Владимир Солоухин - Олепинские пруды (сборник)
Впрочем, когда слишком много цветов, это тоже… в некотором роде другая крайность.
Во время большого какого-то праздника в одной республике нас, приехавших на этот праздник московских гостей, завалили цветами. Не успеем выйти из самолета — навстречу бегут школьники с букетами в руках; не успеем прийти на фабрику, навстречу бегут девочки с букетами в руках; не успеем приехать в совхоз — цветы, собираемся уезжать из совхоза или с фабрики — опять цветы. У нас не хватало рук, чтобы держать тяжелые букеты. В гостиницах, в автомобилях, в салонах самолетов не хватало места, чтобы положить цветы. Это были осенние жирные георгины и астры, связанные в округлые снопы. Их были пуды, их были тонны. Оказывается, если цветов тонны, то они начинают производить впечатление силоса.
Иногда я вижу, как артисту или артистке на сцену чинно выносят корзину с цветами (какие оказались на базе). Таких корзин набирается несколько штук и появляется подозрение: уж не сам ли артист их заказал. Очень они одинаковы. Впрочем, что я? База-то у всех магазинов одна!
В то же время иногда летит на сцену один цветок. Или маленький букетик фиалок. Если бы я был на сцене вместо артиста, для меня такой цветок и такой букетик, упавший на серые пыльные доски, был бы дороже чопорных корзин, перевязанных шелковыми красными и белыми лентами.
ИЗВЛЕЧЕНИЯ
И. Бунин. О цветах и травах в стихах разных лет
…Есть на полях моей родины скромные
Сестры и братья заморских цветов:
Их возрастила весна благовонная
В зелени майских лесов и лугов.
Видят они не теплицы зеркальные,
А небосклона простор голубой.
Видят они, не огни: а таинственный
Вечных созвездий узор золотой.
Веет от них красотою стыдливою
Сердцу и взору родные они…
Понял я, что юной жизни тайна
В мир пришла под кровом темноты,
Что весна вернулась — и незримо
Вырастают первые цветы.
Все темней и кудрявей березовый лес зеленеет,
Колокольчики, ландыши в чаще зеленой цветут,
На рассвете в долинах теплом и черемухой веет,
Соловьи до рассвета поют.
Скоро троицын день, скоро песни, венки и покосы…
Все цветет и поет, молодые надежды тая…
О, весенние зори и теплые майские росы,
О, далекая юность моя!
А на селе с утра идет обедня в храме:
Зеленою травой усыпан весь амвон,
Алтарь сияющий и убранный цветами
Янтарным бликом свечи и солнца озарен.
Крупный дождь в лесу зеленом
Прошумел по стройным кленам
И лесным цветам…
После бури молодея
В блеске новой красоты,
Ароматней и пышнее
Распускаются цветы.
Темной ночью белых лилий
Сон неясный тих.
Ветерок ночной прохладой
Обвевает их.
Ночь их чашечки закрыла,
Ночь хранит цветы
В одеянии невинном
Чистой красоты.
Пахнет медом, зацветает
Белая гречиха…
Звон к вечерне из деревни
Долетает тихо…
Из зреющих хлебов, как теплое дыханье,
Порою ветерок касается чела.
Но спят уже хлеба.
Царит кругом молчанье.
Молчат перепела.
Веет утро прохладой степною…
Тишина, тишина на полях!
Заросла повиликой-травою
Полевая дорога в хлебах.
В мураве колеи утопают,
А за ними с обеих сторон,
В сизых ржах васильки зацветают,
Бирюзовый виднеется лен.
Серебрится ячмень золотистый
Зеленеют привольно овсы,
И в колосьях брильянты росы
Ветерок зажигают душистый.
И вливает отраду он в грудь,
И свевает с души он тревоги…
Весел мирный проселочный путь,
Хороши вы, степные дороги!
Не туман белеет в темной роще —
Ходит в темной роще Богоматерь.
По зеленым взгорьям, по долинам
Собирает к ночи Божьи травы.
