Владимир Корчагин - Путь к перевалу
Он сбежал по ступеням и окунулся в облако несущегося снега. Ветер толкнул его в бок, вцепился в пальто, потащил в сторону. Мокрые хлопья хлестнули по лицу, яростным свистом заложило уши. Все исчезло из глаз. Лишь снег и темнота. Не видно даже собственных ног. Тускло, как в тумане, светятся расплывающиеся квадраты окон.
Саша в растерянности остановился. Разве тут кого-нибудь найдешь! Он пересек улицу и пошел вниз, к скверу. Позади остались слабо освещенный подъезд поликлиники, неоновое пятно молодежного кафе, узкий, точно засыпанный снегом скворечник, киоск союзпечати. Вот и решетка сквера. Куда же теперь? Да и не могла она уйти так далеко.
Саша повернул обратно. Навстречу медленно тянулись студенты. Они шли друг за другом, след в след, стараясь не сбиться с протоптанной дорожки. Теперь он просто не мог не встретиться с ней.
Но подъем кончился. Впереди из снежной пелены выступили белые массивные колонны.
Саша остановился. Он снова был один перед строгой громадой университета. Один… Но разве был он теперь хоть минуту без нее, даже сейчас, когда она словно растаяла в этом кипящем котле.
Он глянул на здание университета. Подоо древнему колоссу, высилось оно среди беснующейся метели, как бы утверждая величие и мощь науки. Но Саша уже знал, каким титаническим трудом и какой напряженной борьбой даются они людям. Так разве останется он в стороне от схваток, которые начались и наверняка развернутся еще у них на факультете. Конечно, он только студент, и у него еще очень мало знаний. Но и за знания надо бороться!
Саша повернулся лицом к ветру. Эх, и разыгралась ты, метель!
И вдруг… Или ему показалось? Нет, он узнал бы ее и среди тысяч.
— Люся!
Голос Саши тонет в свисте метели.
— Люся… — он подходит ближе, пытаясь загородить ее от ветра.
Но Люся не слышит, не замечает его. Ветер рвет из рук шарф, который она пытается набросить на голову. А тут еще сумка…
Он трогает ее за плечо:
— Давай подержу.
Люся вздрагивает от неожиданности:
— Саша… Откуда ты? — в глазах недоумение. — А ветер уже завладел ее шапочкой, вцепился в волосы, треплет воротник.
— Давай сумку! Мешает же… — он подхватывает конец шарфа и дает ей в руки. — Улетит!
Она торопливо поправляет шапочку, закрепляет на голове шарф. Он поднимает воротник ее пальто. На мгновенье лицо Люси оказывается совсем рядом, так близко, как не было еще никогда. И сразу все: и пережитые волнения, и радость встречи выливаются в одно огромное желание — прикоснуться к ее губам.
Но резкий порыв ветра бросает на них целую гору снега. Люся невольно встряхивает головой:
— Ну и метет!
— Ерунда! Я даже люблю такую погоду. — Саша поправляет шапку. — Пошли!
— А сумку?
— Ладно уж. Вместе пойдем.
— Пешком?!
— Конечно.
— Что ты, Саша. Я на трамвае.
— А ходят ли они в такую погоду? Но до трамвая я тебя все-таки провожу.
Он решительно берет ее за локоть и привлекает к себе. Сегодня это можно. Сегодня многое можно. В такую ночь! Когда само небо обрушилось на землю.
***В будке на трамвайной остановке почти тихо. Метель прорывалась сюда лишь временами и потому в глубине ее, за кабинкой автомата, можно было даже отряхнуться от снега.
Саша помог Люсе почистить пальто:
— Так ты, значит, слышала доклад Грюнталя?
— Конечно, там много было наших: Витя Беленький, Фарид, Светлана. Витя даже место тебе с Иваном занял.
— Иван в общежитии дежурит. А я засиделся в препараторской у Юрия Дмитриевича, чуть не опоздал к началу. Пришлось к знакомым ребятам пристроиться. А здорово у него получается!
— Да, интересно. Только я не поняла, при чем здесь все-таки Марс?
— А как же! Там, говорят, действительно, до сих пор не обнаружено гор. И согласно теории Грюнталя, их и быть не могло, так как нечему было вызывать приливные явления.
— Но ведь спутники-то у Марса есть. Целых два.
— Какие это спутники! — Саша даже присвистнул. — Деймос всего, кажется, пятнадцать километров в поперечнике. А Фобос и того меньше — километров семь-восемь. Одним словом, это песчинки по сравнению с Марсом. Разве могут они оказывать какое-нибудь воздействие на планету.
— А Луна? Сколько она примерно?
