Владимир Мирнев - Поздняя птица
Через минуту Федор сидел рядом с председателем. «Бобик» трясся по неровной дороге. Сзади ехали на лошадях двое мужиков. Они курили и, зевая, переговаривались. Председатель вначале молчал, сосредоточенно курил. Федор глядел по сторонам. Объехали в селе все переулки, все подозрительные места. Бугая не было.
– Поедем к скирдам, – сказал председатель. – Ты где жил, Федор?
– В детдоме. Четырнадцать лет там, потом убежал из него. С тех пор работаю. Я в четырнадцать лет, как закончил семь классов, наутек. Потом еще один класс кончил, в Орле. Я в четырнадцать был как в двадцать, брали на работу без паспортов.
– Почему это у тебя, сокол ясный, нет блатных словечков? Чай, финки нет тоже? – спросил председатель, улыбаясь.
– А зачем?
– Ну как, а вдруг нападение? Вот скажи какое-нибудь блатное словечко?
– Зачем это тебе?
– Скажи. Ради интереса. Интерес такой имею.
– Не надо. Не хочу. Не помню.
– Хитришь, Федор. Поганец такой.
– Нет, ей-богу, нет!
– Хитришь, Федор, я вижу. И финки нет?
– Нет, она мне не нужна. Зачем мне?
– Ну как, а вдруг нападение? Я тебе говорил уже.
– Э-э, – рассмеялся Федор. – Люди, оне ведь божью коровку не обидят, не тронут, жалко, а ты, пред, про нападение. Если ты их боишься, значит, ты на них злой, тогда и нож нужен. А так, если пожалеть – хороший человек может, а обидеть, нет, никогда, не встречал такого. Вот ты же без финки?
– Без нее, но за меня в деревне всяк встанет. Ты – нежный человек.
– Говоришь, пред, на твою защиту встанут? А почему?
– Они меня любят. Чудак. Я это знаю.
– И ты их тоже любишь?
Председатель помолчал, выбросил папироску и опять закурил. Подъезжали к скирдам. Объехали их. Взлетели какие-то птицы, шарахнулись в темень, потом появились в свете фар.
– К дальним скирдам! – крикнул председатель верховым.
Поехали прямо по лугу. Прыгал свет фар и белыми столбами метался над неровностью луга.
– Ну как? – спросил Федор.
Председатель затянулся, выбросил папиросу и тогда только ответил:
– Не знаю. Иногда, кажись, сдается, что люблю, а иногда нет, не люблю. Особливо когда разойдусь. А так я за любого тоже смогу постоять, в грязь лицом не ударю. Но это еще не любовь.
– Всех любить трудно, – согласился Федор.
– А Григорий Ксенофонтович говорит, что можно. Он у нас председателем лет сто работал.
– Он председательствовал? – удивился Федор. – Он, говоришь?
– Он, Федор, от этого, кажется мне, и остался один. Сам знаешь, работа дурака любит. Хочешь схватить инфаркт, становись председателем. Все умные люди дураки. У него жизнь как сложилась? Первая невеста утонула. В пруду. Вторая утонула там же. Третья упала с лошади и убилась. Вот он и один. У него уж и сродственников, считай, нет. Но это голова! Это такой ум! Основание это. Я против него букашка, несмышленыш ползучий. Если б я был председателем правительства, я бы его наградил. Я бы его наградил орденом. Через него, я думаю, колхозники любят меня. Может, потому, как он меня предложил в председатели. Конечно, я ведь глупый. У меня образованье семь классов, меньше, чем у тебя. Но там еще курсы повышения того, чего нет. Сам понимаешь. Образование не то.
– Как не понимать.
– Я так все, Федор, вроде понимаю. Знаю, как и что делать, когда сеять и кого куда послать, сам любую специальность знаю. Тракторист – пожалуйста, агроном, шофер – все, одним словом. Все по мелочи умею. А как зачну размышлять об основании, не идет у меня. Я всем так и говорю об этом. Я на собрании не скрываю, у меня душа нараспашку, у меня замков нет. Я говорю, не умней каждого из вас, хотя я и председатель.
– Это так, – согласился Федор.
– Я иногда выпить хочу, тянет меня, спасу нет. И выпью с кем ни попало, с любым даже выпью. И не дома, а на людях. И никто меня не упрекнет, потому как всяк скажет – раз выпил, значит, не все в порядке в хозяйстве.
Помолчали. Вскоре показались скирды. Из-за туч глянула жидкая, бледная луна; обозначились холмы, на холмах серые валуны, точно заснувшие на ночь животные. Возле скирд стояли коровы, лениво глядели на машину.
– Чьи коровы? – спросил председатель у верховых. Те не поняли его. – Коровы чьи будут? – переспросил председатель. – Записать! Немедленно! Мы хозяев отчитаем. Даже летом едят колхозное сено. Безобразие!
– Сейчас, Митрич, – ответил один верховой. – Думаю, Котляровых и Сипловкиной, еще Никишиной.
