Николай Печерский - Генка Пыжов — первый житель Братска
Хорошо еще, что я не растерялся. Стал и стою смирно, как на школьной линейке. Если будешь стоять смирно, умная собака ни за что не тронет. Это наукой уже давно доказано.
Моя лайка была умной собакой. Она подскочила ко мне и остановилась как вкопанная. Обнюхала, повертела хвостом и ушла с самым безразличным видом.
Такое поведение лайки меня озадачило. Думаю: могла бы и порычать для порядка. Обнюхивает, как будто я телеграфный столб! Короче говоря, я решил проверить характер сибирских собак. Поднял камень, размахнулся и запустил его в лайку.
Лайка не простила мне вероломства. Она разорвала правую штанину и больно укусила за икру. Хорошо еще, что хозяин лайки выбежал из дому. Если бы не он, не видать бы вам этого дневника.
Я поблагодарил судьбу за то, что остался цел, и начал приводить себя в порядок. Ногу я перевязал носовым платком, а штанину заколол булавкой (на всякий случай я ношу булавку под козырьком кепки).
С трудом приковылял я к бараку. Отец уже давно поджидал меня.
— Пей скорее чай, — сказал он. — Сейчас поедем на Падун.
Стараюсь не хромать. К столу подхожу боком, как петух, который собирается драться. Отец хотя и не заметил разорванной штанины, но все же почувствовал, что творится что-то неладное.
— Ты почему шиворот-навыворот ходишь? — спросил он. — Что за новую моду взял!
У дверей барака загудела машина. Это избавило меня от нежелательных объяснений с отцом. Мы собрали свои вещи и пошли к выходу. Вещей у нас с отцом немного — чемодан и веревочная сетка с едой. Не тащить же нам в Сибирь кровати и столы. Говорят, на Падуне еще даже и домов нет, только походные солдатские палатки. По-моему, в палатке жить даже интереснее: не надо бегать взад и вперед на четвертый этаж или ждать, когда электромонтеры починят лифт.
Вначале я думал, что поеду в кабине, но там уже сидел какой-то усатый, с разбойничьей щетиной человек. Это был ученик шофера, или, как его называл сам шофер, «малый». Шофер обращался со своим учеником довольно бесцеремонно. Только и слышалось: «А ну, малый, посмотри на скаты», «А ну, крутни ручку», и так далее и тому подобное. Серьезных поручений шофер своему «малому» не давал. За всю дорогу «малый» ни разу не сидел за рулем.
Вместе с нами на Падун ехало много добровольцев. Больше всех мне понравился Аркадий Смирнов, черноглазый, широкоплечий паренек в матросской форменке и бескозырке. На полосатой гвардейской ленточке поблескивали золотом буквы: «Балтийский флот». Мы сразу же подружились с Аркадием. Он называл меня «братухой» и без конца повторял свою любимую поговорку: «Эх, рыба— салака!»
Хотя Аркадий был в Сибири тоже в первый раз, но уже кое-что знал об этих местах.
— Я, братуха, еще на корабле про эту Братскую ГЭС читал, — сказал он. — Сидишь в башне и думаешь: «Эх, рыба-салака, поехать бы туда!»
— Ты что на Братской ГЭС будешь делать? — спросил я.
— У меня специальность электрическая, — важно ответил Аркадий. — На корабле башенным электриком был.
— Так на Падуне же нет никаких башен. Это я только в Братске видел, деревянную…
— Ты, братуха, не чуди, — оборвал меня Аркадий. — Что заставят, то и буду делать. Я и трактористом могу, и экскаваторщиком.
Я хотел тоже рассказать Аркадию о своей жизни, но не успел. Шофер неожиданно остановил машину, вышел из кабины, оглядел нас.
— Держись крепче, — сказал он, — сейчас поедем по кишке.
В этой Сибири сплошные загадки. То собака виляет хвостом, а потом хватает за ногу, то вместо дороги какая— то кишка. Ну что ж, кишка так кишка. Поедем по кишке. Правда, кишка оказалась не совсем такой, как я представлял. Это была всего лишь узкая, извилистая дорога. Она то подходила к самой Ангаре, то вдруг взбегала на высокую, поросшую лесом гору. Справа и слева от кишки темнели поваленные бурей деревья и вывороченные пеньки.
Ехать по кишке было очень трудно. Машину бросало из стороны в сторону. Из радиатора, будто из самовара, вырывались горячие брызги и клубы белого пара. Мы держались друг за друга, чтобы не вылететь из машины вверх тормашками. Ничего себе поездочка: не только без ног — без печенок можно остаться.
Возле небольшой полянки шофер остановил машину. Он с грохотом отбросил крышку капота и вытер замасленной рукой потный лоб.
— А ну, малый, сбегай за водой, — сказал он, — в овражке ручей есть.
Звеня ведром, усатый «малый» отправился по воду, а мы повалились на высокую, густую траву. Вокруг цвели белые с золотыми сердечками ромашки. Мы уже отдохнули, шофер успел выкурить две папиросы, а «малого» все не было и не было.
