Мамед Ордубади - Подпольный Баку
Появление в дверях зала кочи Гаджи Аслана положило конец этим разглагольствованиям.
От многих не укрылось: хозяин дома Гаджи Зейналабдин был не в себе. Он не переставал хмуриться. Поговорив с кем-то по телефону, раздраженно бросил трубку на аппарат.
— Подлецы!… Смутьяны!… Вероотступники!… Вчера я целый день втолковывал им по телефону, как надо действовать. Так нет же, ничего не смогли сделать!… К Гаджи подошел Алимардан-бек:
— Что-нибудь произошло?
— Вот именно, произошло.
— Большая неприятность?!
— Что может быть хуже?! Вчера звонил на фабрику, даже отправил им телефонограмму. Распорядился, чтобы сегодня фабрика не работала и все рабочие организованно явились в город на похороны губернатора. В этом был бы большой политический смысл. Так что же вы думаете? Фабрика сегодня не работает, а в город никто не пожелал явиться.
Алимардан-бек изумленно смотрел на Гаджи.
— А почему?!
— Спрашиваешь!… Все очень просто. Этот проныра и вероотступник, большевик Мир Ага опять каким-то образом проник на фабрику и организовал митинг. Он болтал всякий вздор и подговорил всех рабочих. Дураки послушались его и разошлись по домам. Что мне делать?! Куда укрыться от этого шайтана?! Гонишь ублюдка в одну дверь, а он проникает через другую.
Молла начал громко читать коран, и Гаджи был вынужден замолчать.
Один молла сменял другого. Наконец чтение молитв закончилось. Пора было выходить из дома на улицу.
Гаджи Зейналабдин был человеком не робкого десятка, однако жизнью своей дорожил, считая, что осторожность никогда не повредит. В связи с этим кочи Гаджи Аслан заранее получил от него особые указания.
Когда моллы умолкли, Гаджи спросил своего главного телохранителя:
— У тебя все в порядке?
Гаджи Аслан усмехнулся:
— Гаджи Зейналабдин может чувствовать себя в полной безопасности. Все мои люди перед твоим домом. Я заранее составил список. Ребята явились все как один — Курбан из Раманов, Мустафаев Гасан из Кишлов, внук Дурсуна Акпер, сыновья моллы Касума из Крепости, внуки Шахгельди Таги, Садык с Чемберекенда, мороженщик Гусейн, Эль Аббас из Сураханов, Ших Балаев, Зафер Бабаев, сыновья Гаджи Зарбали из Нижнего квартала, Данасатан-оглы Сулейман, Мухаммед Абдурразак, Пальто Абаскули Гаджи-оглы, Мешади Салим-оглы Солтан, Паша из Нардарана и другие…
Гаджи Аслан, сдвинув на самые глаза папаху, добавил:
— Все эти ребята ждут твоих приказаний, Гаджи!
Первыми на улицу вышли священнослужители, за ними мусульманская знать, нефтепромышленники, заводчики, буржуазная интеллигенция. Гаджи находился в центре этой группы.
Гаджи Аслан, как петух, метался во все стороны. Его правая рука сжимала рукоятку дагестанского кинжала.
— Будьте наготове, ребята! Будьте наготове! — кричал он.
Можно было подумать, что бакинские кочи, которых собралось у дома Гаджи около двухсот человек, услышали боевую команду: их руки сами потянулись к пистолетам. Головорезы проверяли свое оружие.
Гаджи Аслан, заткнув полы чухи за пояс, бегал от одной группы кочи к другой, размахивал длинным своим чубуком и давал указания. Затем он опять вернулся к Гаджи.
Кочи Курбан из Раманов и Мустафаев Гасан из Кишлов, выполняя приказ Гаджи Аслана, отдали распоряжение своим ребятам занять места перед группой священнослужителей; они должны были расчищать толпу, так как накануне по городу был пущен слух, будто дашнаки собираются напасть на траурную процессию. Другие отряды молодчиков Гаджи Аслана получили приказ охранять траурную процессию с флангов. Шайки Садыка с Чемберекенда и внуки Шахгельди Таги были призваны составить арьергард.
Гаджи то и дело поворачивал голову в ту сторону, где, красуясь пышными черными бантами, шли юные школьницы.
Директриса Марьям-ханум Сулькевич и ее помощница Сакина-ханум Ахундова, обе с ног до головы в черном, были бессильны оградить своих воспитанниц от нескромных взглядов мужчин.
Печально зазвенели колокола собора, давая знать, что тело покойного губернатора двинулось в свой последний путь.
Траурная процессия, собравшаяся перед домом Гаджи Зейналабдина Тагиева, направилась на соединение с процессией, которая должна была сопровождать гроб с телом губернатора от его особняка, что на Набережной улице.