— Луна? Что-то, если не ошибаюсь, около трех с половиной тысячи километров. Некоторые астрономы вообще не считают ее спутником. Так и пишут — система двойной планеты «Земля — Луна».
— Это я знаю, папа рассказывал. Но почему же у Марса такие маленькие спутники?
— А ты слышала о гипотезе Шкловского, что они искусственные?
— Искусственные?
— Да. Шкловский изучал движение этих спутников и оказалось, что Фобос движется так, как если бы он был полый. Пустой, одним словом, как футбольный мяч.
— Что ты говоришь!
— Он доказал это математически. И потом, это ведь единственные спутники, которые движутся вокруг своей планеты в экваториальной плоскости. А возьми такой факт. Астрономы давно уже заметили, что чем больше планета, тем больше у нее спутников. У Юпитера их двенадцать, у Сатурна — пять, у Земли — один, а у Венеры, которая меньше Земли, — ни одного. Марс же еще меньше Венеры, так что у него вроде бы не должно быть спутников, как и у Меркурия, а на самом деле…
— Интересно…
— Еще бы! И оказывается, эти загадочные спутники давно уже будоражат умы ученых. Впервые их открыли во время великого противостояния 1877 года. И сразу же оказалось, что их видно даже в сравнительно слабые телескопы. Но ведь изучение Марса началось давно. А между тем даже в самые сильные телескопы никто не видел у него никаких спутников…
— Ты хочешь сказать, что тогда их и запустили марсиане?
— Да, вполне возможно, что до 1877 года их там не было. А что касается марсиан… Марсиане тут, может быть, и ни при чем. Знаешь, что может быть, — Саша даже понизил голос. — Космические корабли с другой звезды прилетели в нашу солнечную систему и подошли к Марсу. Но на планету такой корабль не посадишь. Вот и задали им скорость искусственного спутника. А потом, мало ли… Может, у них источники энергии кончились, может, сломалось что-нибудь. Так и вращаются эти корабли вокруг планеты… Вот куда бы я сейчас полетел!..
— А как же геология?
— Так разве геолог всегда будет привязан к Земле? Может, как раз на Марсе и решатся главные проблемы геологии. Да и не в этом дело. Я... Саша в смущении замолчал.
— Что ты?
— Я полетел туда хотя бы ради того… Ты знаешь, ведь что бы я сейчас ни делал, о чем бы ни думал… — он посмотрел ей прямо в глаза. — Люся…
Она покачала головой.
— Люся…
Она молча шагнула к выходу:
— Саша, кажется, трамвай!
Они вышли из будки. Издали, сквозь снежную пелену надвигались три желтых пятна.
— До свидания, Саша, — она взяла у него сумку. — И подними воротник.
Он нерешительно шагнул к ней ближе:
— Люся, можно, я поеду с тобой?
— Зачем?
— А там этот пустырь… Мало ли…
— Ну что ты, Саша! Пустырь… Он же, можно сказать, у меня дома. А тебе еще шагать да шагать!
Трамвай остановился.
— Ну, счастливо добраться, — Люся взялась за поручень.
Он удержал ее за локоть:
— Люся!..
— Не надо, Саша, — сказала она с грустной решимостью. — Не надо! — И поднялась на площадку вагона.
Трамвай тронулся. Медленно, с еще не закрытыми створками дверей. Мимо поплыли заснеженные окна. Саша не сводил с них глаз. А что, если сесть в прицепной вагон? Он ухватился за поручень, но тут же отпустил его: ведь уже не первый раз она так вот, с непонятной решимостью, мягко, но настойчиво отстраняет его от себя, чуть только разговор переходит за рамки чисто товарищеских отношений. Так куда и зачем ехать?..
***Лишь потеряв из виду трамвай и оставшись совсем одна, Люся почувствовала, как разъярилась метель, особенно здесь, где кончалась улица и начинался пустырь, отделяющий старую часть города от новых кварталов. Едва отойдя от остановки, она провалилась в сугроб и еле добралась до углового дома. Тут хоть можно немного отдышаться. Но уже в двух шагах творилось нечто невообразимое.
Люся, повернулась спиной к ветру. Трудно было представить, что где-то неподалеку стоят дома, полные людей, и течет обычная жизнь большого города. Мир сузился до предела и стал чужим, неуютным, совсем не таким, каким был полчаса назад, когда рядом двигалась коренастая фигура Саши.
Если бы он был сейчас здесь… Но нет, нельзя тянуться к счастью, которое станет горем другому человеку. И потом…Разве можно теперь, после того, как она так долго его отталкивала, ответить на его…. Нет, об этом нельзя даже думать!
Домой она пришла вся в снегу, с мокрыми ногами.
Мать встретила ее у дверей:
— Наконец-то! Быстро одевайся во все сухое. А я поставлю чайник. Остыл, наверное.
