Юрий Смолич - Рассвет над морем
— К причалу в порту пришвартовалась яхта под флагом Соединенных Штатов Америки.
Это было почти сенсационное сообщение. Ни одного американского представителя не было еще в Одессе, ни одного американского офицера не было еще в составе командования вооруженными силами интервентов на юге, ни одного американского солдата не было еще в частях десанта оккупационной армии. Известно было только, что в Екатеринодаре при ставке генерала Деникина находился полномочный представитель США, адмирал Маккели. Не он ли это пожаловал к одесским берегам?
Генерал д’Ансельм впервые за весь вечер проявил признаки оживления: он совсем раскрыл глаза и поднял кверху обе брови. Полковник Фредамбер вскочил с места, не скрывая своего волнения:
— Чья яхта? Кто на борту? Послать немедленно курьера!
— Курьер уже прибыл, господин полковник. Яхта принадлежит военной миссии США. На борту — военная миссия США в полном составе, числом семьдесят человек, во главе с полковником Риггсом.
Семьдесят человек военных дипломатов! Штат консула Франции с особыми полномочиями состоял всего из двух секретарей, одной машинистки и одного курьера. Английский военный представитель адмирал Боллард обходился двумя адъютантами и одним вестовым.
Полковник Фредамбер напустился на капитана Ланжерона:
— Почему ж они не уведомили о своем прибытии? Почему вы не имели предварительного сообщения о вымпеле на горизонте?
Генерал д’Ансельм взволнованно приказал:
— Надо встретить! Машину!
Он даже поднялся и взглянул на гостей с намерением извиниться.
— Разрешу себе заметить, — доложил капитан Ланжерон, — что встречать уже поздно. Полковник Риггс с высшими чинами миссии, как только яхта пришвартовалась, сошел на берег и прибыл уже в «Лондонскую». В настоящий момент им спешно готовят номера.
— Узнаю американскую манеру! — сказал генерал д’Ансельм, не скрывая досады. Он даже приложил пальцы к вискам: волнение всегда вызывало у него мигрень. — Как неудобно…
Адмирал Боллард захохотал.
Успокойтесь, генерал! Тысяча чертей, но это совершенно по-американски! Ничего страшного. Мы сейчас пошлем к ним кого-нибудь и пригласим их сюда. А если мы не пригласим, то они сами придут. Я с полковником Риггсом в прошлом году встречался в Прибалтике, — он был американским военным атташе в Петрограде. Он издалека чует, где есть сода-виски. Сейчас он будет здесь. Мы с ним выпьем на славу!
Однако генерал д’Ансельм, как тонкий знаток этикета, настоял на том, чтобы немедленно же послали американцам приглашение на раут. Решено было, что, поскольку встречу на берегу проворонили, теперь нанести первый визит американским гостям уместнее всего будет генерал-губернатору города.
Генерал Гришин-Алмазов принял это как приказ. Он извинился перед своей дамой и тотчас же вышел.
— Как же быть с представителями украинской директории? — напомнил Фредамберу Ланжерон. — Украинские дипломаты нервничают, они уже давно ждут…
— Подождут еще! — оборвал его Фредамбер. — Пошлите им свежие номера одесских газет. Там есть достаточно антиукраинских выступлений.
Черные зуавы тем временем принесли кофе и ликеры, и по приглашению мадам Энно гости перешли в зал.
Немедленно же образовалось несколько групп. Кругленький коммерции секретарь и его высокий, худой, на редкость долговязый и длинноногий компатриот и коллега мистер Джордж У. Пирсли оказались в окружении одесских банкиров и русских промышленников. Речь зашла о нефти, угле, руде, концессиях и дивидендах. Украинские помещики окружили опьяневшего генерала Шмула. Началась критика ошибок, допущенных немецким командованием в деле охраны интересов землевладельцев на Украине, посыпались предложения, каким образом эти ошибки исправить, чтобы в дальнейшем с помощью не только немецких, но также французских, английских и американских штыков эти интересы полностью обеспечить. Генералы и капитаны кораблей столпились с сигарами и рюмками коньяку вокруг мадам Энно. Однако в этом кружке немедленно же оказался в центре внимания галантный лейтенант-маршал Дзяволтовский.
Лейтенант-маршал Дзяволтовский, пользуясь отсутствием генерала Гришина-Алмазова и сгорая от желания как-нибудь уронить в общем мнении своего политического противника, со смаком рассказывал о том, как не далее чем вчера большевистские разбойники оставили генерал-губернатора в дураках.
