Антонина Коптяева - Собрание сочинений. Т.2 Иван Иванович
— Я пришла по заданию областной газеты, — сказала она, посмотрела на его собеседников, кивнула им и снова повернулась к Таврову: — Меня попросили написать о том, как вы увеличили производственные возможности фабрики, ведь рудник теперь намного повысит добычу руды… Мне нужно посмотреть… ознакомиться с тем, что вы сделали здесь по реконструкции…
Наконец-то до него дошли слова Ольги.
— Вы подождите минуточку, мы сейчас закончим разговор, а потом я проведу вас по своим владениям, — все так же прикованный к ней взглядом, без улыбки сказал он.
Ольга села на простую, чистую скамью возле окна и, достав блокнот, как будто задумалась, но на самом деле отмечала каждую мелочь обстановки, каждое движение Таврова. Это была потребность увидеть любимого человека в труде. Он так хорошо говорил о нем и должен был доказать это своей собственной практикой. При всем увлечении Тавровым Ольга заметила бы несоответствие, и тем больнее разочаровало бы оно ее.
Она знала: фабрика работает прекрасно, Тавров слывет знающим инженером, его уважают, но ей еще не приходилось видеть его на работе. И она слушала и присматривалась настороженно, сразу отметив его искренность и простоту в общении с коллегами. Когда он в азарте делового спора точно забыл о ее присутствии, это неожиданно порадовало Ольгу. Открытое лицо его особенно оживилось, когда он страстно, но с умным упрямством отстаивал свою точку зрения. Речь шла о вещах, мало понятных Ольге, но она видела, что Тавров одерживал верх: инженеры из управления начинали соглашаться с ним. Но, неохотно отступая, они оставались доброжелательно настроенными. Наверно, он нравился им так же, как озорноватый Пятиволос нравился Мартемьянову и Ольге… Это была симпатия товарищей по труду.
— Теперь мы можем заняться вашими вопросами, простите, что задержал! — сказал Тавров, подходя к Ольге с сияющим и разгоряченным лицом.
Он даже не пытался скрыть радость, и, хотя Ольга поняла, что в этот момент он забыл и о делах, и о споре, недавно всецело захватившем его, она не только извинила его, но почувствовала себя счастливой.
Они вошли вдвоем через другую, внутреннюю дверь в здание фабричного цеха.
Тавров двинулся было вперед, но сразу остановился и, взяв Ольгу под руку, напрягая голос — в отделении грохотало несколько громоздких машин, — спросил:
— Ты и ко мне пришла?
— Да! Я уж не могу без тебя…
37Логунов оглянулся на стук двери и встал. Варвара, нагруженная свертками, вбежала в комнату, положила принесенное на стол и, не сбрасывая дошки и шапочки, стала растирать руки.
— Вот мороз так мороз! Вот и привычка! — приговаривала она жалобно.
— Давай их сюда, в холодную воду! — Елена Денисовна взялась за ковшик.
— Ничего, пройдет… — И Варвара, помахивая красными руками, дуя на них, подошла к Логунову. — Здравствуйте, Платон Артемович!
— День добрый! — ответил он, улыбаясь.
Варя отвела взгляд.
— Не для всех он добрый.
— О чем ты? — удивился Логунов, заглядывая ей в лицо.
— Разве вы не знаете? Она переезжает на другую квартиру.
— Кто? Неужели…
— Ну кто же еще! Конечно, Ольга Павловна переезжает к Таврову.
— Да что ты, Варя! — Елена Денисовна испуганно обернулась; миска, поставленная на край стола, упала, выплеснув воду, и со звоном покатилась к плите. — Как это может быть? — вскричала женщина, растерянно глядя на убегавшую миску.
— Ей дали комнату по просьбе редакции, но Тавров, конечно, уговорил ее переехать к нему. И правда, кого бы они обманули отдельной комнатой! Стоит посмотреть на них, когда они вместе… — В голосе Варвары прозвучала невольная зависть. — Сейчас я встретила повозку с чемоданами Ольги, — с досадой закончила девушка, сердясь на себя за чувство смутного удовлетворения.
— Куда же их повезли? — ошалело спросил Хижняк.
Елена Денисовна неожиданно вспылила:
— Куда? На кудыкину гору! Бедный Иван Иванович! Тяжко ему будет, когда узнает…
Варвара сразу взволновалась по-настоящему:
— Правда! Как он работать станет? Поехал на большое дело, и вдруг такой удар в спину.
— Я сейчас пойду к ней, поговорю, — сказал Хижняк.
— Не чуди ты, пожалуйста! — осадила его Елена Денисовна. — Тоже адвокат нашелся! Иван Иванович сам, наверно, неспроста уехал: ведь все последние месяцы на них обоих лица не было.
