Семен Бабаевский - Кавалер Золотой Звезды
— Отчего же не будешь? Я возьму тебя с собой… Поедешь?
Быки свернули с дороги в кукурузу. Ирина приподнялась и замахнула на них кнутом. Когда бричка снова катилась по дороге, Ирина села на свое место, посмотрела на Сергея и сказала:
— Нет, не поеду…
— А я силой тебя увезу, — засмеялся Сергей. — Иринушка! Я тебе подарки привез. Вот посмотри.
Сергей потянулся к чемодану, но Ирина удержала его руку.
— Ничего мне не надо, — сказала она. — Был бы ты со мной… Что я там буду делать, в районе? Ты на такой должности, а я?..
— И ты без дела сидеть не будешь. — Сергей прижал ее к себе. — Гордая, а я как раз такую тебя и люблю… А подарки я все же покажу. Ну, если не понравятся, тогда другое дело. — Он открыл чемодан. — Вот смотри?
Ирина склонила голову на колени и закрыла лицо руками.
Дома был один Семен. Он еще хромал и, чтобы не скучать без дела, подрядился плести для полеводческой бригады корзины, в которых переносят початки кукурузы. Когда Сергей вошел во двор, Семен сидел под деревом и очищал лозу, подготовляя ее для корзины. Сергей помог другу подняться. Они обнялись.
— В газетах читал и снова завидовал, — сказал Семен, радостно глядя на Сергея. — Ну, рассказывай, как там поживает наша гвардия?
— Живут хорошо, — сказал Сергей. — Эх, Семен, если бы ты знал, сколько я привез тебе поклонов!.. Расскажу все по порядку, но прежде хочу тебя послушать. Что у нас нового?
Семен сел на вязанку хвороста и рассказал другу о том, что расписался с Анфисой — дело теперь за свадьбой, что его приняли в члены колхоза, что позавчера вся станица выполнила план по государственным поставкам хлеба. По этому случаю на площади был митинг, и Кондратьев вручал Савве переходящее Красное знамя…
— А как с лесопилкой? — перебил Сергей. — Начали строить?
— Пока ничего не сделано, — уклончиво ответил Семен. — Савва тебе все подробно расскажет, а я слышал, будто в районе не разрешают.
— Как не разрешают? Кто?
— Откуда я знаю — кто? Я только третьего дня поднялся… Говорил Савва, что весь наш лес поступит в райпотребсоюз, а потом его будут продавать колхозам всего района.
— Вот это новость! Кто это так ловко придумал? У кого такая умная голова?
— Про это я тоже не знаю, — отвечал Семен. — Приезжал Рубцов-Емницкий с какой-то комиссией. Обмеряли древесину, написали акт. Потом Рубцов-Емницкий выпросил у Саввы пять бревен и увез их на грузовике.
— А ты где был? — Сергей зло посмотрел на Семена. — Почему не запретил?
— Чего ты на меня кричишь? Я же все время лежал.
— Так, так, — задумчиво проговорил Сергей, сгибая в руках хворостину. — Значит, Рубцов-Емницкий уже действует. Кто-то сплавил, кто-то трудился, платил деньги, а Рубцов-Емницкий составляет акты и подъезжает с грузовиком. — Сергей переломил хворостину и отбросил ее на середину двора. — Канал думаете рыть?
— Какой там канал, — с досадой ответил Семен. — Приезжали специалисты — я тогда еще лежал в постели и никого из них не видел. Но Савва мне рассказывал, будто изрыли весь берег и пришли к заключению, что у нас электростанцию строить нельзя… С тем и уехали…
— Вот это здорово! — Сергей встал. — Ну, друг, порадовал ты меня новостями… Пойдем к Савве! Хотя сиди, я один пойду.
— Не печалься, Сережа, — сказал Семен. — Ведь я приберег для тебя новость и приятную.
— Ну, что там еще? — неохотно спросил Сергей. — Говори, да я пойду.
— Ирина к нам заезжала… Вот новость! Сама ко двору приехала, — знать, не выдержало серденько. — Семен улыбнулся. — Как-то раз смотрю я в окно, а ко двору подъезжает бричка. Быки красные, с белыми лбами — да этих быков можно узнать за десять километров! Девушка слезает с брички и идет во двор. Смотрю — наша знакомая, только, веришь, стала она, черт возьми, еще красивее… А выйти я не могу — ноги у меня тогда еще не действовали.
— Зачем же она приезжала?
— Нашла пустяковую причину — быков напоить. И надо же придумать!.. Да. Зовет Анфису, а мне все слышно. «Можно, говорит, из вашего колодца быков напоить?» Анфиса принесла ей ведро. Зачерпнула Смуглянка воды, вытаскивает ведро, а сама спрашивает: «Когда твой брат приедет?» — «А я откуда знаю», — отвечает Анфиса, не понимая, зачем ей понадобилось это знать. «А письма он вам пишет?» — «Нет, не пишет», — отвечает Анфиса. Вижу, побледнела Смуглянка, чуть ведро не уронила. «А он вернется?» — «Не знаю, — говорит Анфиса. — Не обещал». Смуглянка ничего не сказала, вылила на землю воду и уехала…
— А с этой новостью ты запоздал, — сказал Сергей. — Ирину я по дороге встретил.
