Евсей Баренбойм - Крушение
После окончания спектакля вместе с женой Головко стоял в опустевшем фойе, окруженный еще не успевшими смыть грим актерами. Он любил театр, знал большинство актеров лично, встречался с его драматургами, заботился о жизни и быте работников театра. И актеры были благодарны ему за это и всегда прислушивались к мнению командующего о сыгранных спектаклях.
— Скажите, Арсений Григорьевич, а как я вам понравилась в роли Шурочки Азаровой? — допытывалась хорошенькая актриса Зинаида Павловна, жена художественного руководителя театра капитана Плучека, которую все в театре звали Зиночка.
Командующий, который почти не видел спектакля, отшучивался:
— Клянусь тебе, Лаура, никогда
С таким ты совершенством не играла.
Как роль свою ты верно поняла!
…Несмотря на поздний час, над Полярным стояло склонившееся к горизонту незаходящее солнце. Оно освещало голые, местами покрытые мхом гранитные скалы, дрожащие на ветру крохотные листья карликовых берез, безбрежную в легких барашках волн свинцовую воду Кольского залива.
Головко помог жене перейти по деревянному мостику, перекинутому через овраг. Уже совсем рядом был «циркульный» дом, где они жили и из окон которого было видно море. Почти над самым домом стояла батарея капитана Пророкова. Когда она стреляла, в доме часто вылетали стекла. Вдвоем с женой они недолго постояли над гаванью, продуваемые насквозь неласковым июльским ветром, любуясь уже давно ставшей привычной, но каждый раз волнующей картиной суровой и величественной природы.
— Давай прогуляемся, Головко, — предложила Екатерина Николаевна. — Давно не гуляли с тобой.
— Давно, — согласился он.
Асфальт скоро кончился. Теперь под ногами была твердая, будто из камня, земля.
Арсений Григорьевич молчал, погруженный в свои мысли.
— Знаешь, Катя, ведь сегодня у нас годовщина.
— Какая годовщина? — не поняла она.
— Вторая, как я назначен командующим. И странно, что до сих пор не сняли. А ведь было за что.
Он усмехнулся, вспомнил, как в июле 1940 года его, тогда командующего Амурской флотилией, срочно вызвали в Москву. На следующий день вместе с наркомом Военно-Морского Флота он присутствовал на заседании Политбюро. А назавтра уже был подписан приказ о его назначении.
Меньше года до Головко Северным флотом командовал его однокурсник и товарищ по училищу контр-адмирал Дрозд. Энергичный и инициативный адмирал, он много работал, не жалея ни себя, ни подчиненных, чтобы поднять боеспособность флота. Корабли начали действовать в сложных, приближенных к боевым условиях. Естественно, это привело к некоторому росту аварий и чрезвычайных происшествий. Сначала в наркомате понимали это и ограничивались взысканиями. Но когда вспыхнул пожар на аэродроме в бухте Грязной, а вслед за тем затонула подводная лодка, Дрозд был снят.
После относительно спокойной и устоявшейся службы на Амурской флотилии Северный флот поразил Головко масштабами своего морского театра, грандиозностью стоящих задач, сложностью и суровостью природных условий. Операционная зона флота включала Баренцево, Белое и Карское моря и составляла почти три миллиона квадратных километров. Это вдвое больше Балтийского, Черного, Азовского и Каспийского морей вместе взятых. Широко открытое на Запад Баренцево море позволяло флоту противника беспрепятственно проникать в наши воды. А частые штормы и туманы, снежные заряды, беспрерывно меняющаяся ледовая обстановка, плохая видимость, нередко падающая до нуля, жестокие морозы в восточной части театра, полярные ночи и незаходящее солнце с конца мая до конца июля сильно затрудняли плавание судов и ведение боевых действий военно-морских сил. Слова известной еще с детства незамысловатой частушки:
Север, север, чудная планета,
Десять месяцев зима, остальное лето, —
приобрели вполне конкретный и осязаемый смысл.
Кораблей на флоте было мало. Да и самым крупным военным кораблям, эскадренным миноносцам типа «Громкий» и «Сокрушительный» и переведенным с Балтики старичкам миноносцам типа «Новик», еще дореволюционной постройки, инструкция запрещала выход в море при волнении более пяти-шести баллов. Но инструкция инструкцией, а война войной. Критическая обстановка иногда вынуждала снижать «запас прочности». И, угрожающе скрипя переборками на крутой океанской волне, кренясь так, что у видавших виды боцманов екало и обрывалось все внутри, «семерки» бесстрашно, как заговоренные, рыскали во тьме полярной ночи. Для большей устойчивости днища их были выложены чугунными чушками.