В большевистском подполье объявился какой-то отчаянный головорез. Ходят даже слухи, что все эксцессы, которые то и дело случаются в городе, совершал он самолично, хитро маскируясь и принимая самые разнообразные обличья. Якобы это именно он, переодевшись портовым грузчиком, разгромил тюрьму и выпустил политических преступников во время инцидента с петлюровцами. Якобы не кто иной, как опять-таки он, захватил в день высадки десанта две сотни винтовок.
Прошлой ночью этот самый головорез совместно с еще несколькими отколол, однако, пикантнейшую штучку. На Полицейской улице есть шантан под заманчивой вывеской «Бродячие псы», который облюбовали офицеры контрразведки генерала Гришина-Алмазова. Так вот, когда прошлой ночью офицеры контрразведки пьянствовали в «Бродячих псах», в вестибюль шантана ворвался этот самый головорез со своими сообщниками, заткнул швейцару кляпом рот и забрал с вешалок все шинели господ офицеров-контрразведчиков. Надев эти шинели, новоиспеченные офицеры-контрразведчики явились на Екатерининскую площадь и свободно прошли в помещение контрразведки генерала Гришина-Алмазова. Разойдясь по кабинетам, они на скорую руку произвели неплохую ревизию в ящиках столов и забрали целую гору документов, среди которых были, между прочим, и списки конспиративных квартир секретной агентуры. Затем они обезоружили двух часовых, которые стояли внизу на посту у пирамид с винтовками экстренного взвода контрразведчиков, забрали сорок винтовок, полторы тысячи патронов — и растаяли во мраке темной осенней ночи.
Генералы и капитаны кораблей неодобрительно покачивали головами. Мадам Энно ужасалась и всплескивала руками.
Но наибольшее впечатление произвел рассказ маршала на бессарабского помещика Золотарева. Помещик начал креститься и бормотать:
— С нами крестная сила! Пронеси, господи!
— Кто ж он такой, этот страшный разбойник? — допытывалась мадам Энно.
Лейтенант-маршал мог удовлетворить ее любопытство. По городу распространились слухи, что этот разбойник — какой-то знаменитый еще с давних, дореволюционных времен бессарабский экспроприатор.
— Бессарабский! — снова ужаснулась мадам Энно.
Она припомнила, что во времена ее детства, когда она была еще дочкой бессарабского шинкаря, все бессарабские помещики были терроризованы разбойником-экспроприатором, который жег усадьбы, грабил деньги и устраивал дерзкие налеты. Конечно же, это он. Вот только, дай бог памяти, как его фамилия?
— Можете не сомневаться, мадам, — охотно соглашался лейтенант-маршал, — что это именно он. Он неоднократно сидел в тюрьме, а дважды был даже на каторге, но каждый раз таинственным образом бежал из запертых камер, проходил сквозь тюремные решетки и цел и невредим выбирался даже из сибирской тайги!
— Господин Золотарев! — не могла успокоиться мадам Энно. — Ведь вы бессарабец! Вы должны помнить! Как же фамилия этого экспроприатора?
— Да, да…. — мямлил перепуганный насмерть бессарабский помещик. — Как же, как же! Помню! Он и меня когда-то ограбил. Это — К… К… Котовский…
— Правильно! — вспомнила и мадам Энно. — Гришка Котовский! Боже, какой ужас! Вы знаете, это такой артист! Все как будто бы тихо, все хорошо, и вдруг открывается дверь — и…
Она со страхом оглянулась на двери, у которых застыли два черных зуава с саблями наголо.
— А… а… что вы… д-думаете!.. — тоже опасливо озираясь, бормотал помещик Золотарев. — И очень просто! Возьмет, переоденется в какого-нибудь генерала… — он обвел подозрительным взглядом всех присутствующих генералов, — и того… бац… и здесь! Стоит, может быть, тут среди нас и слушает…
Генералы и капитаны долго смеялись над испугом помещика Золотарева, человека глубоко штатского и не обстрелянного в боях.
Мадам Энно тоже была перепугана не на шутку.
— Надо будет сегодня же, — сказала она, — выставить вокруг нашей резиденции удвоенную охрану и сделать решетки на окнах. Она безнадежно махнула рукой. — Но и это ни от чего не гарантирует. О, вы не знаете Гришки Котовского! Он везде пройдет!
— Пройдет везде, мадам, — подтвердил помещик Золотарев. Обязательно пройдет!..
3Мосье Энно тем временем устроился в уголке на козетке с королевой экрана Верой Холодной.
— Надеюсь, — спросил он, шевеля усиками и прихлебывая из чашечки кофе, — что генерал чувствует себя хорошо?