— Ну и что?
— Обо всем поговорили… Ну, я пойду к Савве.
Секретарь станичного совета сказал, что Савва еще утром оседлал коня и уехал в степь, но что к вечеру обещал вернуться… Возвращаясь, Сергей по пути зашел к Савве домой. На дворе звенели детские голоса, и, когда Сергей открыл калитку, к нему побежали, видимо, приняв за отца, маленькие остроуховцы. Тут же они поняли, что обознались, остановились, и только самый младший смело подошел к Сергею и сказал:
— А наша мамка баклажаны насаливает.
Анюта только-только управилась с соленьем. В сенцах стояли две кадки с помидорами — свежие, ярко-красные плоды были покрыты, как инеем, тонким слоем соли. Хозяйка, все такая же пухлая и ласковая, — только теперь природная ее полнота уже не могла скрыть беременность, — помыла руки и, вытирая их о фартук, пригласила Сергея в хату. В комнате было чисто убрано, пахло переспелой дыней. Под кроватью лежали арбузы.
— А Савва тебя заждался, — сказала Анюта. — Тут у него столько неприятностей.
— Какие ж это неприятности?
— А я толком и не знаю. — Анюта вытерла фартуком стул. — Посиди, Савва обещал к обеду вернуться. Хочешь арбуза? Выкатывай из-под кровати любой, какой на тебя смотрит.
Сергей нагнулся и достал полосатый, несколько продолговатый арбуз. Анюта вытерла его полотенцем, и то, как она положила арбуз на стол, как принесла тарелку, ножик, заставило Сергея снова в душе позавидовать Савве — хорошая была у него жена. Разрезая арбуз, Сергей вспомнил Ирину и улыбнулся.
— Знаю, знаю, отчего ты усмехаешься, — сказала Анюта, усевшись рядом на стуле.
— Да так… просто.
— Нет, не просто, а потому, что зараз я тебя буду ругать.
— За что же меня ругать, Анюта?
— Ну, говори, купил соску?
Анюта ожидала ответа.
— А если не будешь ругать?
— Нет буду!
— А сосочку-то я купил. Вот она! — И Сергей вынул из кармана маленький пакетик, аккуратно завернутый в целлулоидную бумагу. — Да еще какая сосочка! Высший сорт. В центральном универмаге купил.
— Ой, какая славная! — воскликнула Анюта. — За это тебе, Сережа, большое спасибо… Сразу видно, что из тебя хороший отец получится…
— Да там уж какой будет…
Арбуз был давно съеден, а Савва так и не приехал.
— Я уйду, — сказал Сергей, — а когда приедет Савва, приходите вечерком к нам. Посидим, поговорим.
В этот вечер в доме Тутариновых долго светились окна. Узнав о приезде Сергея, сошлись соседи, близкие знакомые, пришел и Савва с женой… Время уже было за полночь, когда Сергей закончил рассказ о поездке в Москву и гости стали расходиться. Савву и Анюту Сергей проводил за ворота. Поговорив о своих делах, Сергей и Савва решили утром ехать в район.
— Только давай выедем пораньше, — прощаясь, сказал Сергей, — чтобы Кондратьева застать в райкоме.
Тимофей Ильич и Ниловна уже легли спать, когда Сергей вернулся в хату.
— Сережа, — тихо заговорила Ниловна, приподняв голову. — Я постелила тебе на лавке. — Она взглянула на дверь, ведущую в горницу. — Там теперь Анфиса полная хозяйка.
Сергею было безразлично, где спать. Свет был погашен, в комнате стоял полумрак. Вытянувшись на лавке и закинув руки за голову, Сергей думал и о специалистах, которые побывали в станице и нашли непригодным место для строительства электростанции, и об актах, составленных Рубцовым-Емницким, и о завтрашней поездке в район, и о том, что скоро ему придется взять на себя обязанности председателя райисполкома.
— Батя, вы не спите? — спросил Сергей.
— Дремаю… А что ты?
— Поговорить хотел… Скоро, батя, я буду председателем нашего райисполкома.
Тимофей Ильич ответил не сразу. Сергей слышал, как заскрипела кровать, как старик поднялся на локоть.
— Это, что же, в Москве тебе об этом сказали?
— Разговор начался давно, еще когда в Ставрополь ездил.
— И молчал?
— Чего ж прежде времени говорить.
— А теперь дело уже решенное?
— Почти. Сессия райсовета должна решить.
— Что ж, Федора Лукича снимают?
— Ему надо лечиться. Он давно просился.
Снова заскрипела кровать. Тимофей Ильич сел, спустил на пол костлявые, в белых подштанниках, ноги, достал кисет и стал молча закуривать. Зажглась спичка, и Сергей увидел хмурое щетинистое лицо отца.
