Александр Котов - БЕЛЫЕ И ЧЕРНЫЕ
- Расскажите все, что вы знаете о судьбе Кончиты, - попросил доктора Капабланка. - Мне говорили, что произошло, но многое для меня так и осталось неясным.
Кастилио помолчал, как бы собираясь с духом, затем тихим, так не вяжущимся с его подвижным, энергичным характером голосом начал рассказ:
- И для нас многое осталось непонятным. Летом тридцать второго года газеты сообщили: «Вчера днем на дороге около Буэнос- Айреса произошло столкновение тяжелого грузового автомобиля с маленьким «шевроле», принадлежавшим актрисе театра «Батаклан» Кончите Веласкес. Сидевшая за рулем актриса погибла».
- Что показало расследование? - задал вопрос Хосе Рауль, когда доктор на минуту умолк.
- Причину катастрофы не удалось точно установить, - развел руками Кастилио. - Может быть, испортилось управление. Вы же знаете: Кончита любила сама устранять неполадки в машине. Шофер грузовика показал: метров за пятьдесят до встречи «шевроле», изменив курс, перешел на левую сторону шоссе и понесся навстречу грузовику. «Она летела, как дьявол! - давал показания шофер. - Я не успел даже остановить машину». Удар был страшный, от «шевроле» осталась лишь груда переплетшихся окровавленных стальных брусьев и обрывков обшивки. Кончиту похоронили в большом ящике, вместе с остатками машины.
Дрожь пробежала по телу Капабланки. Доктор продолжал рассказ:
- Полиция опросила подруг Кончиты. Те сообщили: в последнее время актриса болезненно переживала свои неудачи в театре. Сказывались годы: ведь мы - аргентинцы - любим видеть на сцене юные лица. О многом говорит и эта надпись.
Доктор взял из рук Капабланки фотографию. На обратной стороне сохранились еле заметные, написанные чернилами, выцветшие буквы. Надев очки, Капабланка прочел:
«Нужно иметь мужество сойти со сцены, когда ты перестаешь вызывать шепот восхищения».
Так и не нанял Капабланка: имела ли в виду Кончита сцену или саму жизнь. А может быть, и то и другое. «Быть женщиной - это специальность», - вспомнил Хосе Рауль любимое выражение своей бывшей возлюбленной. Увы, она не сумела освоить специальности жены, матери. Вот и зашла в тупик.
Размечтавшись о былом, Капабланка попробовал восстановить в памяти образ Кончиты, но странно - никак не мог этого сделать. Черты лица актрисы путались в его воображении с чертами Ольги. Настоящее грубо забивало далекое прошлое.
Хосе Рауль посмотрел по сторонам и с грустью заметил, что сидевшие за соседним столом девушки безразлично скользнули взглядами по его когда-то привлекавшему внимание всех женщин лицу. «Этих я уже не интересую, - подумал Капабланка. - Я у них тоже не вызываю шепот восторга». И тут же обернулся в сторону пожилой дамы в широкой шляпе, как он заметил раньше, не спускавшей с него глаз. «А эта меня не интересует», - горестно покачал головой кубинец.
Принесший завтрак официант удивленно скосил глаза на клиента. Сидит один, улыбается! Крепкий кофе несколько улучшил самочувствие Капабланки, но мысль о вечерней партии все еще не перестала его терзать. Вдруг счастливое решение пришло ему в голову. «А зачем мне играть? - спросил сам себя Хосе Рауль. - У меня на два очка больше, чем у Алехина; если я пропущу сегодняшнюю партию и Алехин победит запасного участника нашей команды Лопеца, расстояние между нами, правда, сократится, но очко-то разницы сохранится! Можно будет нажать на остальных противников. Так и сделаю, какая может быть игра при такой головной боли!
Да, но найдутся люди, которые станут упрекать меня в трусости, - поморщился Капабланка. - Будут кричать: «Испугался Алехина! Ушел с ковра!» Сам Алехин не преминет поиздеваться: «Вот вам ваш храбрый Капабланка!» А может, все-таки сыграть? Что он так уж обязательно выиграет у меня? Играть или не играть? Впрочем, есть еще время - решу позже», - вновь нашелся удачный выход.
Расплатившись с официантом, Хосе Рауль вышел из «Трампесона».
…Алехин с решимостью шел на двенадцатый тур. «Я должен сегодня выиграть», - подбадривал себя чемпион мира. Прибыв задолго до начала игры в турнирный зал, он разложил на столике сигареты, карандаш; заказал бутылочку лимонада. Как иначе: к битве с таким грозным противником нужно готовиться заранее.
Вдруг взгляд чемпиона упал на табличку, лежавшую около шахматных часов. «А. Лопец», - прочел он и не сразу понял, в чем дело. «Лопец? При чем здесь Лопец?» Лишь в следующее мгновение он осознал, что произошло. Капабланка воспользовался правилом олимпиады о возможной замене любого игрока в любой день и решил уклониться от битвы с Алехиным. Это его право, недаром команды приезжают па олимпиаду в составе шести человек, а играют всего на четырех досках. Каждый может в любой момент сделать себе свободный день.
