Анатолий Димаров - Его семья
— Оля! Нина!.. — Из колонны им махала рукой Оксана, звала к себе. Рядом с ней стояла Катя и приветливо кивала Нине и Оле.
Немного стесняясь, Нина встала в один ряд с ними, и Галочка мгновенно очутилась на руках у Оксаны.
— Девчата, не подкачайте! — проходя мимо них, крикнул Иван Дмитриевич. — Чтобы с песней!..
В ответ ему засмеялись, закричали что-то неразборчивое, но, вероятно, веселое, и когда впереди прозвучала команда: «Шагом марш!», колонна колыхнулась, двинулась вперед и высокий, сильный девичий голос зазвенел:
Утро красит нежным светом
Стены древнего Кремля,
Просыпается с рассветом
Вся советская земля!
И не успел еще затихнуть этот голос, как сотни молодых, бодрых голосов, сливаясь в едином дыхании, подхватили припев:
Ки-пу-чая,
Мо-гу-чая,
Никем не по-бе-ди-мая,
Стра-на моя,
Мос-ква моя,
Ты — са-ма-я лю-би-ма-я…
Нина смотрела на Катю, вдохновенно певшую, на Оксану, которая гордо несла свою красивую головку, на оживленную Олю и, окрыленная песней, бодро шагала в колонне.
Обгоняя их, мимо пробежал Иван Дмитриевич. Он встретился взглядом с Ниной, еще раз оглянулся на нее, и она улыбнулась ему, еще глубже вдохнула воздух, чтобы подхватить слова песни, летевшей над колонной.
Место, отведенное институту, было уже расчищено от битого кирпича, и студенты должны были лишь выкопать большую яму для будущего фонтана и рыть траншеи для труб. Подъехало несколько машин с носилками и лопатами… Все принялись копать.
Нина снова поддалась общему настроению и работала с увлечением. Рядом, помогая маме, возились дочки, и Галочка уже успела выпачкаться, вытирая грязной ручкой озабоченное личико.
Хохот и веселый шум не затихали ни на минуту. Кто-то уже засунул кому-то за воротник увесистый кусок кирпича, кто-то удирал от кого-то, выхватив лопату, — все вокруг дышало беззаботной молодостью.
Вдруг Оля выпрямилась, внимательно посмотрела вперед, заслонившись от солнца ладонью, и с лукавым видом толкнула в бок Катю:
— А смотри-ка, кто идет!
Катя мельком взглянула в ту сторону, и по тому, как она покраснела, как просияло ее лицо, Нина поняла, что приземистый кудрявый парень с густыми, сросшимися на переносице бровями и детским круглым подбородком, уже подходивший к ним, и есть тот Леня из редакции, которым не раз дразнила подругу Оля.
Рядом с ним шел фотокорреспондент редакции, высокий, уже лысеющий человек, со штативом в руке и с фотоаппаратом через плечо. Нина знала его, так как он однажды был у них в гостях вместе с женой, а потом фотографировал их, хоть так и не сделал фотографии. Сегодня ей почему-то была неприятна встреча с ним.
Подняв клетчатую кепку над своей пышной шевелюрой, Леня громко поздоровался и с официально строгим лицом повернулся к своему угрюмому спутнику:
— Здесь будет лучше всего…
— Но ведь там тоже землю копали! — недовольно запротестовал тот. Видно было, что он сердился на Леню. — И нужно же было ради этого через весь город бежать!..
Катя еще больше покраснела. Оля прыснула и отвернулась, давясь смехом, и только Оксана спокойно и серьезно смотрела на Леню.
Фотокорреспондент узнал Нину и поздоровался с ней.
— И вы тоже здесь работаете? — спросил он, кисло улыбаясь.
— Как видите, — не очень приветливо ответила Нина.
Фотокорреспондент все еще улыбался, вероятно не зная, что говорить дальше, а Нине захотелось стукнуть его лопатой — и за это неуместное «тоже», и за то, что он приплелся именно сюда и портит ей настроение.
Позади раздался смех, и Нина повернулась к подругам, обрадовавшись возможности избавиться от неприятного собеседника.
Удерживая одной рукой Ленину руку, Катя другой старалась схватить его кепку, и когда это ей удалось, изо всех сил дернула козырек вниз, натянув кепку на лицо юноши до самого рта.
Леня смешно замотал головой, вытянул руки вперед, чтобы поймать Катю, но схватил лишь воздух, так как Катя уже успела отскочить в сторону и заливалась веселым смехом. Тогда он потянул кепку вверх. Но та никак не хотела поддаваться назад, как ни дергал ее Леня, и рот у него беспомощно кривился, словно он собирался расплакаться.
Испуганная Катя бросилась помогать ему, но из этого ничего не получилось. А Оля хохотала так, что на глазах у нее выступили слезы.
