Всеволод Иванов - Серапионовы братья. 1921: альманах
Бенигно. Кто же вы?
Гонсало. Я сапожник Хуан, по прозвищу Головорез. А вы, дон Бенигно?
Бенигно. Я Клотильдо, портной, известный под кличкой Сорви-голова.
Гонсало. О господи!
Бенигно. До чего мы дожили!
Гонсало. Времена!
Бенигно. Увы!
Гонсало. Увы!
Бенигно. А вы слышали последнее известие?
Гонсало. Ну, ну!
Бенигно. Альваро, герцог Арагонский, идет сюда с тридцатью тысячами.
Гонсало. Быть не может.
Бенигно. Я видел человека, за которого можно поручиться и который видел человека, за которого можно поручиться.
Гонсало. Так что тридцать тысяч…
Бенигно. Пятьдесят…
Гонсало. Вы же только что говорили о тридцати тысячах…
Бенигно. Разве я сказал тридцать?.. Ну, так я говорил только о пехоте. А там еще кавалерия. Одним словом, прощайте, дон Гонсало. Как бы нас не поймали здесь.
Гонсало. Дон Бенигно. Дон Бенигно. А как же? Где же? Дон Бенигно! (Уходят.)
Занавес.
Правая сцена
Другая улица. Дон Карлос и дон Нарсиссо.
Карлос. Я говорю, что все вы трусы, Переодеваетесь, прячетесь. От кого вы прячетесь? От всякой сволочи. Стыдитесь! А еще дворяне.
Нарсиссо. Дон Карлос, а почему же вы сами в маскараде?
Карлос. Что ж мне, одному пойти против всех? Если все, так я за всеми.
Входит Гонсало.
Гонсало. Новости! Новости!
Нарсиссо. Говорите!
Гонсало. Герцог Альваро идет сюда со стотысячным войском, не считая кавалерии.
Нарсиссо. А вы наверно знаете?
Гонсало. Дон Бенигно видел их своими собственными глазами.
Карлос. Говорят, английский флот вышел в море.
Гонсало. Для чего?
Карлос. Для чего? Ну конечно, чтоб высадить десант против мятежников.
Гонсало. Но ведь здесь нет моря.
Карлос. Дон Гонсало, что вы хотите этим сказать? Что я вру?
Нарсиссо. О господа! Перестаньте. Идемте. Наконец-то. Слава Богу! Кончились дни этого Алонсо. Как он будет болтаться на фонаре!
Карлос. Я первый проткну его своей шпагой, когда его схватят.
Уходят.
Занавес.]
АКТ СЕДЬМОЙБоковая комната дворца. Ночь. Клара. Бьет десять часов.
Клара. Десять часов… Вчера в это время… Все разыгрывается, как я предсказывала.
А Алонсо все нет. Где же наш великий консул? Что? Он говорит еще красивые слова? Вчера в десять часов он клялся мне, что не будет вождей, а в одиннадцать стал консулом. В десять он говорил, что не будет убийств, а в одиннадцать гулял по кровавым лужам. Что он теперь думает? Ну да, я не сомневаюсь. Он слишком умен, чтобы кричать о законах чести. Завтра я герцогиня.
Они искали меня вчера по всему городу, чтобы убить, а Алонсо спрятал меня здесь, во дворце. Они ненавидят меня — наложницу тирана, а завтра увидят меня герцогиней. И будут молчать. Скоты!
Алонсо (в дверях). Клара!
Клара. Мой консул!
Алонсо. Нет, я больше не консул. Я — герцог, Клара!
Клара (торжествующе). А! Я говорила тебе!
Алонсо. Зверям нужен укротитель, и я буду им. Ведь если не я, так придет другой, худший, все равно придет. Так лучше уж я буду справедливым герцогом. Я спасу народ.
Клара (в сторону). Я победила!
Алонсо. Я — каменотес — спасу их!
Клара. Неправда. Ты принц, Алонсо. Помнишь, я сразу, с первого взгляда сказала тебе, что ты принц.
Алонсо. Пусть не говорят мне, что я бесчестный человек. Я — вне закона. Герцог должен быть вне закона. У герцога не должно быть чести. Но я… Я сделаю… для блага народа. Я не как прежние герцоги.
Клара. Ты прав, мой дорогой. К чему сомненье?
Алонсо. Сейчас мой старый друг крикнул мне, что я бесчестный негодяй! Негодяй — герцог!
Клара (в сторону). А проститутка — герцогиня!
Алонсо. Но ведь я это для блага народа. Правда? Правда?
Клара. Успокойся!
Алонсо. Я спокоен. Совершенно спокоен. Я знаю, что нарушил клятву. Но я не мог иначе. Не мог.
Клара. Конечно.
Алонсо. Я убил друга, я убил жену, но я не мог иначе.
Клара. Ты убил жену?
Алонсо. Да, убил. И не раскаиваюсь. Эта женщина мешала мне. Что делать, если женщина мешает спасенью целого государства? Всю жизнь я отделывался от нее шутками, но теперь время шуток прошло. Не буду больше смеяться. Герцог не должен смеяться. О Клара! Теперь я свободен. Я буду королем. Я больше не каменотес. Я герцог, я король. Я породнюсь с державным домом. Я женюсь на Инесе.
