Журнал «Юность» - Юность, 1974-8
Они выиграли это первенство. Оба стали чемпионами Москвы — уже по взрослым. В июне я встретился с Орловым в спортлагере «Салют».
— А как меня из старейшин выгнали, вы знаете? — спросил Орлов.
— Слышал. Ты курил у Грома.
— Да. На проводах. Только Давид Львович не видел. Он позже пришел. А утром в клубе он меня спросил: «Ты курил?» «Курил». «Ну вот, — сказал Давид Львович, — теперь я на тебя не очень надеюсь. Плохо получается. Сдерживать себя не умеешь».
— Ты сразу признался, что курил?
— Давиду Львовичу я врать не могу. Считаю это самым низменным поступком. Кого угодно обману, если надо, а его — нет.
До чего же сложную цель выбрал Давид Рудман — растить не чемпионов, а людей! И быть для них примером. Можно научить мальчиков отлично бороться, стрелять, водить машину. Но если каждый из них не станет личностью — это напрочь зачеркнет его труд и время. Он не должен ошибаться в своих решениях и оценках. Они внимательно следят за тем, что он читает, о чем и как говорит.
— Надо бы для клуба дом построить за городом, — делится со мной Давид. — Где-нибудь по Калужской дороге. Чтобы летом можно было ездить туда на велосипедах, а зимой на лыжах. Там бы мы сделали финскую баню, стадион…
Есть у него еще одна идея — достать машины и поехать летом с ребятами по стране…
Несколько лет назад Давид Рудман окончил инженерно-строительный институт и поступил в аспирантуру. Дальше путь его был ясен и открыт. Но тут появился клуб. И Давид стал его президентом, перестав быть аспирантом.
— И ты ни разу не пожалел, — спросил я однажды, — что оставил аспирантуру?
— Жалел, конечно, — сказал Давид, — но пока ребята со мной — жить можно.
Владимир Тукмаков
Игра без предрассудков
В первом номере этого года «Юность» опубликовала статью Анатолия Карпова «Кому приятно терпеть поражения?». Не скрывая своих намерений стать первым в мире, Карпов писал тем не менее, что на сегодняшний день он еще достаточно сырой шахматист и поэтому в нынешнем цикле вряд ли пробьется даже в финальный матч претендентов. Однако, блестяще победив Льва Полугаевского и Бориса Спасского, Карпов сейчас готовится к финальной встрече с Виктором Корчным.
Прокомментировать сложившуюся ситуацию мы попросили международного гроссмейстера Владимира Тукмакова. Избегая традиционных прогнозов, молодой гроссмейстер предлагает ряд суждений о современных шахматах — порой довольно парадоксальных, — которые, как мы надеемся, заинтересуют нашего читателя.
Если великие шахматисты прошлого — такие, как Стейниц, Нимцович, Тарраш, Рети, — создавали глобальные теории игры, то в наше время, когда шахматы достигли очень высокого уровня, прежде всего развивается исполнительское мастерство. Можно предположить, что и дальнейшее развитие шахмат пойдет по этому пути.
Современных шахматистов отличает явный практицизм. Над ними (я мог бы сказать «над нами», но не вижу повода, чтобы в данный момент говорить о себе) не тяготеет теория принципов — они играют без предрассудков. Или скажем так: у них значительно меньше предрассудков, чем у шахматистов (предыдущих поколений.
Такова реальность, хотя шахматист, во что бы то ни стало отстаивающий свои принципы — речь идет о принципах теоретических — даже наперекор действительности, по-прежнему привлекателен.
Вот, скажем, Геллер. Это шахматист необычайно глубокий, с ярко выраженной творческой индивидуальностью, со своим пониманием шахмат, которое он готов упрямо отстаивать, играя с кем угодно.
Этого упрямства нет у Фишера, а тем более у Карпова, который совершенно не стремится к внешней последовательности. В его партиях трудно уловить единый стратегический рисунок. Тот же Геллер выстраивает стройную «архитектуру», в которой все должно быть совершенно. А Карпов может начать не с фундамента, а сразу с третьего этажа, если это быстрее ведет к успеху. И над ним вовсе не тяготеет то обстоятельство, что он в чем-то себе изменяет. У него нет этого комплекса.
И Фишер п Карпов делают очень много хороших ходов, но не делают явно плохих. Игру Фишера и Карпова отличает внешняя простота. Вот в свое время очень просто играл Смыслов: делал ходы, которые вроде бы подразумевались. Но когда играешь, как раз самый простой ход зачастую оказывается самым труднонаходимым. Решаешь сложные — проблемы, а выясняется — вот оно, лежит на поверхности.
