Николай Борискин - Туркестанские повести
— Есть!
Появилась истинная Толчкова, очень похожая на Джесси Улворд. Она, видимо, что-то хотела сказать, может быть, упрекнуть свою бывшую квартирантку за оплошность с паспортом, может, защитить ее перед майором, но, глядя то на Джесси, то на офицера, так и не вымолвила ни слова.
— Знакомы? — спросил Нечаев.
Толчкова едва приметно кивнула головой. А Улворд, спекулировавшая ее именем, отвернулась.
— Так какая же ваша настоящая фамилия? Может, Стрижевская?
— Да, — едва слышно проговорила Джесси, не поднимая глаз на Толчкову. — Пусть она уйдет, я расскажу все.
Когда дверь закрылась, Нечаев подвинул к допрашиваемой стакан воды:
— Выпейте. — Затем жестко спросил: — Где вы взяли паспорт?
— Я… мне дали его там… — Лжестрижевская неопределенно махнула на запад.
— Кто, где и когда? — Нечаев посмотрел на допрашиваемую. — И вообще, прекратите бесполезную игру. Это будет лучше. От вашего поведения зависит многое. Прошу учесть. У вас два паспорта — один подложный, второй настоящий…
— Да… вижу… играть с вами бесполезно, — вяло отозвалась Улворд.
Эта неожиданная покорность насторожила Нечаева. Он еще раз внимательно взглянул на нее и подумал: «Что это — откровенность или быстро придуманный новый ход? В искренность врага, люто ненавидящего все советское, верить невозможно. В его безволие — тоже. Улворд не могла так поспешно сдаться. Что же тогда она задумала?»
Джесси медленно подняла на майора усталые голубые глаза. Казалось, в них угасали последние огоньки жизни.
— Можно папироску? — попросила она.
Нервно прикурила, жадно глотнула табачного дыма и, чуть подавшись вперед, облокотилась на стол. Лицо Джесси становилось все более напряженным, на правом виске все учащеннее пульсировала синеватая жилка. Как бы намереваясь ее помассировать, женщина медленно, очень медленно сдвинула правую ладонь с подбородка. Пальцы поползли к виску. И вдруг каким-то резким, судорожным движением она рванула с мочки уха красивую каплевидную клипсу…
Нечаев успел перехватить цепкие пальцы Улворд у самого рта. Джесси вскрикнула и, навалившись грудью на стол, глухо зарыдала…
Клипса оказалась красивой ампулой с цианистым калием.
Когда Улворд успокоилась, Нечаев спросил:
— Во второй клипсе тоже яд?
Она отрицательно покачала головой и, сняв украшение, положила его на стол.
— А медальон?
— Это — фотоаппарат… — Джесси сняла и его.
Улворд начала исповедь…
Через два часа майор прервал разговор:
— На этом пока закончим. — Он взял стопку исписанных листков бумаги, положил их в сейф и посмотрел на часы. Пора было идти встречать полковника Скворцова.
По дороге на аэродром майор думал о том, что сообщила во время допроса Улворд, какую долю ее признаний составляет правда, какую — ложь, чего еще можно добиться от нее для более полного выяснения обстановки.
Петр Ильич только что прилетел из Катташахара вместе с офицерами, назначенными посредниками на период учений.
— Ну как вы тут, Николай Иванович? — спросил Скворцов, садясь в машину рядом с Нечаевым.
Майор сообщил начальнику о показаниях задержанной.
— Фотографии и пленка у Авиатора?
— Улворд говорит, что передала ему, Петр Ильич, — ответил Нечаев. — Как с ним быть? Улворд не знает, где он и кем работает. Встречалась с ним два или три раза…
— Встречалась? — переспросил Скворцов и, чуть прищурившись, посмотрел на майора. — Внешние приметы?
Нечаев пересказал со слов Улворд.
— Те-те-те! — повеселел полковник. — Сдается мне, Николай Иванович, что Антонина Егоровна говорила о том же человеке. Очень и очень похож на обожаемого ею Федота Савельича. Да, да, похож, но это еще предположение. И только.
Скворцов помолчал. Уже на подъезде к штабу полка, продолжая мысль об Авиаторе, он сказал:
— Правильно, дадим ему возможность встретиться с лейтенантом Умаровым, а там видно будет. Камил знает об этом? Нет? Тогда пригласи его. Надо поговорить.
«Волга» остановилась. Приехавших встретили капитан Долгов и лейтенант Майков. Офицеры зашли в помещение.
