Анатолий Дементьев - Прииск в тайге
— Что же такое? Неужто и старость подкатила? Прожита, значит, жизнь-то, прожита… Старик ты, Никита… В сорок семь лет старик…
Охотник так разволновался, что не стал и воды набирать, а пошел домой. Сзади плелась усталая Вьюга. Лайка тоже постарела, и уж не было в ней прежней прыти. Открывая пасть, собака показывала желтые стертые зубы, которые теперь никому не внушали страха. И дома Плетнев не мог забыть того старика, что посмотрел на него из ямы. Порылся в сундучке, отыскал тусклое зеркальце и сел поближе к окну, разглядывая лицо, втайне надеясь увидеть что-то опровергающее исподтишка подкравшуюся старость. А зеркало упрямо повторяло: стареешь ты, Никита Гаврилович, стареешь. Охотник с досадой отодвинул зеркало. Кусочек стекла не удержался на краю стола, упал. «Разбил, — екнуло сердце. — Плохая примета. А зеркало-то — Степана Дорофеича подарок». Он торопливо нагнулся и облегченно вздохнул: цело осталось.
Незаметно подошла зима. Несколько дней дул северный ветер, обрывая с берез и осин последние листья. Постепенно ветер слабел, изменил направление и наконец совсем улегся. Чуткая тишина повисла в воздухе. Потом послышалось легкое шуршание: падал снег. Крупные хлопья облепили деревья, заровняли все ямки на земле. Долгой показалась зима одинокому охотнику. Привычный уклад был сломан, он забросил промысел и почти все время сидел дома. Зачем зря изводить живое, если на рухлядь теперь спросу нет, если за лисью шкуру дают понюшку табаку. Кому нужны белки да лисы, если в Зареченске каждый второй ходит с пустым брюхом, амбарные крысы и те все передохли с голодухи, а в лавках — хоть шаром покати. Спасибо Степан Дорофеевич выручил, дал разных припасов.
В марте потянули южные ветры. Подточили снега, прижали к земле. На солнечной стороне показались проталинки, с пригорков заструились первые ручейки. В тайге зазвенела весенняя капель, словно тысячи крохотных серебряных молоточков били по таким же серебряным наковаленкам. Внезапно пошел дождь и лил двое суток. Расквасил снега, перемешал с землей. С гор хлынули потоки мутной холодной воды, затопили низины, разбежались по льду еще не проснувшихся озер. Такой ранней весны Плетнев не помнил.
* * *В то апрельское утро Никита поднялся рано. Оделся не торопясь, уложил в заплечный мешок разные вещи, немного еды, снял со стены ружье, за пояс заткнул топор и медленным взглядом обвел свое жилище. Стены и потолок почернели от осевшего дыма, маленькие окна скупо пропускали свет. Неказистое жилье, а сроднился с ним, все сделано своими руками.
— Пошли, Вьюжка, — ласково позвал собаку и шагнул за порог. Лайка послушно поднялась с подстилки, направилась за хозяином. Дверь снаружи охотник подпер толстым бревешком, укрепил запор на калитке и быстро пошел по тропе. Ночь провел у костра, а во второй половине следующего дня поднялся на вершину Лысой горы и увидел долину, по которой стремительно неслась таежная речка. Еще недавно здесь не было ни души, а теперь далеко внизу стояли дома нового приискового поселка. С горы они казались не более спичечного коробка. Охотник оперся о ружье и долго стоял неподвижно. Гулкий взрыв потряс тишину, и серо-желтое облако взметнулось над лесом. Где-то там живут его новые друзья, а может быть, и нет их в поселке, может, опять ушли искать золото. Надо спешить, скорее спуститься к прииску, разыскать Александра Васильевича и сказать: вот и пришел я, принимайте бирюка, давайте какую ни на есть работу. Многого не надо — угол в избе да хлеба кусок…
Никита стал спускаться в долину, незаметно все прибавляя шаг. От быстрой ходьбы скоро устал, но не хотел терять времени на отдых. Скорее туда, в поселок, к людям. Он не заметил, как появились тучи, плотно накрыли тайгу, и стало почти темно. Над головой загрохотало, глухо зашумели деревья, затрещал сухостойник. Зазмеились, заплясали на небе молнии, бросая на тайгу яркие отсветы. Полил мелкий теплый дождь. Вьюга то забегала вперед, то где-то отставала, то испуганная жалась к хозяину. Дождь усилился, ошалело метались молнии, громовые раскаты нагоняли один другой, заглушая и шум дождя, и разбойничий посвист ветра. Никита не обращал внимания на дождь, он вымок до нитки, но не хотел искать укрытия. Скорее в поселок. Там отдохнет и обсушится.
