Сергей Снегов - В глухом углу
Он задумал проверить, куда метят события — на разрыв, на сближение или на прежнее устоявшееся и приятное топтание на одном месте. Надо было посидеть с Леной за столом в присутствии рюмочек и тарелочек, а там будет видно.
Лене в этот вечер нездоровилось, она куталась от ветра и не пожелала ни в лес, ни на реку.
— Остаются тысячи чудеснейших мест, — объявил Георгий. — Театр, рестораны, музей, бега, футбольный матч, художественная выставка, дом моделей — куда прикажете?
Лена вздохнула.
— Боже, сколько бы я дала за билет в театр! Так хочется повеселиться в тепле!
Тогда он предложил то, к чему уже много дней готовился:
— Пойдемте на гору, Леночка. У меня чудесная комнатушка, тепло, светло и мухи не кусают.
Она раздумывала, он ласково коснулся ее руки.
— Вы, кажется, меня боитесь? Я страшный только по виду. Живых людей не ем, вас — тем более.
— Невкусная?
— Колючая. Для беззубых противопоказано.
— Что вы беззубый, я не очень верю.
— В обращении с девушками зубы — это комплименты. Хорошее слово кусает за душу. Комплименты вы запретили.
— Не терплю слащавых фраз.
— Поэтому я подавляю сравнение, которое всегда является мне, когда вижу вас.
Лене все же захотелось узнать, что это за сравнение.
— Вот оно: вы свежи, как тополь, звенящий на заре.
— Послушайте, Георгий, это из дешевых книг.
— Ничего подобного! Я сам придумал. Я долго полировал этот тополь — сперва он шумел, потом шелестел, только под конец зазвенел. И заря! Думаете, сразу напал на зарю? А когда она появилась, я понял — это вы.
— Нет, нет, я где-то читала.
— Говорю вам, мое! Знаете, почему вам кажется, что я заимствовал? Когда сам придумываешь, обязательно попадается старье. Неожиданное невозможно без предварительной тренировки. Ни над чем так не работаю, как над экспромтами. Чтобы быть оригинальным, надо брать мысли из книг. Одного моего приятеля считают остряком, потому что он говорит цитатами из «Золотого теленка».
Они потихоньку поднимались наверх. На очищенной от леса площадке рудника стояли полукругом каменные трехэтажные здания, склады, мастерские и депо. Георгий спросил:
— Хотите познакомиться со мной?
— Как это — познакомиться? Мы знакомы.
— К тому Георгию, которого я покажу, я сам еще не очень привык.
Он подвел Лену с щиту, поставленному у конторы рудника. Со щита глядело веселое лицо, насмешливые глаза, под портретом надпись: «Лучший рабочий подземного рудника».
Лена засмеялась.
— Вас улучшили — молодой научный работник, а не слесарь. Где комбинезон, где рукавицы, где масляные пятна на лице?
— Я позировал в выходном костюме. Художник, между прочим, обещал так меня разделать, чтобы девушки влюблялись с первого взгляда.
На площадке рудника было тихо и пусто, лишь у входа в устье штольни стоял охранник. Проходя по электроцеху, Георгий показал свой верстак — Лена осмотрела и параллельные тиски, и инструмент, хранившийся в ящичке, и металлическую заготовку, и кучку обработанных деталей. Около конторки они остановились. Георгий открыл ключом дверь и пригласил Лену войти. Она отказалась.
— Немного отдохнем, — настаивал он. — Там у меня кое-что из съестного приготовлено — поужинаем…
Она посмотрела ему в глаза.
— С вином, конечно?
— С вином, — признался он. — Бутылка кагора — лечебное вино, припасено еще от Октябрьских праздников. Не захотите — не надо… Заставлять не буду.
— Послушайте, — сказала она дружески, — меня вообще нельзя заставить делать то, чего я не желаю сама — вы, надеюсь, это поняли? А проводить вечер наедине в закрытой комнате нам ни к чему.
На это он не сразу нашелся. Его внезапно оставила всегдашняя сообразительность. Он молчал, вдруг потеряв ощущение времени и места, бессильно пытаясь поймать какую-то нужную, но не дававшуюся мысль. Лена повторила:
— Ни к чему, Георгий. Не такие у нас отношения, чтоб веселиться втайне от других. И ничего в них не изменится, даже если провести вечер у вас в комнате.
Георгий словно пробудился от оцепенения. Ни с кем ему не бывало так трудно, как с этой не очень красивой, не очень вежливой, умной и прямой девушкой. И она говорила правду — совсем у них не такие отношения, чтоб безрассудно идти напролом. Георгий принужденно улыбнулся:
— Тогда почему вы боитесь зайти, если так уверены в себе? Одно повторяю: ни к чему, чего сами не пожелаете, принуждать не буду…
Она пожала плечами.
