Алексей Першин - Не измени себе
Болото так же неожиданно кончилось. Они вдруг вышли на поляну и заметили двух молоденьких девушек, сбивавших невысокий стожок сена. Девушки испуганно вскрикнули, когда они с Пашкой почти вплотную подошли к ним сзади.
— Да что вы, девушки! Неужели мы на разбойников похожи? — с обидой спросил Борис.
— Как же вы… как вы смогли оттуда-то? Никто из наших не проходит. Только зимой… — изумленно ахали девушки.
Девушки пригласили их позавтракать. Из котомок были извлечены городские припасы, а из девичьих узелков — деревенская снедь, и все это дружно, с завидным аппетитом было уничтожено под стожком пахучего сена. Они с Пашкой в подробностях выслушали, скольких несчастных поглотило гнилое болото, которое друзья каким-то чудом перешли только что.
Борис неожиданно вспомнил о сообщении, появившемся не так давно в демьянской газете. Где-то в глубине тайги было обнаружено поселение, жители которого вот уже лет тридцать ничего не знали о событиях в стране. Не слышали ни о японской, ни о первой мировой войне, ни о Февральской и Октябрьской революциях, не говоря уже о первой пятилетке и об индустриализации страны.
— А вы-то, красавицы, знаете об этом? — хитровато подъехал к девушкам Пашка. — А то можем взять с собой и просветить.
— Ишь просветитель нашелся, — рассмеялась одна из них, со вздернутым носиком и пышной грудью. — Вон Демьянск-то, рукой подать.
— Где?! — одновременно воскликнули оба.
— Да вот же он.
И в самом деле, как маленький островок в темно-зеленом море тайги виднелось пестрое пятнышко. Неужто и в самом деле то был Демьянск? Даже не верилось, что они могли зайти так далеко.
И оба заспешили — путь предстоял неблизкий. Начали расспрашивать, как пройти побыстрей и поудобней. Объясняла все та же курносенькая:
— Вот тропа, видите? Держитесь ее, чуток потеряется — вертайтесь назад, ищите сразу же. По ней раз в год на сенокос ходят, потому и плохо видится. Так помаленьку до деревни нашей дойдете, а тамотко и дорога на Демьянск.
— Смотрите тропу не потеряйте, не то пропадете, — настойчиво вторила другая.
Курносая вдруг рассмеялась:
— Парней наших встретите, о нас ни гугу… Слышите?
— Это почему же? — удивился Борис.
— Ноги вам обоим переломают.
— Будто мы такие уж квелые?..
— Э-э, не скажите. У нас тут бугаи, а не парни…
Посмеявшись, пустились в обратный путь.
— Почему это они нас не испугались? — удивился Пашка.
— А чего тебя бояться-то? Курносая, та на плечо тебя одним махом поднимет да с тех вот скал — и поминай как звали.
Пашка, насупившись, промолчал. Сделал вид, что сказанное не к нему относится.
— А девицы и в самом деле что кобылицы. Им, поди, сам медведь не страшен, — нашелся наконец он.
— Ну вот, видишь… А ты — почему не испугались?..
Вдруг сзади затрещали ветки, парни обернулись и увидели девушек: видно, бежали — обе едва переводили дух.
— Мы все-таки проводим вас. Упаси бог, с «хозяином» встретитесь…
Они переглянулись, и вдруг обоих разобрал смех. Девушки, удивленные, остановились. Пришлось рассказать о встрече с медведем.
— И не тронул вас? — ахнули обе.
— Как видите.
Борис насмешливо поинтересовался:
— Чем же вы нас решили защищать?
— Так вот же… рогатины… — показала курносая. — Они и вилы, и рогатины, если б с «хозяином» довелось повстречаться.
— А приходилось хоть раз? — недоверчиво спросил Борис.
— Почти каждому из нашей деревни.
— Да-а… суровые тут у вас люди. Прямо герои все…
Девушки им обоим приглянулись, и, расставаясь, уговорились, что обязательно увидятся. Может быть, так бы оно и случилось, если б не события, которые круто изменили их планы.
2Все им нравилось в Демьянске — леса, охота, вот и девушки хорошие повстречались, и механический завод, на котором они работали, пришелся по душе. Но случилось так, что Потапыч тяжело и надолго заболел, в цехе появился новый мастер.
— Ох ребятки, не вовремя вас покидаю. Хрипун придет, будь он трижды неладен. Уж потерпите, Христа ради…
Не все тогда поняли Борис и Пашка из этого невнятного бормотания. Но вскоре дошло.
— Есть собака на сене, — говорил о нем Пашка, — а этот — барбос на слесарных секретах.