— Может, разрезать? — посоветовала Нина.
Леня повернул голову на ее голос, но Катя запротестовала, заявив, что кепка ведь совсем новая…
Наконец, общими усилиями Леня был освобожден. И, взглянув на его красное, растерянное лицо, Нина тоже засмеялась, а за ней засмеялись Оксана и Катя, а потом и сам Леня, — ибо что ему оставалось делать?..
Уже в два часа дня бассейн для фонтана был выкопан, траншеи прорыты и вся земля отнесена в сторону. Нине даже не верилось, что за такой короткий срок можно было столько сделать. Не верилось и потому, что она почти не устала. Теперь она подумала, как приятно ей будет через два-три года прийти сюда с детьми — посидеть у фонтана.
— Знаете что, давайте пройдемся к реке! — предложила Оксана.
Катя и Оля охотно поддержали ее.
— Пошли, Ниночка!..
Нина колебалась — нужно идти укладывать Галочку спать. Но сегодня у нее было такое настроение, такой особенный день, что хотелось провести его как-то иначе. И она, взглянув на веселую, совсем не сонную Галочку, согласилась пойти вместе с подругами.
За городом было еще больше простора и воздух казался еще более чистым. Далеко-далеко протянулись луга, серебристо блестела река, а на горизонте пламенели леса, обожженные осенью.
Они шли по высокой дамбе, которая защищала город от весеннего паводка и одновременно служила дорогой к реке. Этой весной вешние воды снесли дамбу, ее снова построили, и между большими, редко положенными камнями проросла густая трава. Сейчас дамба была совершенно пустынна и имела такой вид, славно по ней никогда не проезжали машины, не громыхали колеса подвод, не цокали копыта лошадей. Ласковое солнце, зеленая и сочная трава, весь этот чудесный простор почему-то напомнили Нине далекую весну. Ей захотелось в легоньком платьице с тонкой косынкой на шее бежать по лугам, сверкая загорелыми коленями, придерживая рукой трепещущую косынку, как это было когда-то…
Когда они, возвращаясь домой, проходили мимо сквера, Галочка неожиданно потребовала:
— Хочу на детскую площадку!
— Сначала пообедаем, тогда пойдем, — пообещала Нина и обратилась к своим спутницам: —Оксана, Катя, Оля, пошли ко мне обедать! А потом — в сквер, хорошо?
— Я бы с охотой, но меня ждут мои, — ответила Оксана. — Пусть Катя с Олей идут.
Но у каждой были свои дела, и они отказались.
— Так вы хоть в сквер приходите. Ну, пожалуйста! — уговаривала их Нина, которой не хотелось расставаться ни с одной из них.
XV
В этот выходной, после обеда, Яков возвращался из библиотеки, куда заходил просмотреть свежие номера журналов. Он не знал еще, что будет делать дальше — пойдет ли в кино на новый фильм, который ему очень хвалили и на который именно поэтому не очень-то хотелось идти, так как в этом случае ждешь от картины чего-нибудь особенного и всегда бываешь немного разочарован, — или отправиться за город, чтобы побродить в одиночестве.
За городом, сидя где-нибудь у реки, он любил смотреть на небо, наблюдать, как рождаются звезды — вначале бледные, еле заметные, а потом яркие и блестящие. Там он иногда обдумывал будущие статьи, — после таких далеких прогулок они получались у него особенно удачными. И, как правило, находясь вдалеке от городского шума и суеты, размышлял о своей жизни, размышлял спокойно, как посторонний человек. Тогда ему казалось, что все у него еще впереди, потому что звезда его жизни, которая, по преданиям, должна угаснуть вместе с ним, горела в небе удивительно ярко.
Но пока, ничего не решив, Яков медленно шел по улице.
Возвращаясь домой с работы или с прогулки, он всегда немного уклонялся в сторону, чтобы заглянуть в центральный сквер, на детскую площадку, наполненную веселой суетой и детскими голосами. Он любил издали наблюдать за детьми, которые то копались в песке, то катались на карусели, то на коврике спускались с деревянной горки; любил смотреть на них, любоваться их оживленными личиками, на которых, как в зеркале, отражались все их многообразные ощущения. Когда он подходил к площадке, в нем всегда теплилась надежда увидеть там и своих дочек…
Сегодня судьба, видимо, решила смилостивиться над ним: еще издали Яков заметил Галочку, которая, присев около большой кучи песка, с деловым видом копала ямку.
Он стоял, растроганный до слез, счастливый уже тем, что видит дочку, и, не отрываясь, смотрел на Галочку, даже не подозревавшую о его присутствии. Яков не спрашивал себя, почему она здесь одна, куда девалась Нина, которая обязательно должна была быть с дочкой, — Галочка перед ним, и он может смотреть на нее!..
