Александр Беляев - Том 3. Человек-амфибия
Ванюшка был удивлен и раздосадован.
Удивлен тем, что Таяма так хорошо обо всем осведомлен и знает организаторов подводного совхоза даже по фамилиям. Раздосадован же тем, что победа досталась слишком легко, что Таяма сдался без боя, что он своим фокусом с веером сумел вырвать инициативу в ведении переговоров, сказал все, что ему было нужно, и поставил Ванюшку в такое положение, когда тому не о чем больше было говорить. Катись, мол, колбасой – и только. Конечно, Ванюшка не дипломат, но провести себя он не позволит и в обиду не даст. Надо на прощанье по крайней мере сказать откровенно, что он о Таяме думает. Пусть скиснет от этих слов! Тоже – ромом задобрить хотел!
– Так вот что, гражданин Таяма, – сказал Ванюшка. – О вашей тесноте мы сами очень даже хорошо знаем. Но только мы знаем еще, что и в Японии не всем тесно живется. Есть там Худые, а есть даже и очень толстые. Вы о себе заботитесь, а не о бедноте. А вот когда японский пролетариат свернет вам шею, тогда мы с ним поговорим особо, у нас с ним будет отдельный разговор. С ними, с бедняками, мы всегда сговоримся и, может быть, эти земли им отдадим, потому что наш Союз – родина всех пролетариев. А пока вы в Японии хозяева, мы вас не допустим у наших берегов хозяйничать.
Ванюшка поднялся и, довольный собой, вышел из каюты. Тяжело ступая, он начал подниматься по ступеням.
Таяма, сохранявший в продолжение всей Ванюшкиной речи неподвижность статуи, трижды ударил в ладоши. Мимо Ванюшки стрелой промчался матрос.
В следующую минуту несколько матросов, спускавшихся по трапу, с поразительной для них неловкостью сбились в кучу на узенькой площадке и, всячески извиняясь, задержали Ванюшку по крайней мере на две-три минуты. Наконец ему удалось выбраться на палубу.
Матрос, который обогнал его на трапе, держал в руках его скафандр, а шкипер внимательно рассматривал. Ванюшка подошел к ним и протянул руку к скафандру. Шкипер через переводчика сказал Ванюшке, что в скафандре имеется повреждение и что поэтому гостю лучше не покидать судна, пока повреждение не будет исправлено.
– Никакого повреждения в скафандре нет, – ответил Ванюшка. – Давайте его сюда.
Но, взяв скафандр в руки, Ванюшка увидел, что сбоку действительно имеется небольшое углубление, сделанное каким-то режущим предметом. Сквозной дыры еще не было, но все же вода могла проникнуть внутрь, в особенности при некотором давлении. В таком скафандре нельзя опускаться на дно. Ванюшка готов был поклясться, что этого повреждения не было в то время, когда он поднимался на палубу. Снимая скафандр, он не мог не заметить изъяна на блестящей гладкой поверхности аппарата. Ванюшка подозрительно посмотрел на шкипера-японца.
– Что это значит? – спросил он.
– Вероятно, вы ударились под водою об острую скалу! – ответил японец. – Но это пустяки. Наши мастера быстро поправят повреждение. Вам придется немного погостить у нас.
Погостить на шхуне после того, как он высказал откровенное мнение о Таяме, не очень-то улыбалось Ванюшке. Но делать было нечего. Бросать водолазный костюм он не хотел, до берега доплыть нелегко…
– Если вы не хотите снять костюма, то я советовал бы вам по крайней мере снять ящик со спины и грузила с ног, – предложил шкипер.
Это был неплохой совет. В конце концов, почему бы и не снять ранца и грузил?
– А скоро починят скафандр?
– Я полагаю, что на это уйдет не больше часа, – ответил японец. – Здесь ветрено. Быть может, вы сойдете в кают-компанию?
Глава 17
Старые счеты
Ванюшка сбросил ранец и грузила и, не снимая костюма, отправился в кают-компанию. Кок принес ему на подносе печенье, уже знакомую бутылку рома и стакан чаю, поклонился и вышел. В кают-компании никого не было, чему Ванюшка был рад. Он покосился на бутылку и отставил ее, чай же выпил не без удовольствия. «Этим ты меня не подкупишь!» – думал он о Таяме.
Поскучав полчаса, он решил подняться на палубу. Но в этот самый момент в каюту вошла молодая японка, уже в японском национальном костюме – в розовом кимоно и маленьких, шитых золотом туфельках. В руках она держала грушевидную четырехструнную гитару с бледно-розовой лентой у колков. За нею появился матрос-переводчик, который сказал, обращаясь к Ванюшке:
– Господин Таяма Риокици просил передать уважаемому гостю, что он приказал своей дочери поиграть – занять уважаемого гостя музыкой и пением, чтобы уважаемому гостю не было скучно, пока чинят его скафандр. – И, низко поклонившись, матрос вышел, прикрыв дверь.