— Та що вин, провалывся, чи що? — спрашивал сам себя шофер. — Застав дурня богу молытысь…
— А может, он заблудился, ваш малый? — сочувственно спросил отец.
— Це вполне може буть, — спокойно ответил шофер. — В том году пишов одыня дядько в тайгу, скраечку зайшов в неи та й не повернувся. Тилькы кисточкы через мисяц знайшлы. Вовки зъилы.
«Малого» все не было.
Шофер начал беспокоиться. Он достал из кабины ружье, бросил его через плечо и сказал:
— Пойду поищу.
Только он сказал «пойду поищу», в тайге послышался, треск сучьев и на поляну вышел «малый». Лицо у него было бледное, как мел, руки тряслись.
— А где ведро? — строго и с любопытством спросил шофер.
— Ава-ва-ва-ва… — ответил «малый».
Я не сдержался и захохотал. Уж очень смешно он говорил свое «ава-ва-ва». Мой смех, наверно, привел «малого» в чувство. Он недоверчиво и пугливо посмотрел на лесную чащу, откуда только что пришел, и вдруг совершенно отчетливо сказал:
— Медведь!
Я так и присел. Что будет дальше? Может, медведь уже мчится сюда! Страшный, всклокоченный, с раскрытой пастью…
Шофер быстро снял ружье с плеча и бросился в тайгу. Через несколько минут вдалеке один за другим раздались два выстрела.
Все с нетерпением ожидали охотника. Но пришел он с пустыми руками. Не только медведя не убил, но даже не нашел ведра, которое с испугу бросил «малый».
— Ушел, проклятый! — сказал шофер и недовольно полез в кабину.
Прошло еще часа полтора. Дорога побежала вниз. Справа показалась синяя полоска Ангары. Издалека послышался гул знаменитого Падуна. Серые валуны перегородили реку от правого до левого берега. Вода с ревом бросалась на камни, взлетала мелкими слепящими брызгами, пенилась, клокотала и вновь стремительно мчалась вниз. Над Падуном стоял легкий, прозрачный туман, сверкали крыльями чайки. И казалось — ничего больше, только суровый, загадочный Падун, лазурное небо да зеленая, уходящая в бесконечную даль полоска тайги.
Но так нам показалось только в первые минуты. На широкой каменистой гряде, там, куда не забегала быстрая ангарская волна, мы увидели вдруг серые палатки, автомашины, тракторы. А над всем этим, взнесенный в вышину, полыхал красный флаг.
Звеня и прыгая на ухабах, машина мчала нас к Падунскому порогу.
Глава восьмая
ПЛОТНИКИ — ВПЕРЕД! ГАРКУША. СТРАННЫЙ ПАРЕНЬ
Машина подкатила к большой, слинявшей на солнце палатке. Над входом в палатку висела фанерка с надписью: «Падунское строительно-монтажное управление». Рядом, возле невысокой корявой березки, стояла доска показателей. Доска была разграфлена, как тетрадка по арифметике. Внизу, там, где уже не было клеток, кто-то размашисто написал: «Степка прохвост». Кто такой Степка и почему он «прохвост», я, конечно, не знал.
Добровольцы, а вместе с ними и мы с отцом вошли в палатку. Справа и слева в этой похожей на одноэтажный дом палатке стояли кровати. Посередине, возле железной печки, — некрашеный стол. Из-за стола вышел невысокий коренастый человек в сапогах, галифе и белой запылившейся безрукавке.
— Здравствуйте, — сказал он. — Поздравляю с приездом. Моя фамилия Гаркуша.
У Гаркуши было широкое загорелое лицо и голубые смешливые глаза. Он весело оглядел свое новое войско, то есть нас, и спросил:
— Электрики есть?
Аркадий Смирнов быстро оправил форменку, вышел вперед и щелкнул каблуками:
— Так точно, есть электрики!
— Добре, — похвалил Гаркуша. — А машинисты подъемных кранов есть?
— Есть, есть! — отозвалось сразу два голоса.
Я с нетерпением ждал, когда он скажет. «А плотники есть? Добре». А что, если Гаркуше не нужны плотники и он покажет нам от ворот поворот, то есть скажет: «Убирайтесь откуда приехали!»
Но Гаркуша не забыл и о плотниках. Он сел за стол, повертел в руках длинный красный карандаш и вдруг тихо, как будто бы специально приберегал эти слова на закуску, спросил:
— А может, среди вас и плотники есть?
Теперь уже вышел вперед отец. Он так же, как и Аркадий, щелкнул каблуками и сказал:
— Я плотник восьмого разряда.
Вы бы только видели, что произошло с Гаркушей! Он выбежал из-за стола, взял отца за плечи и стал рассматривать его, как будто бы перед ним был не плотник, а какой-нибудь известный киноартист.
![Николай Печерский - Важный разговор [Повести, рассказы]](/uploads/posts/books/210499/210499.jpg)
