Борис Дубровин - Счастье первой тропы
Так я и ушла ни с чем. Директору говорю:
— Не могу, видно, работать!
Восьмого марта написала директору заявление. Собралась перед уроками зайти и сказать о своем твердом решении уйти. Подхожу к двери директорского кабинета, а тут звонок.
Вхожу в класс. Тишина мертвая. Все стоят, не шелохнутся. Лица торжественные, праздничные и загадочные. Глянула на стол, а там стопка книг новеньких. Около книг — чернильный прибор и кувшинчик. Выходит староста, как раз тот, который, по словам Ямушкина, может убить человека, и рука не дрогнет. Говорит дрожащим голосом:
— Поздравляем с Международным женским днем. Примите скромный подарок от нашего класса.
Я растерялась:
— Зачем? Зачем это вы? Не надо! Садитесь, дети.
И тут они хором, негромко, но так дружно:
— Не сядем, если не возьмете.
Тут я уж села. А они стоят.
— Спасибо, спасибо! — я глаза вытерла.
Скомкала свое заявление. Начала вызывать к доске. Они так отвечали! Одни пятерки! Случайно назвала фамилию Коли Колова. Ответил лучше всех! Я даже не могла сказать, чтоб он после ответа вернулся на место, только кивнула, потому что слезы стояли в горле. А после уроков они меня всем классом до дома провожали».
"Один плюс два"
Багряную ткань пионерского знамени раздувало легким ветром. Откинув голову, знаменосец шагал, стараясь ступать в такт барабанному бою. Колонна подошла к Дмитрию Цареву, замерла.
— Пионеры Шелехова на воскресник по очистке территории электролизного цеха прибыли! — отрапортовал Коля Колов.
— Спасибо, товарищи пионеры, — серьезно ответил Дмитрий. — Мы вас ждали. Лопаты вам приготовлены.
На воскресник сходились и взрослые. Пришли с баяном, с аккордеоном. Прибыли комсомольцы во главе с Юрой.
Дмитрий, по поручению комитета комсомола отвечавший за проведение воскресника, первый вонзил в грязь лопату. Он не слышал шуток, веселого гомона, смеха. Он вспоминал все, что произошло давным-давно и совсем недавно — меньше двух лет назад.
...На серый камчатский берег море выбрасывает грузчика Константина Царева — отца Дмитрия. Выпил, пошел на байдарке... И море вышвырнуло его, брезгуя принимать пьяного на свое дно. Дмитрию пять лет.
Приехали с матерью в Ангарск. Он строиться начинал. Поезда шли через каждые десять минут. А мать — стрелочницей. Отчим сует Диме листья табака. Сколько их пришлось искрошить!
Голубей разводить не смей, кроликов заводить и не думай, на коньках кататься — выпорю, сиди и кроши вонючий табак. И дни летят, как едкие табачные крохи.
— В детдом не пойду! — он вырывается из рук отчима.
— Хулиганю и буду хулиганить! — озлобившись, кричит он в школе.
— Ну и пусть исключили! Лучше я буду в ремесленном, выучусь на токаря.
— Генка, слушай, давай бороться с хулиганами. Они жить мешают! — предлагает он другу.
— А где продать? — он принял из рук вора краденое пальто и с другом Генкой — борцом против хулиганов — отправился это пальто продавать...
— Деньги все мне, — требует вор, — или скажу тому, чье пальто, что вы его сперли.
У студента техникума вор сорвал ушанку и шарф, а сказал на Димку. Димка оправдаться не сумел. В камере затеял драку и получил пять лет, как вор и как зачинщик драки.
И потянулась тюремная жизнь.
Работал в Бодайбо, потом в Балахнинске на драге. Работали в любую погоду. Приходилось по две смены. Зато зачли год за три. Оттуда — снова в Бодайбо. А тут амнистия. Деньги платили приличные. Приоделся, вернулся домой.
Приехав в Ангарск, поступил в «Спецхиммашмонтаж» токарем и так здорово работал, что никто не смел и заикнуться о его прошлом.
В это же время увлекся спортом. Самоотверженно бросался в ноги набегавшим нападающим вратарь Дмитрий Царев, словно он вырывал у них не кожаный мяч, а дни, проведенные «там». Или вылетал, будто вытолкнутый катапультой, на ледяное поле, и клюшка коротко и глухо давала пощечину шайбе.
Дмитрий занялся устройством стадиона. Раздобыл спортивную форму, провел несколько физкультурных парадов.
Когда он подал заявление в комсомол, никто не удивился.
А теперь он здесь, в Шелехове, руководит спортивной работой ударной комсомольской стройки. У него чудесная жена. Что еще нужно человеку для счастья? Что? Вероятно, необходимо еще и душевное спокойствие.
А оно как раз Дмитрием потеряно.
Потеряно с тех самых пор...