— Да, он, конечно, неспроста уехал, — угрюмо подтвердил Логунов. — Он уже подготовлен к тому, что случилось, хотя все еще не понимает, почему ему пришлось пострадать…
— Почему? — быстро спросила Варвара. — Разве вы оправдываете Ольгу Павловну?
— Очень сожалею о ее уходе; разумом готов осудить, но рука не поднимается бросить камень.
— Пойдемте, Елена Денисовна, посмотрим, что там делается! — попросила Варвара, вертя на пальце ключ от квартиры Ивана Ивановича.
Дорожка к крыльцу расчищалась мальчишками Хижняками по-прежнему, но на ступенях уже лежал острыми грядками нетронутый снежок, наметенный ветром. С сильно бьющимся сердцем Варя шагнула через порог. В комнатах не пахло жилым, хотя в спальне еще держался слабый запах духов Ольги. Все на старом месте, и всюду страшная пустота. Даже свет какой-то тусклый… Варвара посмотрела на окна. Стекла их сплошь заледенели, обросли инеем. Варвара провела рукой по холодному одеялу, по мертвой сыроватой белизне подушки.
— Бедный Иван Иванович!
И все-таки в глубине души девушка была не слишком опечалена уходом Ольги. Ей вспомнился их последний разговор в этих комнатах. Она действительно жалела ее тогда.
«Разве не наказала Ольга сама себя, порвав с замечательным Иваном Ивановичем ради совсем не интересного Таврова? Кто же виноват, раз она такая слепая?» — думала Варвара.
Елена Денисовна чем-то двигала в кухне, звякала посудой. Каждый звук особенно громко раздавался в покинутой квартире.
— Я буду здесь протапливать ежедневно, — заявила Варвара, подышала открытым ртом и, следя за паром своего дыхания, добавила: — Надо, чтобы вещи были теплые, а то как войдет сюда Иван Иванович, когда вернется? Тут так скучно и нехорошо!
Девушка быстро сбегала к поленнице, принесла охапку дров и растопила плиту. Потом она затопила вторую печь, в спальне, и снова начала ходить по комнатам, нарочно топая мягкими унтиками, чтобы нарушить тишину в доме.
Она потрогала папки с бумагами, которые лежали на письменном столе в кабинете. Целая кипа газет… Книги… На самом видном месте лежал конверт. На голубоватой его бумаге стремительными узкими и неровными буквами выведено: «И. И. Аржанову». Внизу черта, а под нею: «От Ольги Павловны».
Варя повертела запечатанный конверт в руках, даже понюхала и осторожно положила его на прежнее место. От плиты, ворчавшей и стрелявшей на кухне, уже потянуло теплом, и мохнатый иней на стеклах окна потемнел, посветлел — начал таять. Прислушиваясь к звуку капель, падавших с подоконника и разлетавшихся в брызги на полу, Варвара перебирала книги на полках, возле дивана, поглядывая на письмо, которое притягивало ее, как магнит.
«И. И. Аржанову». Варвара написала бы: дорогому Ивану Ивановичу или просто Ивану Ивановичу. Она вообще никогда не расставалась бы с ним ни дома, ни на работе. Особенно задевало и оскорбляло Варвару это «И. И.». Ей хотелось взять письмо Ольги и отнести его в печку, но она понимала невозможность подобного поступка и скрепя сердце листала первую попавшуюся книгу, рассеянно скользя взглядом по страницам. Это был Пушкин. Якутские ребятишки учили его стихи в школах, учила их и Варвара… Здесь, в маленькой домашней библиотечке, у нее тоже есть свой небольшой сборничек… Девушка снова раскрыла книгу.
Слух обо мне пройдет по всей Руси великой,
И назовет меня всяк сущий в ней язык,
И гордый внук славян, и финн, и ныне дикой
Тунгус, и друг степей калмык.
Варвара посмотрела на обложку, потом на знакомый портрет Пушкина. Большеглазый кудрявый человек глядел на нее задумчиво.
— По ту сторону Урала нет тунгусов! — сказала ему Варвара. — Разве ты бывал в Сибири? — Она помнила имена ссыльных, живших в Якутской области, но среди них не значилось имени Пушкина, хотя Варвара хорошо знала, что цари тоже не жаловали его и ссылали куда-то.
Ссыльные, которые прошли по Якутии свой великий и скорбный путь, принесли на север большие идеи, культуру, правду, выстраданную ими.
— Среди нашего народа жили такие люди, как декабристы, Чернышевский, Серго Орджоникидзе. Они очень много дали нам, — сказала Варвара, глядя на портрет. — А дикие тунгусы теперь уже не дикие: учатся в школах и знают тебя.
Полистав книгу, девушка нашла «Евгения Онегина». Еще семиклассницей она познакомилась с этим романом, но запомнила его смутно; многое не поняла.
