Лазарь Лагин - Старик Хоттабыч (1958, илл. Ротова)
– Какая чепуха! – презрительно хмыкнул Омар Юсуф, обращаясь за поддержкой к своему брату.
Однако тот промолчал.
– И совсем не ерунда… – начал Волька.
Но Омар Юсуф поправил его:
– Я сказал не «ерунда», а «чепуха».
– И совсем это не ерунда и не чепуха! – раздражённо продолжал Волька. – Я как раз за Гольфстрим получил пятёрку по географии.
Так как Женя поддержал Волькину научную догадку, то к ней присоединился и Хоттабыч. Омар Юсуф, оставшись в единственном числе, сделал вид, что согласился насчёт Гольфстрима, но затаил против Вольки и его приятеля злобу.
– Я устал от спора с тобой, о самонадеянный отрок, – произнёс он, деланно зевая. – Я устал и хочу спать. Достань же поскорее опахало и обмахивай меня от мух, покуда я буду предаваться сну.
– Во-первых, тут нет мух, а во-вторых, какое право вы имеете отдавать мне приказания? – возмутился Волька.
– Сейчас будут мухи, – процедил сквозь зубы Омар Юсуф.
И действительно, в ту же минуту в каюте загудело великое множество мух.
– Здесь можно прекрасно обойтись без опахала, – примирительно заявил Волька, делая вид, что не понимает издевательского характера требований Омара Юсуфа.
Он раскрыл сначала дверь, а потом иллюминатор. Сильный сквозняк вынес жужжащие рои мух из каюты в коридор.
– Всё равно ты будешь обмахивать меня опахалом! – капризно проговорил Омар Юсуф, не обращая внимания на все попытки Хоттабыча успокоить его.
– Нет, не буду! – запальчиво ответил Волька. – Еще не было человека, который заставил бы меня выполнять издевательские требования.
– Значит, я буду первым.
– Нет, не будете!
– Омарчик! – попытался вмешаться в разгоравшийся скандал Хоттабыч.
Но Омар Юсуф, позеленевший от злобы, только сердито отмахнулся.
– Я лучше погибну, но ни за что не буду выполнять ваши прихоти! – мрачно выкрикнул Волька.
– Значит, ты очень скоро погибнешь. Не позже заката солнца, – заявил, отвратительно улыбаясь, Омар Юсуф.
И в ту же самую секунду Вольке пришла в голову прекрасная мысль.
– В таком случае, трепещи, презренный джинн! – вскричал он самым страшным голосом, каким только мог. – Ты меня вывел из себя, и я вынужден остановить солнце. Оно не закатится ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра! Теперь пеняй на себя!
Это был очень рискованный шаг со стороны Вольки. Если Хоттабыч успел рассказать брату, что в Арктике солнце в это время года светит круглые сутки, то всё пропало.
Но Омар Юсуф в ответ на Волькины слова только глумливо возразил:
– Бахвал из бахвалов, хвастун из хвастунов! Я сам люблю иногда похвастать, но даже в минуты самой большой запальчивости я не обещал остановить ход великого светила. Этого не мог сделать даже Сулейман ибн Дауд – мир с ними обоими!
Волька понял, что он спасён. И не только спасён, но и может прибрать к рукам неприятного братца старика Хоттабыча. Кстати, Хоттабыч одобрительно подмигнул Вольке, а о Жене и говорить не приходилось. Он догадался о Волькином замысле и сейчас таял от восторга, предвкушая неминуемое посрамление Омара Юсуфа.
– Не беспокойтесь, Омар Юсуф. Раз я сказал, что остановлю солнце, то можете быть уверены: оно сегодня не закатится.
– Мальчишка! – презрительно бросил Омар Юсуф.
– Сами вы мальчишка! – столь же презрительно возразил ему Волька. – За солнце я отвечаю.
– А если оно всё же закатится? – спросил Омар Юсуф, давясь от смеха.
– Если закатится, то я буду всегда выполнять самые идиотские ваши приказания.
– Не-ет, – торжествующе протянул Омар Юсуф, – нет, если солнце, вопреки твоему самоуверенному обещанию, всё же закатится – а это, конечно, будет так, – то я тебя попросту съем! Съем вместе с костями.
– Хоть вместе с тапочками, – мужественно отвечал Волька. – Зато, если солнце сегодня не уйдёт за горизонт, будете ли вы тогда во всём меня слушаться?
– Если солнце не закатится? Пожалуйста, с превеликим удовольствием, о самый хвастливый и самый ничтожный из магов! Только этому – хи-хи-хи! – увы, не суждено осуществиться.
– Это ещё очень большой вопрос, кому через несколько часов будет «увы», – сурово ответил Волька.
– Смотри же! – предостерегающе помахал пальцами Омар Юсуф. – Судя по положению солнца, оно должно закатиться часов через восемь – девять. Мне даже чуть-чуть жаль тебя, о бесстыжий молокосос, ибо тебе осталось жить меньше полусуток.