Клара. А!
Алонсо. Горе тому, кто напомнит мне, что я каменотес.
Клара (в сторону). И горе тому, кто напомнит мне, что я наложница. (Громко.) Мой король, а что же будет со мной?
Алонсо. С тобой? Да, верно. Что будет с тобой? Клара, я люблю тебя!
Клара. Но кем буду я?
Алонсо. Ты? Ты? Что нужно тебе? Ведь я люблю тебя. Император любит тебя.
Клара (смеясь). «Император любит тебя»! Меня любили уж несколько будущих императоров. Да, ты прав: чего ж мне еще нужно.
Алонсо. О Клара! (Хочет обнять ее.)
Клара. Постой, постой. Ты ведь хотел жениться на мне.
Алонсо. Жениться на тебе? Клара… Ведь это… это…
Клара. Это разрушит все твои планы? Да, верно. Мой император. (Подходит к столу, что-то ищет на нем.)
Алонсо. Что тебе до имени? Не все ли равно, как ты будешь называться. Я люблю тебя, а эта маленькая Инеса… Она будет так… для украшенья, императрица. (Увлекаясь.) Я буду императором над всей землей. Я никогда не забуду тебя. Папа коронует меня… Папа… Там, где Карл Великий… Ха-ха… (Смеется.)
Клара. Алонсо! Ты смеешься. Император не должен смеяться. Родриго никогда не смеялся. Помнишь, кто говорил эти слова, твои слова? Помнишь?..
Алонсо. Эти слова?..
Клара. Родриго говорил их.
Алонсо. Родриго был прав.
Клара. Мой принц! (Протягивает к нему руки, Алонсо обнимает ее.) Мой любимый! Помнишь, вчера… в это время меня хотел обнять Родриго?
Алонсо. Что ты все вспоминаешь о Родриго?
Клара. Он не захотел жениться на мне. А ведь он мог бы быть сегодня герцогом.
Алонсо. Он умер за это.
Клара (поражая его кинжалом в грудь). И ты умрешь за это!
Алонсо. О! (Падает.)
Клара. Что, мой герцог, мой король, мой император? Вы согласитесь теперь сделать меня своей женой? Умри, как собака. Собака и есть. Я думала, ты принц, а ты каменотес!
Алонсо. О!
Клара. Ты хотел быть вне закона. Умри же по закону! (Поражает его вторично.)
Занавес.
Конец
КОММЕНТАРИИ
МАКСИМ ГОРЬКИЙ: ПРЕДИСЛОВИЕ
Печатается впервые.
Печатается по рукописи с авторской правкой (ПрГ 2-12-1) из Архива А. М. Горького при ИМЛИ им. А.М. Горького РАН.
Отрывки печатались: Федин К. Горький среди нас. Картины литературной жизни. М.: Молодая гвардия, 1967. С. 91–92 и Горький М. Полное собрание сочинений. Письма в двадцати четырех томах. T. XIII. Письма июнь 1919–1921. М.: Наука, 2007. С. 517. Существует и сокращенный рукописный вариант предисловия (ПрГ 2-22-1).
Предисловие М. Горького не было отправлено в издательство «Библион». Датировано 10 июля 1921 г., но Горький, очевидно, и позже продолжал работать над этим текстом. Осенью М. Слонимский сообщил В. Каверину, что Горький напишет предисловие для их антологии (Каверин В. Освещенные окна. Трилогия. М.: Советский писатель, 1978. С. 470).
Горький также обещал написать предисловие для сборника «Серапионовы братья: Альманах первый» (1922) (Новая книга. Пг. 1922. № 1. С. 25), но книга вышла без его статьи. Предисловие сохранилось в архиве писателя и опубликовано: Горький и советские писатели: Неизданная переписка. Литературное наследство. Т. 70. М.: Изд. Академии Наук, 1963. С. 561–563. В сокращенной форме текст опубликован во французском переводе в бельгийском журнале «Disque vert» (1923. № 4–6).
В своей второй статье о «Серапионовых братьях» Горький подтвердил свое высокое мнение о членах общества: «Талантливость этих юных людей, а также искусство руководителей их дали за два года совместного труда результаты, которые я решаюсь назвать исключительными» (Горький и советские писатели 1963. С. 561). Их тесное сотрудничество произвело на него большое впечатление: «В тяжелой истории русской литературы я не знаю ни одной группы писателей, которая бы жила так братски, без зависти к таланту и успеху друг друга, с таким глубоким чувством солидарности и бескорыстной любовью к своему делу, которое я, не находя другое слово, называю священным» (там же). В тогдашнем литературном процессе «программа» «Серапионов» была чрезвычайно важна: «„Серапионовы братья“ аполитичны, но они активны, влюблены в начало волевое, глубоко понимают культурное значение труда и заинтересованы просто человеком, каков он есть, вне сословий, партий, национальностей и верований. Они хорошо понимают, что Россия может нормально жить только в непрерывном общении с духом и гением Запада» (там же, с. 562).
