Жанакаит Залиханов - Горящие сердца
Батыр Османович приехал на ферму вместе с дождем.
— Сыпь, сыпь, голубчик! — радостно восклицает он, выбираясь из машины и пожимая руки дояркам. — Вот и дождик за нас. Теперь соперники вам не страшны!
— А мы их и не боимся! — как всегда, раньше всех откликается Ханифа.
— Впрочем, — смеется Баразов, — он и ленинскую ферму поливает, не только вашу. Не сомневаюсь, что и у них надои поднимутся. Давно не было такого хорошего дождика. Сыпь, дорогой, не жалей!
Отряхиваясь, все заходят в помещение. Вскоре в дверях появляется и промокший до нитки Конак. Он не успел далеко отойти от фермы и, услышав шум баразовской машины, тут же повернул назад, оставив стадо на попечение умной безрогой коровы. Пропустить встречу со своим старым другом он, конечно, не может.
— Ну и дождь, вот радость-то! — приветствует старик Баразова, подавая ему мокрую руку.
— Если и дальше будет так лить — мы с Борисом не сумеем выбраться отсюда, — улыбается секретарь.
— Дорогими гостями будете, — в тон ему отвечает Конак.
Фаризат приносит большую пивную кружку, наполненную айраном, и подносит ее гостю. Баразов принимает кружку у нее из рук и, обращаясь к старику, говорит:
— Знаешь аксакал, Адемей смастерил мне замечательную деревянную чашку для айрана.
— А где же она?
— Что ты, Конак, неужели, по-твоему, я должен носить ее в кармане?
— Нет, просто я думал, что ты возишь ее с собой на машине, — быстро находит ответ Конак. Вот уж кто действительно за словом в карман не полезет.
Все смеются. Баразов вежливо подносит кружку старику и просит его первым отведать айрана. Конак делает несколько глотков и возвращает гостю, который и выпивает ее до дна.
Фаризат, словно завороженная, смотрит, как все выше и выше запрокидывается его голова... Спохватившись, девушка опускает глаза.
— Спасибо, красавица, прекрасный айран! — говорит секретарь. Фаризат смущенно смотрит в пол. Она надеется, что никто не заметил, как она глядела на Баразова.
Со двора входят двое парней. Конаку кажется, что на них сухая одежда.
— Что это, дождь перестал, что ли? — с тревогой спрашивает он.
— Нет, льет пуще прежнего. Теперь жди, когда кончится! — отвечает один из вошедших.
— Не смей так говорить! — набрасывается на парня старик, будто его неосторожные слова и впрямь могут остановить дождь.
Все смеются.
— Вспомнился мне один забавный случай, — говорит секретарь. — В позапрошлом году, если помните, в эту пору тоже долго дождя не было и посевы начали гореть. И вот до меня дошли слухи, что в одном ауле — не стану говорить, в каком — старики решили собраться на берегу речки и помолиться о ниспослании дождя. Поехал я в тот аул, вызвал к себе их старейшего эфенди Огурлу и говорю ему доверительно: «Знаешь, Огурлу, скажу тебе по секрету, мне точно известно, что послезавтра пойдет дождь!» Старик удивился, но виду не подал. На том мы с ним и распрощались. А на следующий день старики собрали с каждого двора по рублю, купили трех баранов и, зарезав их на берегу речки, досыта наелись жареного мяса. А потом, помолившись, поймали лягушку и, закутав в какие-то тряпочки, бросили ее в реку. Глядит Огурлу на то, как лягушка барахтается в воде, и важно так говорит, обращаясь к собравшимся: «Дождь будет через два дня...» И что бы вы думали? На третий день действительно полил дождь. Что за диво, как ему удалось так точно предсказать изменение погоды? Проезжал я через несколько дней мимо того аула, пригласил старика и спросил его об этом. Мялся, мялся, Огурлу, а потом и выложил: «Мы, говорит, специально посылали одного человека в Пятигорск на метеостанцию разузнать насчет погоды». Эх, думаю, не удалась моя хитрость. Я-то, конечно, сводку погоды тоже видел, но думал своим «секретом» сбить старика с толку, чтобы он ошибочно предсказал дождь на завтра и тем самым лишился доверия своих одноаульцев. Но старик оказался хитрее: поверил не мне, а сводке погоды. Я ему тогда попенял на то, что он людям голову морочит своими молитвами. А он, знаете, что мне ответил! «Что в том плохого? Ну, собрались на берегу, поели, отдохнули немного. И дождик, слава аллаху, пошел в свое время...» Такие вот дела еще бывают на свете. Не молился ли и из вас кто-нибудь о ниспослании сегодняшнего дождя? — смеясь, закончил свой рассказ Баразов.
— Все — темнота наша! — глубокомысленно заметил Конак.
— Конечно, темнота, — сочувственно поддакнул ему секретарь, — вроде твоего дракона.
Старик замолчал. Не очень-то он любит, когда ему напоминают про вола и дракона.