Ванюшка злился на себя, на Таяму, на маленькую японку.
Японка между тем, приветливо улыбаясь и приседая, подошла к стулу, уселась, положила на колени гитару с месяцеобразными прорезами в деке и начала играть при помощи тонкой треугольной костяной пластинки – плектрона, как играют на мандолине. Взяв несколько аккордов, она запела. Звуки инструмента были очень нежные, а маленький голосок девушки еще нежнее. Она пела какую-то сладкогрустную песенку. Ванюшка не понимал слов, но он понял, что это была песня о неразделенной любви.
Ванюшка положил голову на ладонь, оперся о стол и заслушался…
Какие-то голоса, как будто спорившие, привели юношу в себя. В его душе вдруг зародилось беспокойство. Не заманил ли его хитрый Таяма в ловушку? Быть может, его скафандр и ранец с аккумулятором и аппаратом, вырабатывающим кислород, будут спрятаны, а Ванюшку посадят под замок! Он вдруг поднялся – так резко, что японка уронила плектрон и оборвала пение, – сердито посмотрел на испуганную девушку и, едва не сбив с ног матроса, стоявшего за дверью, выбежал на палубу.
Шкипера не было. Матросы поднимали на палубу шлюпки и лодки. Таяма, по-видимому, сдерживал слово и собирался уходить. Но ведь он может захватить с собою в качестве пленника и Ванюшку!
– Где мой ранец? Где шкипер? – набросился Ванюшка на матроса, но тот не понимал по-русски и только пожимал плечами.
Матрос сделал шаг, чтобы позвать шкипера, но Ванюшка остановил его. Быстро сбежав по ступеням трапа, он направился без предупреждения в каюту капитана. Здесь он застал такую картину. Возле стола стояли шкипер, сам Таяма и молодой матрос с длинным носом и короткими волосами, в очках, похожий скорее на инженера или врача, чем на простого матроса. Все они внимательно рассматривали скафандр и вскрытый аппарат для добывания кислорода. Тут же на столе лежал знаменитый аккумулятор Гузика, а на листе ватмана виднелись наспех сделанные наброски карандашом. Японец в очках снимал чертежи.
– Вы что тут делаете?! – закричал Ванюшка, позабыв о том, что он одинок и беззащитен. – Вы не только нашу капусту крадете, но и наши секреты, наши изобретения?
– Простите, – сказал японец в очках по-русски. – Естественное любопытство. Мы хотели ознакомиться с аппаратом, пока будет чиниться ваш скафандр. Он готов. Вы можете…
– А эти чертежи зачем? – не унимался Ванюшка. – Тоже любопытство? Давайте их сюда! – Он схватил чертежи и засунул их за пазуху в водолазный костюм. – Давайте аккумулятор!
Ванюшка быстро собрал аппарат, надел скафандр, прикрепил дыхательные трубки и вышел из каюты, не говоря ни слова. И, удивительное дело, его никто не задержал. Он поднялся на палубу, надел на ноги грузила и прыгнул за борт, не осмотрев даже, хорошо ли исправлен скафандр. Уже в воде он оглянулся на борт шхуны. Из окна небольшого иллюминатора выглянуло лицо молодой девушки. Японка улыбнулась и махнула маленькой ручкой, словно выточенной из слоновой кости.
И неожиданно, по какой-то непонятной для него самого ассоциации, Ванюшка вдруг вспомнил девушку, которую он видел в пещере. «Вот та – это да, фут возьми!» – громко сказал он в скафандре. Образ японки побледнел, а силуэт девушки, стоявшей на фоне костра, обрисовался так четко, как будто он видел его на самом деле. Ванюшка крякнул и опустился на дно.
Вернувшись в подводное жилище, Ванюшка рассказал о своем визите к Таяме Риокици. Это было во время обеда. Марфа Захаровна приготовила уток, доставленных с берега ее мужем, и больших крабов. А Пунь угостила пастилой, сделанной из морских водорослей. На этот раз даже Ванюшка похвалил кулинарные способности Пунь:
– Оказывается, она не кухарка, а кондитер. Очень вкусно. И знаете что, Семен Алексеевич? Давайте изготовлять эту пастилу для продажи. Ходко пойдет!
– Это идея, – ответил Волков и спросил Ванюшку, где он так долго был.
Когда Ванюшка упомянул имя Таямы Риокици, Конобеев вдруг так стукнул волосатым кулаком по столу, что запрыгали тарелки, и сказал:
– Убить мало этого паразита! Из-за него я чуть не утоп!
И Конобеев рассказал давнишнюю историю. Оказалось, что между ним и Таямой были старые счеты. Конобеев и Таяма не раз сталкивались во время рыбной ловли.