— Вам молодым да ранним сразу все подавай, — с издевкой говорил мастер, когда к нему обращались за помощью или советом. — Вот я — сколько собрал подзатыльников. А? То-то. Вам же выпь да положь немедля всю подноготную, а ими, секретами-то этими, я всю жизнь овладевал.
И ругались они с мастером, и пытались миром поладить. Бесполезно. А тут, на их несчастье, Потапычу, когда он вышел после болезни, дали другую группу.
В это время дошел до них слух о Магнитке. Решили: едем на Магнитку, лучшего и не придумаешь. Пусть Хрипун остается со своими секретами.
Они подали заявления об уходе, но мастер разорвал заявления у них на глазах и обрывки растоптал.
— Вот вам моя резолюция, — и плюнул себе под ноги. — Не захочу — вы и шагу без меня не ступите.
Этот разговор и решил все дело.
— Через две недели уйдем. На нашей стороне закон.
— Плюю на ваш закон! Нигде вы не найдете работы. Приползете ко мне, в ногах будете валяться.
Поступили Борис и Пашка строго по закону: уволились через две недели. В пору безработицы это было, конечно, опрометчиво, но… коса, как говорится, нашла на камень.
Потом оба они часто вспоминали Урал, свой первый завод, но, как ни странно, не Хрипуна, а мастера Потапыча, приучившего их к делу.
А дома Борис и Пашка вдруг узнали, что на Волге начинается строительство тракторного гиганта. Интересно, черт подери!
Новый план представлялся обоим очень заманчивым. Они вдвоем приезжают в город на Волге, их, как представителей рабочего класса, достойно встречают и немедленно устраивают слесарями на самые ответственные участки строительства. Их труд, их старание, их высокую сознательность в деле строительства социализма, назло гидре мировой буржуазии, замечают и по заслугам оценивают.
Сказка, а не план…
Пашка, слушая Бориса, нехотя поддакивал, иногда морщился. Словом, Борис не встретил серьезных возражений со стороны товарища, когда решалось, куда направить путь: на Магнитку или на Волгу.
Выбрали твердо: на Волгу, на строительство тракторного завода. И спустятся они на «каравелле», так называлась лодка Сашки, старшего брата Бориса.
Но Сашка, каким-то образом все разузнавший, и слышать не хотел об этой «дурацкой затее», потому что в прошлом году нашлись вот такие же смельчаки — и сгинули.
Борис возражал: что ж они — слабаки, что ли? Не вверх же плыть, а по течению.
— Скажи на милость, какой храбрец нашелся, — рассердился Сашка. — А ты хоть раз измерил свои силы? Много ли ты можешь? Многому ли научился?
Разговор с братом задел за живое. Задел именно потому, что Сашка был в какой-то степени прав.
…В то раннее утро синеву речного разлива не различить было в кисейной просини утреннего тумана. Вот-вот выплывет из-за горизонта солнце.
Борис встал рано, когда рассвет еще только угадывался. Быстро собрался и вскоре уже стоял на высоком берегу Камы. Дышалось легко. Воздух был напоен запахом влажных трав, разопревшей земли, подгнивающих водорослей, выброшенных из сетей рыбаками. Прищурив глаза, Борис примерялся, куда направить сегодня свою «каравеллу», отлично сколоченную, глубокую, четырехвесельную, с плавным изгибом от носа к корме, как мастерили рыбаки в старину. Даже мачта имелась. Правда, паруса нет, пришлось взять тайком от матери старое одеяло, за которое еще придется держать ответ.
Да что поделаешь. Поворчит малость, может, конечно, и всыпать, как бывало, но сейчас матери не очень-то удобно браться за ремень, когда сын почти на голову выше ее вытянулся. Однокашники за рост и солидность звали Бориса «старик».
Густые, будто насупленные брови и глубокие, без блеска, казавшиеся задумчивыми — от прямых длинных ресниц — глаза делали Бориса старше своих лет. Шириной плеч он похвалиться не мог — напротив, был сухощав, подборист, однако сразу чувствовалась натренированность мышц.
Сегодня он наконец-то померяется силой с разлившимся «морем»: волны, когда оно разыграется, трехметровые, если не больше, с ревом колотят они в скалистый берег, и брызги долетают до самого верха. Вот и посмотрим тогда, на что он способен. Почему бы и не попробовать, а?
Борис, вскинув на плечи узел, побежал по тропке вниз.
Вот и «каравелла». Удочки и узел с припасами уложены, рядом запасное весло, ведро, черпак… Надо бы ватник прихватить, одна куртка не очень-то согреет. Но возвращаться не хотелось — нельзя пренебрегать старой рыбачьей приметой. Приметы для рыбаков — далеко не последнее дело. Подумал об этом и усмехнулся.