Церковный звон и возгласы священнослужителей, читающих коран, были своего рода походным маршем мусульманской знати и бакинских кочи.
Моллы выкрикивали:
— Все на свете в твоей власти, всемогущий аллах!…
Священники и дьяконы, помахивая кадилами, распространявшими вокруг пахучий голубоватый дымок, провозглашали:
— Упокой, господи, душу усопшего раба твоего!…
Но более всех убивались, идя за гробом покойного губернатора, двое глава бакинских кочи Гаджи Аслан и миллионер Агабала Кулиев, единственные из бакинских мусульман, кто записался в черносотенный „Союз русского народа“.
XXXII
Царские власти, упорно стремясь расколоть единство бакинского пролетариата, замышляли новую провокацию — опять натравить друг на друга армян и азербайджанцев.
В ответ на это бакинские большевики подготавливали всеобщую стачку, надеясь провести ее в августе.
Полиция озверела. В конце июля начались аресты среди лидеров рабочих. 20 июля на улице был схвачен Петр Монтин. В ту же ночь его отправили в тюрьму, что в городе Кубе.
Однако деятельность большевиков не прекращалась. На нефтепромыслах, заводах и фабриках Баку организовывались митинги. По городу расклеивались прокламации, которые призывали рабочих к бдительности, рассказывали о готовящихся провокациях.
В один из таких тревожных дней Аскер поздно вечером вернулся с Биби-Эйбата, где выступал на митинге рабочих. Так как он жил в Балахано-Сабунчинском районе, а пригородные поезда уже не ходили, он решил переночевать у Василия.
Около полуночи он постучался в дверь его комнаты. Василий впустил его. Он был в нижней рубашке и спросонок не сразу узнал Аскера. Уже больше недели он не виделся со своими товарищами. Те отвернулись от него из-за Сусанны.
Василий зажег ночник, и Аскер огляделся. Комната заметно преобразилась: потолок побелен, оконные рамы покрашены голубой краской, на окнах — тюлевые занавески, дверь завешена недорогой портьерой, стол застелен не газетой, как прежде, а белой скатертью, на крючке у рукомойника — чистое полотенце, полки с посудой прикрыты полотняными занавесками.
Во всем чувствовался порядок, женская рука.
Приход товарища обрадовал Василия. Хлопнув его по плечу, он весело спросил:
— Что, любуешься? Взор радует?… А знаешь, чья это работа?… Все ее, Сусанны. Клянусь тебе, я и мечтать не мог о таком порядке в моем доме. Сусанна — преданный человек, работяга, умница, не девушка — чистое золото. И к тому же настоящий марксист. Знал бы ты, как она разбирается в учении Маркса. Но бедняга так страдает!… Никто из моих товарищей не хочет знаться с ней. Скажи мне, почему вы такие опасливые, подозрительные?! Один говорит: «Меньшевики подослали к Василию красивую девушку, хотят с ее помощью выведать тайны большевиков!». Другой пророчит: «Василий сам хочет переметнуться к меньшевикам!». Третий утверждает: «Василий собирается жениться на Сусанне!» Признаюсь тебе, Аскер, как другу, Сусанна сильно привязалась ко мне, да и я — к ней. Мои соседи убеждены, что в скором времени состоится свадьба. Но я пока что не думаю о женитьбе, клянусь тебе, Аскер! Сусанна — красавица, из состоятельной семьи, разве я ей пара?! Однако я повторяю: по убеждению она — подлинный большевик.
— Ты уверен? Из чего ты заключил это?
— Послушай, Аскер, я тоже смыслю кое-что в марксистской теории, в вопросах социализма. Так вот, теоретически Сусанна знает гораздо больше меня.
— И это — все?
— А что ты еще хочешь?
— Значит, ты считаешь эту девушку большевиком только потому, что она знакома с марксистской теорией?! Этого недостаточно. Только тот достоин звания большевика, кто не просто усвоил марксистскую теорию, а на практике, в жизни доказывает свою верность этой теории, кто принимает деятельное участие в рабочем движении. Сестра меньшевиков может быть большевиком. Почему бы нет?! Но в этом надо убедиться. Это следует проверить. Напомню тебе хорошую азербайджанскую поговорку: «Осторожность украшает джигита». Не забывай ее. Я хочу спросить тебя: как ты испытал эту девушку, как проверил? Ты убежден, что с Сусанной можно разговаривать, как с настоящим большевиком?!
— Можешь сам поговорить с ней. Завтра утром Сусанна должна прийти ко мне. Побеседуй с ней, и ты увидишь, что она за человек. Уверяю тебя, многие наши ребята просто завидуют мне. Ты потолкуешь с ней и придешь к выводу: Женя не стоит даже ее мизинца. Сусанна во всех отношениях превосходит Женю.
Аскер пожал плечами, нахмурился.