Батыр Османович стал расспрашивать собравшихся о делах. Просмотрел сводку надоев, посетовал на то, что стенгазета старая — с мая висит. Поинтересовался, давно ли приезжал лектор, когда была кинопередвижка. Роздал принесенные Борисом газеты и журналы. Пришлось Батыру Османовичу, разумеется, выслушать и историю о криворогой корове, которая своим хвостом смахнула очки с носа Конака. Секретарь пообещал привезти ему новые. В том, что глаза у Конака действительно начали слабеть, убедиться было нетрудно: взяв в руки свежий номер «Огонька», старик стал всматриваться в рисунок на обложке— то отодвинет его от себя, то приблизит.
— Видишь что-нибудь? — спрашивает его секретарь.
— Вроде бы — голова? — ткнул старик пальцем в носовую часть огромного самолета, изображенного на обложке.
— Чья голова? — спросила Ханифа.
— Пожалуй, орла. Вот клюв, вот глаза, а это — крылья.
— Что ж, отец, — серьезно сказал Баразов, — ты ненамного ошибся. Это действительно огромная птица, только она посильней твоего орла. Она поднимает в воздух двести человек и летит быстрее звука. Понял, старик?
— Понял, старик, понял, — смиренно ответил Конак, — но на орла очень похожа...
— Надо было тебя тогда в Москву на самолете отправить, — заметил Баразов. — Полетел бы на таком орле выше облаков...
— Нет, нет! Если он так быстро и высоко летит, я бы ничего оттуда не увидел...
В заключение Батыр Османович одобрил работу животноводов, пожелав им, однако, по своему обыкновению, не зазнаваться и помнить о том, что «ленинцы наступают им на пятки»
— В этом деле, — сказал он, — вы у нас в районе застрельщики, на вас все смотрят. Удастся опыт — во всех колхозах района станут заводить племенных коров. Прекрасный приплод от кроссбредов получили и Адемей с Салихом. Правда, дом не сразу строится, и пройдет еще немало времени, прежде чем мы закончим эту работу, но перспективы хорошие...
— Пусть сбудутся твои мечты, Османович, — пожелал Конак. — И наши тоже.
Попрощавшись со всеми, Баразов вышел во двор к машине. Дождь почти перестал, но все небо было затянуто тучами. Часы показывали три часа пополудни, а казалось, что уже вечер. Чувствовалось, что дожди зарядили всерьез и надолго.
Чегемское ущелье, в котором на этот раз обосновалась изыскательская группа Потапова, очень нравится геологам. Да и не диво — кто бы мог не восхищаться Чегемской тесниной, Чегемскими водопадами! А ущелье Башиль? Или Гара-Аузу с его минеральными источниками! Геологи работают в Куру-Коле, но Борис Петрович обещал показать ребятам ему самому давно известные и горячо им любимые уголки, в том числе и нарзанные источники. Лучшего, чем источник на Гара-Аузу, по мнению старого геолога, не только на Кавказе — во всем мире не найдешь.
— Знаете, Борис Петрович, — говорит Валя, мечтательно поднимая к небу большие голубые глаза, — каким мне представляется этот знаменитый источник?
— Нет, дочка, не знаю.
— Будто из огромной расщелины бьет вверх кипящий фонтан воды. Так?
— Похоже, хотя и...
— Приедем — увидим. — Потапова прерывает прозаический голос Николая.
— Пожалуй, съездим туда в следующее воскресенье, — говорит Борис Петрович после небольшой паузы. — Все увидим своими глазами — и расщелину, и фонтан. И нарзана попьем вдоволь. Ох и вкусен же он, когда его пьешь прямо из источника, а не из бутылки.
— До воскресенья осталось всего четыре дня, — радуется Валя.
И вдруг вспоминает о Назире. Собственно, она и не забывает о нем ни на минуту. Если бы Назир сумел приехать сюда в воскресенье утром! Они все вместе отправились бы на Гара-Аузу... Чем занят Назир в эту минуту? Валя посмотрела на часы — половина второго.
Нужно запомнить и обязательно спросить его, что он делал во вторник, в половине второго... Девушка улыбнулась своим мыслям. Сколько уж раз она так загадывала, а потом оказывалось, что Назир в это время тоже думал о ней. Сумеет ли он приехать в воскресенье? Место их работы вдалеке от трассы, и письма сюда доставляют редко. Но Назиров аул, кажется, недалеко отсюда, за перевалом. Надо будет хорошенько свериться с картой.
Валя отложила молоток и поглядела вокруг. Прямо перед ней возвышается зубчатая скала. Залитая солнцем, она кажется отлитой из чистого золота. А зубцы вверху ровные и одинаковые — будто сделаны людьми. Посередине скалы — черное пятно. Борис Петрович говорит, это вход в древнюю пещеру. Интересно, добирались когда-нибудь до пещеры люди?.. Да нет, не забраться туда человеку. Скала почти отвесная, ниоткуда к ней не подступишься. Разве что с вертолета. А по веревочной лестнице?.. Если закрепить лестницу наверху...
