивизии и целая пачка донесений отдельных разведгрупп. Большинство из них было составлено неряшливо. Попадались противоречивые сведения. Лев Михайлович достал из полевой сумки карту, сверил с ней какую-то бумажку.
— Тут, я вижу, сам аллах не разберется. — Постучал по папке карандашом, спросил: — Кто командир разведподразделения?
— Я, товарищ полковник! — выступая вперед, ответил Гордиенков.
— В этом районе есть немцы? — задал вопрос Доватор, показывая координаты.
— Точно неизвестно, — ответил Гордиенков. — Туда направлены две группы.
— Когда они должны вернуться?
— Группа номер один должна была вернуться вчера, но почему-то не вернулась...
— А разыскивать послали?
— Сегодня пошла вторая группа, — сказал Холостяков.
— Почему вчера не послали разыскивать? — упрямо допытывался Доватор.
Неловкое молчание.
Лев Михайлович обвел присутствующих взглядом. В его глазах пламенели искорки гнева.
— Вас интересуют живые люди или нет? А может, они уже мертвые? Интересуйтесь судьбой и мертвых людей! Вас спросят. Может быть, некоторые из них ранены, ожидают вашей помощи? А мы в это время с холодным равнодушием спорим об «искусной стратегии германского командования»! Извините!..
Он порывисто скинул бурку и отбросил ее на диван. Стройный, широкоплечий, с сердито сдвинутыми бровями, он резким движением одернул полы коверкотовой гимнастерки.
— Извините! — повторил он сурово. — Так воевать нельзя!
Все молчали, испытывая неловкость. Каждый чувствовал долю своей вины, а Холостяков в особенности, и каждый думал: «Как же это могло получиться?»
— Гордиенков! Немедленно серию разъездов на розыски. А сам — бери людей и привези мне... — Доватор взглянул на карту, быстро прикинул расстояние, — привези через двенадцать часов точные данные, что делается в поселке Ордынка и в хуторе Коленидово. Если что будет особо важное, немедленно присылай донесение. Понял?
— Так точно! — Алексей, повторив приказание, спросил: — Разрешите выполнять?
Доватор кивнул головой. Вслед за Гордиенковым вышел и капитан Наумов.
В комнате было тихо. Издалека доносился глухой гул артиллерийской стрельбы, слышались дрожащие звуки сигнальной кавалерийской трубы и тревожное конское ржанье.
— Отчего кони ржут? — неожиданно спросил Доватор.
— Овса просят, — проговорил Осипов. — Пятые сутки овса не получаем. Норму перебрали...
Доватор, сдвинув брови, посмотрел на подполковника Холостякова.
В эту самую минуту в штаб вошел коновод Доватора — Сергей. Выражение лица у него было такое, точно он пять минут назад убил человека и теперь пришел к прокурору каяться.
— Товарищ полковник, с Соколом неладно!
— Что такое? — встревоженно спросил Доватор.
— Захромал... не ступает. Кузнец, наверно, заковал. Вот в ихнем полку вчера перетягивали. — Сергей кивнул на Осипова.
— Не может быть! — возразил Осипов. — У меня отличные кузнецы.
— Чего там «не может быть»! — Доватор гневно глянул на Осипова, словно не кузнец заковал коня, а сам майор. — Это не кузнец, а палач! Где ты только отыскал его! — Круто повернувшись к коноводу, резко спросил: — А ты где был, когда ковали? Чего смотрел? Ты должен следить, как забивают каждый гвоздь! Чему я тебя учил? — И Лев Михайлович вместе с коноводом пошел осматривать захромавшего коня.
Следом за ним вышел и Осипов, огорченный тем, что коня заковали именно в его полку.
Во дворе, около деревянного сарая, стоял коновод, держа под уздцы накрытого белой попоной рослого темногнедой масти коня. Конь гордо и свободно вскинул небольшую сухую голову. Огромные, глубоко посаженные глаза его смотрели весело и испытующе; казалось, он был менее всего озабочен беспокойством хозяина. По нежной шелковистой, коже Сокола, по его мускулистой груди, выпуклым связкам, резко очерченным ноздрям, удлиненным бабкам Осипов опытным взглядом завзятого лошадника оценил породу и должен был признать, что его красавица Легенда при всех ее качествах не имела тех статей, которые имел Сокол. Он был крупней, мускулистей и поразительно длинен в корпусе, что таило в себе огромную силу, выносливость и резвость. Конь стоял на трех ногах, поднимая левую, переднюю, чуть-чуть касаясь земли краешком копыта. Он поматывал головой, будто извинялся за неприличную позу, но глаза у него были задорные, ноздри красиво трепетали.
— Гробанули коня! — увидев Осипова, заговорил Доватор, гневно сжимая кулак. — На ногу не наступает, полюбуйся! Ну и ковали, нечего сказать, ведь это варварство, — в живое мясо гвоздь забить! А мой щелкопер коня не мог уберечь. Видишь, Сокол смотрит на меня умнейшими глазами и вроде спрашивает: «Как ты, хозяин, мог меня доверить этакому форсуну?»
— Недоглядел, товарищ полковник, разве я... — оправдывался Сергей.
— Пешком заставлю ходить! Пешком!.. Веди в ветчасть — и немедленно расковать! Компресс надо...
Сергей повел хромающего Сокола со двора.
Доватор присел на крыльцо, закурил и, протягивая Осипову пачку папирос, сказал:
— Не поправится Сокол — у тебя коня отниму. Мне уж говорили про твою кобылицу!
Осипов молча взял папиросу, закурил. Он своих кузнецов хорошо знал: это были лихие, бывалые, кадровые ковали, дружные и веселые хлопцы. Он видел, как они «обрабатывали» прибывших на пополнение коней. Степные дончаки, извиваясь, бились в стойлах, как пойманные звери, бешено фырчали, мотая головами, пытаясь освободить верхнюю губу от закрученного палкой ремня.
«А ведь и правда, может взять Легенду, — с тревогой думал Осипов. — Напишет приказ — и ничего не поделаешь...» Осипов сейчас же придумал хитрый «план» и не замедлил провести его в жизнь.
— Кузнецов я накажу... Ты думаешь, я для тебя коня пожалею? Бери в любое время! — покосившись на Доватора, обиженно проговорил Осипов. Он понимал, что сейчас не следует «ломиться в амбицию». Майор начал расхваливать Легенду. Конь Доватора просто тускнел перед ней.
— Слов нет, твой Сокол — конь породистый, а ноги все-таки подлыжные, зад отвисает, подпруга посажена низко, плечи очень длинные, да и перекошены...
— Не меняться ли хочешь? — не дослушав, перебил Доватор. Он уже разгадал Осипова. — Эх, Антон, барышник из тебя хороший! Ты мне не финти, — со своей кобылой ты не расстанешься! Я тебя знаю!..
Они посмотрели друг на друга и громко расхохотались.
ГЛАВА 5
Августовский день клонился к вечеру. Солнце, окутанное дымом пожарищ, уходило на запад.
Доватор прочитал газету и, задумавшись, держал ее перед собой. Сводка опять сообщала об оставленных городах, о жестоких сражениях. Немцы заняли Витебск. Немецкий сапог топтал родной край Доватора — Белоруссию...