— Зайти я могу. Но смотрите, не обижайтесь на меня потом — я честно вас предупредила…
Он пропустил ее вперед.
5
Саша не сомневался, что веселье удастся на славу — брат ушел до ночи, Семен тоже убрался — комната в полном их распоряжении. Расставив бутылки и закуски, Саша захохотал — стол был сервирован по первому разряду. Виталий, помогавший разводить водой спирт — смесь в графине поставил в снег, чтоб остыла, — сказал с сожалением:
— Эх, девчат не пригласили — было бы веселее.
На девчат Саша не согласился. С девчатами одна говорня. Настоящее веселье, когда мужчины пьют одни, — сто раз проверено! Виталий позвал Лешу. Леша смутился, увидев полный графин и еще запечатанную бутылку. Надпись «Спирт» ужаснула его. Он вырос в семье трезвенников, как-то выпил полстакана портвейна, этим и ограничилось его знакомство с хмельным. Но он понимал, что рано или поздно нужно научиться пить, чтобы приятели не думали, будто он брезгует ими. Виталий, сам недавно научившийся без отвращения глядеть на водку, успокоил его:
— Мы развели пополам, градусы водочные.
Саша разливал в маленькие граненые стаканчики — себе и Виталию полнее, Леше — для начала — три четверти.
— Обмываем новорожденного? — спросил он, ухмыляясь и глядя на Лешу.
Леша не любил, когда над ними насмехались.
— Думаешь, ты один пьешь? Мне уже не раз приходилось, — соврал он и схватился за стакан.
В водке, видимо, градусов оставалось больше, чем уверял Виталий, она обожгла горло, наполнила жаром желудок. Внезапное, как удар, опьянение замутило Лешу — все вдруг закачалось, поплыло и отдалилось: и стол, и еда, и запечатанная бутылка, и графин, и закусывающие товарищи — все это было словно в другом мире, даже голоса, громкие и веселые, звучали приглушенно и стерто, нужно было усилие, чтоб разобрать, о чем говорят.
— Со ста грамм слетел с копыт. — Саша кивнул на Лешу. — Скоро его в постель укладывать.
Виталий жадно ел. Водка на вкус была противна, только еда отшибала ее тошнотворный запах.
Саша снова наполнил стаканы. Виталий остановил его.
— Не на скачках, — просипел он. — К финишу без гонки доберемся.
Саша поднял стакан и произнес старую формулу пьяниц:
— Сто грамм мало, двести много, два раза по сто пятьдесят — в точку. Ну, за ваше!
Он выпил в одиночестве. Виталий на тост не отозвался, Леше было не до новых возлияний. Но от обильной закуски Леше стало легче — пляска отдалившихся вещей затихала, они приблизились, обрели прежние размеры и форму. Голоса звучали уже не издалека, их можно было разобрать — Саша доказывал, что Виталий слишком разбавил спирт.
— Нет, крепка! — вступил в разговор Леша. — Чуть до слез не прошибла! Думал, не справлюсь!
— Это от непривычки, — пробормотал Саша, с сомнением поглядывая на почти не опустевший графин. — Мало практиковался. И зачем я столько накупил — пропадает добро!
— Не пропадет! — опять заговорил Леша. — Справимся!
Им овладел восторг. Страшный стакан был проглочен, и вот — все в порядке, он не потерял сознания, не полетел в бесчувствии со стула. Крещение водкой состоялось, теперь он такой же, как другие, может, даже устойчивей других. Леша протянул стакан Саше.
— Полную! Чтобы никаких, понял?
Он хотел тут же опорожнить стакан, Виталий задержал его руку.
— Без гонки! Давайте споем.
Леша отставил стакан. Виталий затянул старую сибирскую песню о горемычном бродяге, переплывавшем бурный Байкал, — обычную под водку песню, как обычны под пиво соленые снетки и бутерброды с колбасой. Саша и Леша подхватили. Саша забарабанил кулаками по столу, Леша топал ногами.
— Славное море, священный Байкал! — ревели они в три голоса. Они не услышали, как открылась дверь. На пороге показалась Вера. Она с негодованием глядела на пьяную компанию.
— Что это вы расшумелись? Даже в коридоре слышно.
Саша, не покачиваясь, подошел к ней.
— А ты почему входишь без стука? — Он раздельно выговаривал каждое слово. — И что тебе нужно? Кого ищешь, тут нет.
Вера вспыхнула.
— Никого не ищу! Услышала, как вы орете, и заглянула.
— Ага, орем! А я думал, тебе Жорку… Так он со своей новой хахалкой… Поищи в лесу или на руднике.