Каждый раз, когда их заставал в море нередкий в этих широтах шторм, Головко не мог сомкнуть глаз. Только хриплый, постоянно простуженный от бесконечных вахт на ветру и морозе голос комдива-один Колчина: «Задание выполнено, товарищ командующий» возвращал ему душевное равновесие. И все же сначала во время сильного шторма треснул на волне, но остался на плаву «Громкий», а позднее разломался и затонул «Сокрушительный».
Мало было самолетов и аэродромов, совсем мало дорог. Большие судостроительные и судоремонтные заводы только строились. Неважно обстояло дело и с организацией службы. Командование флотом — член Военного совета дивизионный комиссар Николаев, начальник штаба контр-адмирал Кучеров и начальник политуправления бригадный комиссар Торик — все молодые, относительно недавно назначенные на Север, тоже не имели опыта командования флотом на таком обширном театре. И все же к лету 1942 года, несмотря на все ошибки и трудности первого года войны, на все выпавшие на долю испытания, Головко понял, что Северный флот выстоял. Положение на сухопутном фронте стабилизировалось, угроза захвата Мурманска была ликвидирована. Флот пополнился поступившими от промышленности надводными кораблями и подводными лодками, был усилен самолетами.
Но по-прежнему противник имел большое преимущество в авиации, в числе оборудованных мест базирования кораблей и прибрежных аэродромов. В фиордах Норвегии стояли наготове крупные фашистские корабли: линкор «Тирпиц», тяжелые крейсера «Адмирал Шеер», «Принц Ойген», «Хиппер», несколько флотилий эскадренных миноносцев. В любой момент они могли скрытно покинуть свои стоянки в Нарвике и Тронхейме и нанести неожиданный удар по нашим коммуникациям. Этот «Fleet-in-being» (по английской терминологии — флот хоть и недействующий, но одним своим присутствием сковывающий противника) вызывал постоянное напряжение и требовал неусыпного наблюдения.
— В арктической навигации прошлого года противник оказывал слабое противодействие нашим внутренним перевозкам между Белым морем и Арктикой, — говорил недавно на совещании командиров соединений и частей начальник штаба флота. — В юго-западном районе Баренцева моря действовали лишь отдельные подводные лодки и небольшие группы самолетов. В Карском море немецко-фашистские силы не появлялись вовсе.
И, слушая ровный спокойный голос начальника штаба, наблюдая, как внимают ему участники совещания, Головко думал, что, может быть, и в навигацию 1942 года противник тоже не станет мешать нашим перевозкам, а сосредоточит все усилия против союзного судоходства и конвоев, шедших из Исландии в Мурманск. На защиту и проводку этих конвоев он и обратил внимание участников совещания.
В тот вечер после спектакля Головко с женой недолго удалось погулять по спящему Полярному. Внезапно налетел снежный заряд. С высокого и чистого еще с минуту назад неба посыпался густой крупный снег. А едва заряд кончился, раздался сигнал воздушной тревоги. Пришлось спешно спускаться в бомбоубежище.
Утром следующего дня командующий встал рано. В семь часов он вышел на безлюдные в такой ранний час улицы Полярного и направился к гавани. Почти каждое утро в матросском бушлате без знаков различия, в шапке-ушанке и сапогах он совершал обход главной базы флота. Командиры соединений и кораблей знали об этих утренних прогулках адмирала и старались не давать ему поводов для замечаний по началу рабочего дня и организации службы.
В бригаде подплава шла погрузка на подводные лодки торпед и набивка баллонов сжатого воздуха.
Головко наблюдал, как работают краснофлотцы. Иногда, когда работа шла вяло, неумело, он не выдерживал, говорил:
— Ну кто ж так крепит груз? Лейтенант, отойдите. — И показывал, как надо крепить.
Сегодня работа шла хорошо. На дивизионе эскадренных миноносцев команды занимались утренней приборкой. Командующий постоял на пирсе, наблюдая, как краснофлотцы скатывают палубы, как суетятся боцманы, увидел руководивших приборкой командиров. День начинался организованно. Затем он перешел на соседний причал. Как раз сейчас к нему швартовался тральщик Беломорской флотилии.