* * *Над столом, заваленным книгами, бумагами, образцами горных пород, склонился Майский. Красным карандашом директор водил по карте, им же вычерченной на листе желтой бумаги. На карту нанесен весь прииск, обозначены места, где ведутся изыскательские работы. Керосиновая лампа под абажуром из старой газеты скупо освещала худое лицо инженера. Остальная часть комнаты потонула в тени абажура. «Хозяин» золотого прииска жил небогато: железная кровать, прикрытая серым солдатским одеялом, самодельный шкаф с книгами, несколько ящиков и табуреток — вот и все. Тикали на стене ходики, да было слышно, как за окном журчали ручьи после недавней, первой и необычно ранней в этом году грозы. Редкий дождь и сейчас еще барабанил в окна монотонно, усыпляюще. Александр Васильевич посмотрел на часы — обе стрелки сошлись на цифре двенадцать. Инженер отбросил карандаш, потянулся до хруста в суставах. Аккуратно сложил по сгибам карту, засунул в планшет и закурил. Сизый дым облачком заструился над лампой.
Завтра опять вставать с рассветом и ехать на отдаленный участок — там решено заложить еще одну шахту.
Майский прошелся по комнате, остановился у двери в соседнюю комнату. Там жил недавно приехавший на прииск инженер Виноградов. Из-за двери слышался приглушенный храп. За окном уныло посвистывал ветер, временами он приносил отголоски ушедшей на восток грозы. Но вот Майскому показалось, будто кто-то шарит в темноте и не может нащупать скобу от двери. Александр распахнул дверь.
В комнату вошел человек, а следом за ним вбежала собака. Человек был в мокрой одежде, его сапоги густо покрывала грязь. В полумраке комнаты нельзя было разглядеть лицо вошедшего, но инженер сразу узнал, вернее угадал позднего гостя. С радостным возгласом он шагнул ему навстречу.
— Никита Гаврилович! Ты ли?!
— Я самый, Александр Васильич. Пришел к вам… Насовсем.
Они крепко обнялись как два старых и верных друга.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Несколько дней Никита ходил по поселку, хозяйски осматривал постройки, заглянул в магазин, в больницу и даже в школу. Вместе с директором он побывал на всех шахтах, осмотрел лесопилку, мастерские и по одобрительным замечаниям Александр Васильевич понял: таежнику понравился прииск, он остался доволен. Жил Плетнев у Майского, вставал вместе с ним на заре и ложился тоже поздно, когда директор заканчивал все дела. И в этот вечер они улеглись в первом часу ночи. Но несмотря на усталость, Александр Васильевич долго не мог уснуть. В комнате было жарко и душно. Не спал и охотник. Он ворочался с боку на бок, кряхтел, потом, стараясь не шуметь, поднялся, набил табаком трубку и задымил.
— Ты чего не спишь, Никита Гаврилович? — Майский тоже достал папиросу.
— Не спится, — нехотя ответил таежник.
Александр Васильевич чувствовал: охотника что-то мучает, а сказать не хочет или не решается.
— Послушай, Никита Гаврилович, а ведь тебе не очень-то понравился наш прииск.
— С чего ты взял, Александр Васильич. Хозяин ты хороший, дело свое знаешь и все у тебя как надо… — Плетнев сделал большую паузу. — А вот я здесь ни к шубе рукав.
«Ага, вот оно!» — подумал Майский.
— Не нашел я себе места, — продолжал охотник. — Думал, польза от меня будет, а вот живу вторую неделю и ничего не делаю. Не могу так больше. Совестно людям в глаза смотреть. Все заняты, у всех работа, а я — словно пятое колесо у телеги.
— Что ты, Никита Гаврилович, — Александр Васильевич приподнялся на локте. В словах таежника он уловил глубокую горечь, это его взволновало. — Занятия себе подходящего не приглядел? Дело для тебя всегда найдется. Хочешь, десятником поставлю на строительство, хочешь — на шахту или в столярную мастерскую? А хочешь — в разведку определю. У нас везде люди нужны.
— В разведку? Опять золото искать?
— А как же! Прииск растет. Здесь город будет. Добычу золота надо увеличивать. Вот скоро Виноградов отправится. Ты бы для него был незаменимым человеком. На Урале, да и вообще в тайге, Виктор Афанасьевич впервые. Ему опытные люди просто необходимы. Я даже хотел просить тебя войти в состав его отряда.
— Н-ну! — протянул таежник, и в голове его зазвучала радостная нотка. — А когда Виктор Афанасьич отправится?
— Вот подберем людей, подготовим снаряжение и через недельку в путь. Пойдешь с ним?
— Если надо, так отчего же не пойти?
— Вот и хорошо. А теперь давай спать.
— Я хочу завтра на озеро съездить, Александр Васильич, рыбки свежей привезу.