Только вечер им остался сроку,
Да и то уж солнце на исходе:
Застят ели черной хвоей запад,
Золотой иконостас заката.
Уж в долинах сыро — пали тени,
Уж луга синеют — пали росы,
Пахнет под водою медуница
Золотой венец по рощам светит.
Как туман бела ее одежда.
Голубые очи — словно звезды,
Соберет Она цветы и травы
И несет их к божьему престолу.
Скоро ночь — им только ночь осталась,
А на утро срежут их косами,
А не срежут — солнце сгубит зноем,
Так и скажет Сыну Богоматерь:
«Погляди, возлюбленное Чадо,
Как земля цвела и красовалась!
Да недолог век земным утехам:
В мире Смерть — она и жизнью правит».
Но Христос ей молвит: «Мать! Не солнце —
Только землю тьма ночная кроет.
Смерть не семя губит, а срезает
Лишь цветы от семени земного.
И земное семя не иссякнет.
Скосит Смерть — Любовь опять посеет.
Радуйся, Любимая! Ты будешь
Утешенье до скончанья века!»
Зато все ярче и нежнее
Живая неба бирюза:
И смотрят, весело синея,
В кустах подснежников глаза…
…Полями пахнет — свежих трав,
Лугов прохладное дыханье!
От сенокосов и дубрав
Я в нем ловлю благоуханье…
…Поздним летом в степи на казацких могилах
«Сон-цветок» в полусне одиноко цветет
Он живой, но сухой. Он угаснуть не в силах,
Но весна для него не придет…
…Воз тонет в зелени, как челн в равнине вод,
Меж заводей цветов, в волнах травы плывет,
Минуя острова багряного бурьяна…
…Растет, растет могильная трава,
Зеленая, веселая, живая,
Омыла плиты влага дождевая,
И мох покрыл ненужные слова…
…Брат в запыленных сапогах,
Швырнул ко мне на подоконник
Цветок, растущий на парах,
Цветок засухи — желтый донник.
Я встал от книг и в степь пошел…
Ну да, все поле — золотое,
И отовсюду точки пчел
Плывут в сухом вечернем зное…
И цветы, и шмели, и трава, и колосья,
И лазурь, и полуденный зной…
Срок настанет — господь сына блудного спросит:
«Был ли счастлив ты в жизни земной?»
И забуду я все — вспомню только вот эти
Полевые пути меж колосьев и трав —
И от сладостных слез не успею ответить,
К милосердным коленям припав…
Муза, крапиву воспой…
На мой взгляд, крапива — одно из самых любопытных растений. Во-первых, зачем ей жалиться? А между тем природа ничего напрасно не делает. На что уж бесполезной у нас считается слепая кишка. Атавизм, пережиток, излишество. Начали в Америке удалять ее в младенческом возрасте, чтобы потом, взрослому человеку не нужно было хлопотать и заботиться. И что же? Развитие ребятишек без слепой кишки пошло ненормальным путем. Заметили нежелательные отклонения. Пришлось отказаться от самонадеянного вмешательства в дела природы: молодые американцы растут все с аппендиксами.
Пчелиное жало объяснено, змеиный яд понятен, ядовитые колючки некоторых рыб не вызывают никаких кривотолков. Но зачем жжется крапива? Защищая себя? От кого? Почему другие соседние травы обходятся без такой защиты и процветают? Да и какой вред крапиве, если ее съест какое-нибудь травоядное существо? Чтобы ее извести, нужны не благодушная корова, не лось, не коза, а железо, огонь, терпенье и многие годы.
Шипы на розовом кусте, но ведь там цветок, и какой! Каждый, кто увидит, потянется сорвать и понюхать. Но и шипы на розе появились, надо полагать, задолго до человека. И оказались они, между прочим, с точки зрения защиты от человека, праздными. Человек все равно выращивает и срезает розы и вывел 7000 (семь тысяч) сортов. Нет, непонятная, непонятная трава крапива. Кстати, насчет невзрачности ее, я не согласен. Один раз сидели на лавочке и разговорились.