– Запишите, – повторил председатель. – Мы с них взыщем, мы им так это не оставим. Пусть знают наши законы. Безобразие!
В это время из-за скирды показался бугай. Он выплыл медленно серой, громадной тенью. Видимо, его привлек свет.
– Он! – вскрикнул председатель. – Ситкин, в обход!
– Сейчас запишу, – отвечал тот.
– Бросай писать, чертов бюрократ! – закричал на него председатель. – Никого не надо записывать, что это у тебя, Соединенные Штаты? Надо у людей спросить, чтобы сами сказали. А вымогать через суд всякий дурак сумеет. Надо, чтобы сами поняли! Тогда польза есть. А так мне не надо, это только хуже, злобу рождает. Вон Григорий посадил одного, и сейчас клянут его дети. В обход!
Ситкин пришпорил коня и скрылся за скирдой. Бугай настороженно посмотрел на верхового, мотнул головой, и на загривке у него вздыбилась шерсть; услышав топот за скирдой, повернулся туда и исчез, потом выскочил из-за скирды и остановился как вкопанный, злобно глядя на машину и поводя головой. От него на сено падала тень, и это делало быка еще более громадным и страшным. Казалось, вот сейчас он поймет, в чем дело, и бросится на машину. Председатель выжидал.
Из-за скирды в это время показался верховой, свистнул. Бугай заметался, бросился бежать вдоль скирды. Второй верховой поехал ему навстречу и метнул аркан, но промахнулся. Коровы с любопытством глядели на происходящее и молча жевали.
Председатель включил мотор.
– Держись! – крикнул он Федору. Объехали одну скирду, другую, но бугая не было, и за третьей его не было.
– Вижу его! – крикнул верховой. – Вижу! Вон бежить, окаянный!
Верховой крикнул, свистнул, ударил лошадь ногами и ринулся в темноту, за ним поскакал второй. Когда «бобик» развернулся, то видно стало бугая. Он бежал от света фар в темноту, и его темное тело вместе с огромной тенью прыгало будто в воздухе. Гикая, неслись за ним верховые. Бросало на ухабинах так, что Федор бился головой о брезент.
– Держи его! – кричал председатель.
Свет фар плясал поверх неровной земли, выхватывая причудливые бугорки валунов, копны сена, вспархивающих птиц. Все это неслось, металось. Федор, опытный шофер, удивлялся, как председатель умудрялся вовремя объезжать копны, валуны, ямы, успевая при этом еще кричать:
– Бери пра-а-во! Правее, черт! Ситкин, нажимай, в обход, в обход, готовь свой аркан! Готовь, говорю тебе! Не слышишь, что ли? В последний раз говорю!
Ситкин приподнял руку, показывая, что готов. Бугай был уже недалеко, и он бросил аркан. Аркан взмыл птицей и опустился быку прямо на рога. Бык остановился пораженный, затем метнулся к Ситкину. Лошадь под верховым заржала, встала на дыбы и прыгнула в сторону. Бык не рассчитал направление и пронесся мимо, а Ситкин свалился с лошади. Председатель тормознул, выскочил из машины:
– Что, ударился? Что, не ранило? Не болит? Не болит совсем? Значит, не сломано ничего. В машину садись! За руль! Я сам на лошади!..
Председатель прямо взмыл на лошадь, крикнул и бросился в галоп с места. Крича и пронзительно взвизгивая, понесся за быком, вспарывая притихшую ночь свистом. Лошадь, почувствовав настоящего седока, неслась стремительно, вытянувшись в струнку, прямо летела в серых сумерках ночи. Потревоженные шумом, носились в воздухе спросонья птицы и шумно били о воздух крыльями. Быка нагнали. Он устал и оглядывался, ища, на ком бы выместить злость. Председатель метнул аркан, метнул одновременно аркан и второй верховой. Оба попали. Бык заметался, повернул к председателю. Верховой уперся изо всех сил, но его стянуло с лошади, и он упал на землю. Увидев упавшего, бык бросился к нему. Мужик вскочил и кинулся наутек, быстро развивая довольно большую скорость. Бык преследовал его, стягивая теперь с лошади председателя, упирающегося в свою очередь тоже что есть мочи. Еще секунду, и настиг бы убегающего, но в это время председатель пришпорил лошадь и, догнав быка, прыгнул ему на спину – как раз в тот момент, когда, казалось, бык должен подцепить на рога убегающего мужика. Бык остановился так неожиданно, что председатель не удержался и свалился с него. Бык мотнул рогами, и председатель отлетел в сторону, он кинулся к отлетевшему председателю… Из машины выскочил Федор.
Вот тут и случилось неожиданное. Увидев Федора, бык повернул прочь от председателя. Федор ухватился за аркан.
Председатель поднялся, охая и ругая быка.
С помощью мужиков Федор стреножил быка и повел его в село. Председатель поминутно трогал болевшую ногу. Верховые молчали, все еще переживая случившееся. Бык их здорово напугал.