Сообщив подчиненным новости по делу, которым занимались не только они, но и сотрудники Комитета государственной безопасности, полковник изложил свой план предстоящей встречи летчика Умарова с Авиатором, на след которого напали…
— Чтобы не вызвать подозрения у резидента, надо действовать через Улворд. Авиатор безусловно доверяет ей, он еще не знает, что Джесси провалилась. Позаботьтесь, майор, чтобы все было сделано по-настоящему, не вызвало подозрений ни у Авиатора, ни у его сообщницы.
— Будет сделано, — ответил Нечаев.
Майков, не знавший до сих пор о замыслах Авиатора в отношении Камила, был поражен.
— Значит, ошибку лейтенанта во время перехвата хотят квалифицировать как преступление — умышленное действие в пользу летчика самолета-нарушителя? Или выдавай секретное описание современного боевого истребителя, или разоблачим тебя перед соответствующими органами с помощью сфабрикованной фальшивки? — недоуменно спросил Майков.
— Именно так, — ответил Скворцов. — Хотят запутать парня, запугать и вырвать секрет. Шаблонный прием и максимум наглости. Кстати, Умарова пригласили?
— Да, через пять минут будет здесь, — сказал Долгов.
— Хорошо, — кивнул Скворцов. — Потолкуем с ним о предстоящем визите к Авиатору. Жука не надо пока трогать… Ты, Володя, иди с майором. Михаил Петрович останется со мной. Доводите дело Улворд до конца.
Полковник позвонил командиру части Орлову и попросил его прислать описание боевого самолета-истребителя. Описание принес инженер-майор Зуев.
Перелистывая страницы, Скворцов время от времени расспрашивал своих собеседников об Умарове, о его учебе, внеслужебных интересах.
Чаще всего отвечал инженер, а Карпенко лишь подтверждая его слова кивком головы или короткими «да», «нет». Когда все просмотрели, полковник сказал:
— Что ж, описание этого самолета можно передать господину Авиатору. Пусть фотографирует…
Инженер-майор и капитан отправились в город, а Петр Ильич, позвонив коллегам в Песчаное, пригласил к себе лейтенанта Умарова.
Чекист и летчик беседовали долго. Сообщение Скворцова настолько потрясло Камила, что в первые минуты он никак не мог собраться с мыслями.
— Что же это, а? — искал Умаров ответа у полковника. — Да как они смеют?!
— Обыкновенный шантаж, — спокойно разъяснил Петр Ильич, — попытка запутать вас и получить интересующие их сведения. Кстати, вы обещали своей партнерше по танцам встретиться? Забыли об этом? А она помнит и ждет… Так вот, товарищ Умаров, запомните все, что я вам сказал…
Поздней ночью Скворцов проводил оперативное совещание.
— Вы закончили допрос Джесси Улворд? — спросил он майора Нечаева.
— Да.
— А как обстоит дело с обменом «посланиями»?
— Улворд при мне приготовила записку для Авиатора. В ней условным шифром сообщается, что Умаров согласен на встречу.
— Хорошо, — одобрил Петр Ильич. — Доложите вы, товарищ лейтенант!
Майков поднялся и, щелкнув каблуками, коротко сообщил:
— Вторую записку, которую Улворд оставила в «Священной могиле», взял Митяй. Жук, значит…
— Все ясно, — констатировал Скворцов. — Приготовьтесь, товарищи. Завтра решающий день…
Беспокойный хозяйственник метался по полевому аэродрому как заведенный. Он торопил подчиненных, которые размещали в палатках нелетный состав, дооборудовали землянки для продовольственных запасов, натягивали огромный парусиновый навес над времянкой-столовой и делали еще много других неотложных дел.
— Что они распелись, Антонина Егоровна? — рассердился представитель тыла, указывая на официанток. — Завтра чуть свет людей кормить, а они…
Вытирая посуду и неторопливо складывая ее горками, девушки тешили себя частушками:
Что же не летите вы,
Летчики-молодчики,
Или не хотите вы
Беспокойной ноченьки…
— Ну будет, будет вам, — урезонивала официанток заведующая. — Хоть бы ты посовестил их, Савельич, — попросила она вдруг примолкшего шашлычника.
— Ваше горе — ерунда, — невесело, вяло отмахнулся Потехин. — У меня своя беда…
— Что еще за беда, Савельич? — всполошилась Антонина Егоровна. — Аль забыл что-нибудь?
— Забыть не забыл, а барашка не добыл, — посетовал кулинар. — Из чего завтра шашлык-то будем готовить?
— А-а, батюшки! — всплеснула пухлыми руками хозяйка столовой. — Что же делать? Ведь у нас всего-то шашлыков двадцать…
— Сорок, Тонюшка, сорок. Но ведь это же очень мало… Придется ехать в «Зеленый оазис». Как-нибудь упрошу колхозное начальство, а деньги верну после выручки…