И лучшие партии Карпова отличает именно эта простота. Такое впечатление, что он играет отдельными ходами, не проводя глубоких стратегических замыслов. Может быть, именно это дало основание Полугаевскому считать, что глубокая стратегия является уязвимым местом Карпова. И, может быть, именно это заблуждение Полугаевского явилось причиной его поражения. На самом же деле Карпов просто постоянно вносит в свои планы поправки. Он без малейшего колебания отказывается от очень хорошего плана, видя, что благодаря реакции противника в позиции появился какой-то новый нюанс и этот нюанс открывает новые возможности, если перестроить немного план игры.
Но мы можем строить какие угодно теории, намечать какие угодно пути развития шахмат, однако появляется новый гений, совершенно непохожий на всех, и благодаря этой своей непохожести всех побеждает. А шахматы сразу впитывают это непохожее явление, подстраиваются к нему, обогащаются за его счет и прогрессируют. Так Фишер и Карпов — эти два удивительно современных шахматиста — впитали в себя Таля. И то, что в конце пятидесятых и в начале шестидесятых годов было революционно, сейчас уже само собой разумеется. Если бы не было Таля, и Фишер и Карпов все равно были бы выдающимися игроками, но думаю, что несколько иными. Д сегодня просто нельзя играть, как играли до Таля, и побеждать.
Что же касается самого Таля, совершившего революцию в шахматах, то, на мой взгляд, такой уникальный талант выходит за рамки своего времени. В конце пятидесятых годов было очень много хороших шахматистов, разных и интересных. И если бы появился еще один, чуточку похожий на Таля, но более рациональный, более трезвый, более логичный, все было бы правильно. Но появился именно Таль, непознаваемый и необъяснимый, подтверждающий только неисчерпаемость шахмат и опровергающий, казалось, все остальное. Почему так недолго он удержался на вершине? Может быть, стабильный успех самой высокой пробы сопутствует лишь тем талантливым шахматистам, творчество которых созвучно духу времени?
Значит ли это, что накануне финального матча претендентов можно спокойно решать вопрос: насколько Карпов готов играть матч с Фишером? Думаю, что нет. Карпов, Фишер и Корчной выстраиваются в ряд по возрасту: между каждым из них
разница Приблизительно в десять лет. Каждый — дитя своего поколения. Но все дело в том, что Корчной выходит за рамки своего поколения. И именно поэтому, невзирая на возраст, он может конкурировать с этими более молодыми и более современными шахматистами. Он с самого начала играл в несколько странные шахматы и продолжает играть в эти свои шахматы, которые в каком-то смысле перекликаются с современными веяниями.
Я не хочу заниматься прогнозами. Позволю себе лишь одну психологическую параллель.
Карпов удивительно естествен: он играет в шахматы рационально, будучи рационален от природы. Он быстро ориентируется в условиях любой игры (убежден, что, играй он в шашки или в карты, он бы тоже стал великим игроком). Он по натуре страстный игрок, но страсти свои уверенно контролирует.
Корчной играет менее рационально, его игрой движет колоссальная спортивная злость. До недавнего времени он, мне кажется, не осознавал полностью главную движущую силу своих больших успехов и безрассудно эксплуатировал себя — порой ради блестящего результата в каком-нибудь второстепенном турнире. Но сейчас Корчной — научился более рационально эту злость выплескивать. Результат очевиден.
И если Карпов уклоняется от высказываний по поводу предстоящего матча, то Корчной заранее подстегивает себя категорическими высказываниями — накапливает спортивную злость.
Каждый верен себе.
Но хочу еще раз напомнить, что в шахматах все решают очки, а теорию мы в конце концов подстраиваем под практику. Сегодня мы рассуждаем так, а завтра… К тому же у нас говорят: когда начинаются рассуждения, то игры уже нет Поэтому будем считать, что я просто немного поговорил о шахматах, под настроение. Мне еще рано переходить в разряд рассуждающих.
Спеша творить добро
Три года назад в редакции «Калининской правды» встретились двое: студент-медик Зураб Мурванидзе и художник Дмитрий Мамонов. Встретились не случайно. Марина Мотузка из отдела культуры «Калининской правды» видела в том свой долг — познакомить Мамонова с Мурванидзе.