...Косичка-коротышка, подобно мышиному хвостику, смешно подпрыгивала на голове первоклассницы, которая скакала по квадратам, начертанным на земле. Две другие девочки ревниво следили за ее движениями. А она чуть поджимала левую ногу, и при каждом прыжке волглые кусочки тяжелой земли падали с ее сбитого влево каблука.
— Дядя Дима! — крикнула косичка-коротышка Цареву. — Дядя Дима, идите прыгать с нами!
Дмитрий остановился. «Смешные. А квадраты вычертили точно, старательно. Стекляшкой, наверно. А это к чему?»
Около квадратов большими цифрами было выведено:
1 + 2 =
— Чему же равняется один плюс два? — спросил он косичку.
Она, не переставая прыгать, серьезно произнесла:
— Победе.
— Растите скорей, — сказал Дмитрий. — Прошу вас как председатель совета нашего добровольного спортивного общества. Нам чемпионы во как нужны, прямо позарез.
— А мы и так растем очень быстро! — девочка остановилась, но потом переменила ногу и стала скакать на левой. — Я одна Лялю и Галю выучу прыгать, А потом Лиля выучит двоих, и Галя тоже. И мы второй класс «В» обыграем.
Несколько месяцев с одержимостью влюбленного, поддержанный всеми шелеховцами, Дмитрий проводил в Шелехове идею: «Один физкультурник подготавливает двух физкультурников».
В движение «Один плюс два» включалось все больше спортсменов. И в одну из поездок в Иркутск Дмитрий решился. Он вошел в кабинет к секретарю райкома Зиновию Затуренко с улыбкой,
— Улыбаешься? — легко поднялся ему навстречу Зиновий. — А как дела?
— Вот сводки. — Дмитрий протянул бумаги... — А помимо есть мысль, идея, которая уже подхвачена многими шелеховцами. Идея стоящая!
Зиновий стал приветливей. Немало хорошего предложил смекалистый и расторопный Дмитрий, немало славы перепало от него и секретарю райкома, и сейчас Зиновий слушал благожелательно.
Дмитрий придвинул почти вплотную к Зиновию стул и сел на него верхом. Зиновий не любил в своем кабинете таких вольностей, но стерпел: уж очень интересные вещи рассказывал ему Дмитрий.
— Так вот, — заканчивал Дмитрий, — у себя мы начали неплохо, а вот если распространить это движение в спорте на всю область и даже страну, чтобы каждый физкультурник взял на себя обязательство вырастить двух физкультурников, ведь тогда из одного плюс два получатся миллионы. А?
Зиновий, наверное, впервые за все время своей деятельности в должности секретаря райкома встал с кресла и сел на стул рядом с Дмитрием.
— Так. Это мысль настоящая. Я — «за». Я тебя поддержу. Сколько у тебя теперь физкультурников?
— Было мало. Стало значительно больше. Но ведь это только начало, Зиновий.
— Идея становится реальной силой, когда она овладевает массами, — процитировал Зиновий и нажал кнопку. — Удивляюсь, как это нет чутья у Кудрявцева. Такую идею держать под спудом!
В приоткрывшуюся дверь втиснулся курносый носик секретарши.
— Пригласите московского корреспондента, -И когда она притворила дверь, пояснил: — Удачно выходит. Из «Советского спорта» парень. Очень кстати. Не робей. Со мной не пропадешь. Это дело из рук не выпустим! Пронюхают, перехватят инициативу, потом доказывай, что ты не сибирский медведь.
И когда в кабинет Затуренко без стука свободно вошел увешанный фотоаппаратами молодой человек, Зиновий быстро рассказал ему суть новой идеи, которую «осуществляют, вернее почти осуществили шелеховцы».
— Идея «один плюс два», на мой взгляд, может быть широко подхвачена по всей стране. Можете писать. — Зиновий чуть насупил брови, заметив, что Дмитрий порывается ему противоречить. — Сводки представлю вам завтра. Товарищу Цареву, кстати познакомьтесь, он председатель совета ДСО в Шелехове, член комсомольского комитета, надо поехать туда и кое-что уточнить.
Авторучка услужливо мелькала, накидывая петельки букв на горло линованным строкам. А Дмитрий вдруг увидел ту косичку-коротышку и комочек земли, падавшей на квадрат.
В тот же день Дмитрий собрал свой актив и поручил каждому еще энергичнее проводить в жизнь идею «один плюс два». Одновременно он начал собирать сводки.
Однако события обретали кинематографическую скорость... Уже вечером Дмитрия по телефону срочно вызвали в Иркутск.
— Где сводки? — вопрошал возбужденный Зиновий. — Где? Чего ты робеешь? Тебя же поддерживает райком, тебя страна поддержит!
— Неловко. Ведь идея — еще не дело. Вот когда разовьем ее, тогда и можно говорить.
— Чепуха! — отмахнулся Зиновий. — Знаешь ли ты, что корреспондент уже связался с Москвой? Ну, где твои сводки?