– Пожалуйста, оставьте вашу жалость при себе! Вы лучше себя пожалейте.
Омар Юсуф пренебрежительно хихикнул, открыв при этом два ряда мелких жёлтых зубов.
– Какие у тебя некрасивые зубы, – пожалел его Хоттабыч. – Почему бы тебе, Омар, не завести золотые, как у меня?
Омар Юсуф только сейчас заметил необычные зубы Хоттабыча, и его душу наполнила самая чёрная зависть.
– По совести говоря, братец, я не вижу особенного богатства в золотых зубах, – сказал он как можно пренебрежительнее. – Уж лучше я заведу себе брильянтовые.
И точно, в ту же секунду тридцать два прозрачных алмаза чистейшей воды засверкали в его ехидно улыбающемся рту. Посмотревшись в маленькое бронзовое зеркальце, которое этот франтоватый старик, оказывается, хранил у себя за поясом, Омар Юсуф остался очень доволен.
Только три обстоятельства несколько омрачали его торжество. Во-первых, Хоттабыч не выказал никаких признаков зависти. Во-вторых, его брильянтовые зубы сверкали, только если на них падал свет. Если же свет на них не падал, то рот производил впечатление беззубого. В-третьих, брильянтовые зубы в первую же минуту до крови расцарапали ему язык и губы. В глубине души он даже пожалел о том, что так пожадничал, но не подал и виду, чтобы не уронить своего достоинства.
– Нет, нет! – хихикнул он, заметив, что Волька собирается покинуть каюту. – Тебе не удастся покинуть помещение до самого заката. Я тебя прекрасно понимаю: ты хочешь скрыться, чтобы избегнуть заслуженной гибели. Я не намерен рыскать потом по всему судну в поисках тебя.
– Пожалуйста, – сказал Волька, – я могу остаться в каюте сколько вам угодно. Это даже будет лучше. А то разыскивай вас по всему ледоколу, когда солнце не закатится! Сколько мне, по-вашему, придётся ждать?
– Не больше девяти часов, о юный бахвал, – ответил Омар Юсуф, отвесив издевательский поклон, щёлкнул большим и указательным пальцами левой руки, и на столике, стоявшем под самым иллюминатором, возникли громоздкие водяные часы. – Не успеет вода дойти до этого вот деления, – добавил он, постучав кривым коричневым ногтем по стенке часов, – как солнце зайдёт, и это будет часом твоей смерти.
– Хорошо, – сказал Волька, – я подожду.
– И мы подождём, – сказали Женя и Хоттабыч.
Восемь часов прошли почти незаметно, так как Женя не смог отказать себе в удовольствии и предложил самоуверенному Омару Юсуфу научиться играть в шашки, вернее – в весёлую и хитрую игру поддавки.
– Только я тебя всё равно обыграю, – предупредил его Омар Юсуф.
Женя обыграл сварливого старика несметное число раз. Омар Юсуф страшно злился, пробовал мошенничать, но его каждый раз хором изобличали, и он начинал новую партию, которая так же печально для него заканчивалась.
– Ну, вот и прошло уже назначенное время, Омар Хоттабович, – сказал наконец Волька.
– Не может быть! – отозвался, отрываясь от игры, Омар Юсуф.
Бросив взгляд на водяные часы, он изменился в лице, взволнованно вскочил с койки, на которой сражался с Женей в шашки, подбежал к иллюминатору, высунул из него голову наружу и застонал от ужаса и бессильной злобы: солнце, как и восемь часов назад, высоко стояло над горизонтом.
Тогда он повернулся к Вольке и скучным голосом произнес:
– Я, наверно, ошибся немного в своих расчётах. Подождём ещё часочка два.
– Хоть три! – отвечал Волька. – Только это тебе всё равно не поможет. Как я сказал, так и будет. Солнце не закатится ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра.
Через четыре с половиной часа Омар Юсуф в двадцатый раз выглянул в иллюминатор, в двадцатый раз убедился, что солнце и не думает уходить за горизонт, побледнел, задрожал трусливой дрожью и тяжело бухнулся на колени.
– Пощади меня, о могучий отрок! – воскликнул он жалостливым голосом. – Не гневайся на меня, недостойного твоего слугу, ибо, крича на тебя, я не знал, что ты сильнее меня!
– А если я слабее, тогда можно на меня кричать? – спросил Волька.
– Конечно, можно, – убеждённо ответил Омар Юсуф, и всем стало противно.
– Ну и братец же у тебя! – шепнул Женя на ухо Хоттабычу. – Ты меня, пожалуйста, извини, но он пренеприятный, завистливый и злобный старикашка.
– Да, – печально отозвался Хоттабыч, – братец у меня не сахар.
– Да встаньте вы, наконец! – брезгливо обратился Волька к Омару Юсуфу, продолжавшему стоять на коленях и всё порывавшемуся поцеловать Волькину руку.
