Михаил Щукин - Имя для сына
Медленно и неслышно шел Андрей по сухому прибрежному песку, и в такт шагам складывались слова. Он не знал, не догадывался, откуда они к нему приходили, но они в нем жили и звучали:
Лицом к лицу
На перекрестке
Добро и зло
Стоят всегда!
Вода мерцала неясно, едва заметно отличаясь от берегов; не слышалось даже всплесков — так была тиха и спокойна река в полуночный час.
Андрей остановился на самой кромке берега, лицом к востоку, где начинала редеть и просеиваться темнота, где дрожал неуловимый свет просыпающегося солнца. Почувствовал непонятное волнение и оглянулся. Следом за ним, неслышно ступая, зыбко покачиваясь, шли Журавли в лохматых шапках, шли мать с отцом, шел Пал Палыч Савватеев, шел пропыленный, продымленный отдельный десантный батальон, оставшийся на высоте сто пятьдесят… Они шли следом за ним, а когда он оглянулся — остановились и долго испытующе смотрели на него. Тени не могут говорить. Они спрашивали молча…
Схватка
Общество подвергает беспощадной критике очковтирателей, нечистых на руку руководителей, процентогонов и забронзовевших чинуш. Эти лица в течение ряда лет укрепляли свои позиции, втягивали в свои махинации, интриги десятки и сотни людей. Происходило нарастание бюрократизма, омертвлялись живые демократические формы работы. «Человек Ивана Ивановича», получавший протекционные блага, становился более важной фигурой, чем простой труженик. За спиной у правоохранительных органов нередко творилось беззаконие, торговля шла по запискам, образовался искусственный дефицит, на котором наживался стяжатель и спекулянт.
Нет, и раньше этому давали бой, и раньше боролись с этим настоящие коммунисты, нутром не принимали трудящиеся этого чуждого несправедливого порядка.
Но лихоимцы и бюрократы создавали единый фронт, объединяясь в нечистых делах, распространяя тлетворную философию наживы, самоудовлетворения.
Сейчас партия, опираясь на массы, на опыт мужественных и самоотверженных коммунистов, решительно пресекает неблагоприятную тенденцию.
Об этом резкий, бескомпромиссный и наступательный роман Михаила Щукина «Имя для сына». События в романе разворачиваются в небольшом сибирском городке Крутоярове. Крутояровский район невелик, но и в нем кипит бурная жизнь, живут и трудятся люди, выращивается хлеб, строятся дома и судьбы. Об этом охотно и радостно пишет в крутояровской газете молодой журналист Андрей Агарин. Он решителен в своих действиях, открыт людям, верит в справедливость. И вот серьезное испытание на прочность характеров. В Крутоярове все больше набирает силу и выходит из-под контроля общественности председатель райпо Козырин. Он не только не выполняет своих функций: организовать снабжение и обслуживание трудящихся района, но живет за их счет, паразитирует на трудностях и дефиците, сам, порой, создавая их.
Агарин смело выступает в районной газете против зарвавшегося администратора в статье «Хозяин жизни»? (Так подобострастно называл Козырина один из соучастников его преступления.) Статья наделала много шуму. Агарин закончил ее так: «Перечитал написанное, а стало на душе скверно. Так неужели же хозяева нашей жизни козырины? Тяжело, конечно, задавать такой вопрос, но раз уж мы до него дожили, надо отвечать. Нет! Козырины не хозяева жизни, они ее уродливые явления. Хозяева пашут и создают машины, настоящие хозяева никогда не потеряют веру в порядочность и честность, они всегда жили и будут жить по совести. По этой же самой совести, я уверен, спросят и с Козырина».
Статья горячо обсуждалась в районе. Ее читали, о ней говорили. В семьях, на работе, на лавочках возле домов люди яростно спорили, и лишь одно мнение в этих спорах было единым: наконец-то сказали правду о том, что все давно знали.
Вроде справедливость восторжествовала. Но это казалось только молодому и не потертому жизнью Агарину.
Козырин с его умением маскироваться, быть нужным районному начальству выдержал и выстоял. Он по-современному расчетлив и по многовековой традиции торгашеских душ верует в абсолютную силу денег и богатства. Агарин проигрывает гражданский бой и приходит к выводу, что жизнь несправедлива, неправда более сильна, чем истина, а люди трусливы и неблагодарны. Ему начинает казаться, что пробить стену несправедливости и зла невозможно. Но схватка продолжается.