Разъяренный лев, приготовившись к битве не на жизнь, а на смерть с равным противником, вдруг увидел перед собой жалкого, трясущегося ягненка. Страшен был гнев его! Мощный удар лапой - и переломан хребет несчастного, еще удар - и шерсть полетела клочьями. К двадцатому ходу Лопец, безропотно пошедший на заклание, был уничтожен. Чемпион мира выместил на нем всю спортивную злость, накопленную для Капабланки.
Победа была одержана, но как мало она значила для Алехина. Капабланка все еще опережал его на целое очко, тем более, что в последние дни кубинец предпринял все меры для того, чтобы этот разрыв не уменьшился. Алехин одержал на финише две важные победы, но столько же побед одержал и конкурент. В итоге чемпион мира набрал высокий процент очков - семьдесят пять, но… у Капабланки было на два процента больше. Алехину пришлось пережить во время закрытия олимпиады неприятный момент, когда главный судья прикалывал к галстуку Капабланки бриллиантовый приз.
Олимпиада закончилась, а деваться шахматистам было некуда. В шахматах есть так называемые позиции цугцванга. Слабейшая сторона, например, белые, имеет еще очень надежное положение, ей ничто не грозит, однако она вынуждена делать ход, а каждое передвижение фигуры и пешки резко ухудшает шансы на спасение. В этих случаях говорят: белые попали в цугцванг, они вынуждены делать гибельный ход. Что-то в этом роде получилось и с шахматистами после Аргентинской олимпиады. Их «позиция» в Буэнос-Айресе была вполне надежной, но они были вынуждены «делать ход» - пускаться в плавание, а это сразу ставило под угрозу их жизнь.
В этот тяжелый момент шахматисты Латинской Америки показали восхищающие примеры дружественной солидарности. Были мобилизованы все средства для того, чтобы создать гостям-беженцам наилучшие условия, предоставить возможность безбедного существования. Во многих городах Аргентины были организованы международные турниры. В них европейские изгнанники могли получить кров и заработать немного песо. Примеру Аргентины последовали шахматисты Уругвая и других латиноамериканских стран. Поддержка, оказанная в трудный момент, привела к тому, что многие сильнейшие шахматисты Европы, такие, как Штальберг, Найдорф, Элисказес, на многие годы остались жить в Аргентине.
Того, кто был ей по душе, фортуна охраняла нежно и заботливо, ненавистных она властно влекла навстречу гибели. Газеты сообщили: в декабре тридцать девятого года чемпион мира по шахматам Александр Алехин через Рио-де-Жанейро возвратился в Европу.
5
Марта испуганно всплеснула руками. «Господи, опять! Ну что с ним делать?! Поехал в Бостон, за триста с лишним километров, и забыл надеть пиджак. Отправился в одной рубашке с короткими рукавами, как мальчик. Это в семьдесят два года! Хорошо явится экс-чемпион мира, доктор философии! Официальная встреча, бостонцы изысканно одеты, а аи в таком виде! Вечная с ним мука! Чуть недосмотришь, обязательно что-нибудь натворит!
Хорошо, но как он поедет, у него нет ни цента: все деньги остались в пиджаке. Вернется домой с вокзала, когда заметит, что забыл пиджак. Да, но тогда он опоздает на поезд, сорвёт сеанс в Бостоне. А там его будут встречать, соберутся игроки, зрители. Еще бы - праздник, какого не было с восемьсот пятьдесят седьмого года. Вот так же тогда встречали в Бостоне Пауля Морфи. Потом, сеанс - это доллары, а их в последнее время становится все меньше и меньше. Что делать? Вот мука! Догнать?! Это мысль! Он уехал десять минут назад, если сейчас поехать вслед, можно успеть схватить его на вокзале. Поеду!»
Марта быстро привела себя в порядок, схватила пиджак Эммануила и выбежала на улицу. Стоял жаркий полдень. В августе жители Нью-Йорка прячутся днем в тени небоскребов, пытаясь укрыться от испепеляющего солнца. Но в полдень жестокосердное светило сверху настигает их в глубоких каменных колодцах: безжалостные лучи плавят тогда асфальт площадей, жгут жалкую растительность парков, раскаленный влажный воздух душит тех, кто осмелился выйти на улицу. Все живое спешит убежать из этого ада под сомнительную защиту кровель.
Взять такси - было первое побуждение Марты, но, быстро прикинув, она определила, что в этом случае никак не успеет к отходу поезда. Осталось двадцать минут, а днем по улицам Нью-Йорка автомобили движутся, как черепахи. На каждом перекрестке пробка. «Нет, нужно бежать на метро», - решила Марта и, не обращая внимания на палящее солнце, зашагала к ближайшей станции подземки.