Большой нравственный урок в жизни получил Агарин от редактора районной газеты Пал Палыча Савватеева. Тот, несмотря на болезнь, на старую дружбу с первым секретарем райкома партии Воранихиным, прикрывающим Козырина, не уступил, не сдался, не позволил себе впасть в бездеятельное отчаяние. Через всю жизнь пронес Савватеев принципиальность и стойкость, веру в наши идеалы, непоколебимую честность большевика — партийность, мужество воина-патриота отечества. В жизни Пал Палыча было немало невзгод. Его наказывали за несогласие с высокими конъюнктурными указаниями, исключали из партии за выступления против волюнтаристских замашек, а он с твердой ленинской принципиальностью боролся за правду, за честность и гласность.
Редактор газеты. Какое непростое, трудное и тяжелое дело в его руках. Какая великая ответственность перед партией, людьми, истиной. Не все выдерживают эту работу, затухают, конъюнктурят, обезличиваются, приспосабливаются. Савватеев выдержал. Он отстоял истинную точку зрения. Правда восторжествовала. В последние минуты жизни Савватеев «нащупал маленькую тонкую книжечку, крепко сжал ее пальцами и подержал. Когда-то партбилет у него забирали, но звания коммуниста у него забрать не мог никто. Он был им всегда и навсегда им останется». Такая вера, убежденность делают его примером для окружающих, и недаром Андрей Агарин называет сына в его честь Павлом. Образ честного, принципиального коммуниста, редактора Савватеева — одна из самых больших художественных удач романа Михаила Щукина.
Разоблачил писатель и опасную тенденцию, существующую в нашей журналистике… Заведующий отделом писем газеты Рябушкин ведет картотеку нарушителей законности, собирает на них досье, но отнюдь не для того, чтобы расправиться со злом, обуздать его, а чтобы манипулировать сознанием, получать с них соответствующую мзду. Такого рода «борец» вполне уживается с отрицательными явлениями нашей жизни, он умело эксплуатирует их.
Да, было немало попыток вышибить из седла истинных коммунистов, заставить их отойти в тихие заводи. Было это и в годы культа личности, волюнтаризма, в период инертности, застоя, самовосхваления. У некоторых это порождало пассивность, нерешительность, боязнь. Другие же просто потеряли способность реагировать на требования жизни, уклонялись от решения назревших проблем. К такого рода руководителям примкнул и первый секретарь райкома партии Воронихин. Был он в свое время энергичным деловым руководителем. Но поддался давлению обстоятельств, уступил перерожденцу Козырину. В начале думал приспособить того для дела, использовать хватку и пронырливость для пользы района. Но логика дружеских взаимоотношений с подлецами приводит в болото мещанства, к отступничеству. Так и Воронихин проглядел, не заметил, как стал игрушкой в руках хищника. Он защищал на бюро Козырина и вроде бы одержал победу. Но спор не закончился в его пользу, Козырина арестовали, из области выехала комиссия для проверки района. На могиле бывшего своего друга Воронихин горестно задумался. Почему он «потерял завоеванный горбом авторитет, которым всегда гордился. А завоевывать его снова не оставалось ни сил, ни времени… Душевный стержень, всегда помогавший ему в любых трудных случаях, треснул. И не отдельные люди его ломали — ломала сама жизнь. И это был конец. Даже если минует беда и он останется, целым и невредимым — все равно конец».
Автор сумел заметить (ведь роман закончен за год до XXVII съезда партии) важные, зародившиеся и утверждающиеся сегодня тенденции в нашем обществе, неизбежность перемен, приход новых партийных, общественных сил, обеспечивающих необходимый динамизм, ускорение, торжество ленинских принципов. Жаль только, что образ второго секретаря райкома партии Рубанова намечен пунктиром. А ведь Рубанов из тех людей, которые наверняка ныне пришли к руководству страной и обществом.
Не будем придирчивы и не будем забывать, что впереди у автора новые книги, новые образы, где займет свое место и партийный вожак нашего времени — умный, образованный, высоконравственный, опирающийся на мнение народа, служащий делу партии и Родины.
Михаил Щукин вступает в литературу с твердыми принципами и жизненными установками. Ему самому, возможно, еще не раз придется столкнуться с отжившей моралью и воинствующей беспринципностью, и как важно, чтобы писатель и в дальнейшем шел по своему творческому пути с таким же высоким чувством ответственности.
