Владимир Детков - Свет мой светлый
Лес первое зеленое слово говорит, а птицы его подхватывают на все лады, солнцем высвечивают и разносят, дарят людям. И бойчей всех, на правах старожила, синичка выплескивает свои «цви-цви». Не отстает от нее и зяблик, захлебывается в восторге. Зарянка, та потише, и песня ее тоньше, светлая такая, точно паутинка на солнце. А дрозд еще не распелся. Посвистывает, соловья кличет на подмогу…
Живая тишина леса… Вряд ли найдешь место целебнее для оглушенного городского жителя. Зелень — лучшая тишина для глаз. А птичьи голоса лишь ласкают слух. Хочешь — вслушивайся в них. Задумался — они тебе не помеха. Наоборот, о чем-то напомнят, что-то подскажут.
Вот подумал об этом, а сам себя неуютно почувствовал… Что-то мешает мне говорить с лесом… Даже остановился, прислушался…
Ну, так и есть, это ж город с «домашним уютом» на природу пожаловал. Совсем рядом транзистор заголосил во все свои полупроводниковые легкие.
Два парня и девушка, должно быть студенты, развели у поваленного дерева огромный костер, пьют вино из единственного стакана, передавая его по кругу, и, напрягая голоса, чтобы пересилить технику, на полукрике беседуют.
Подошел. Поприветствовал. Извинился.
— Выключите, пожалуйста, на минутку свою «машину»…
Ребята было захорохорились, но девушка одним движением руки, оборвала крикуна и выжидающе посмотрела на меня.
— Помолчим, — предложил я, присаживаясь на валежину, и поднял палец вверх. Пернатые певцы не подвели меня. Словно торжествуя свою победу над крикливой техникой, они ударили дружно…
Девушка кивнула с тихой улыбкой.
Опустил палец в сторону костра и «включил» его потрескивание и протяжное ветровое «фф-фф-фф»…
Отвел руку в сторону порыва ветра — и шумливо заговорили одетые в облако первой зелени осины…
Не затягивая минуту молчания, встал, еще раз извинился и не удержался от назидания:
— Сам тише — больше слышишь…
— Спасибо вам… — хорошо сказала девушка.
— Спасибо и вам… за внимание… Доброго леса…
И пошел своей, дорогой, с напряжением ожидая, словно выстрела в спину, транзисторного крика…
Но было тихо. Говорил только лес.
НА АВТОСТРАДЕВозвращаясь из командировки в поздний безавтобусный час, «голосовал» на автостраде. Долго стоял, протянутой рукой встречая «Жигули», «Запорожцы», «Волги», катящие в нужную мне сторону. Но, ослепив яркостью фар, мимо прокатывала личная собственность, отполированная общественным производством…
За светом фар я не видел лиц тех, кто восседал за рулем или рядом с водителем, и просительно тянул руку ни к кому… и ко всем сразу…
И только глядя во след удаляющейся машине, различал темные неподвижные силуэты голов… Одну, две, реже три и больше. И ни одна из них не обернулась, не проявила признаков участия.
Нет, не завидовал я их беззаботному благополучию. Напротив, во мне росло сожаление о душах, упакованных в комфортабельное достижение науки и техники. Особенно, если в машине были только он и она… Как чувствовали они себя друг перед другом, о чем думали или говорили, оставляя человека одного на полуночной дороге?
Спешили-торопились? Может быть…
Опасались? И такое не исключено…
Не обязаны подвозить каждого встречного? Кто ж спорит…
Да, каждый «имел право» проехать мимо…
Но мир не без добрых людей. Остановился мчавшийся рефрижератор. И спешил парень наверняка. И тормозить ему потяжелей. И разгонять свою махину подольше. Но остановился, взял в кабину, довез — и от рубля отказался.
С радостным облегчением я подарил ему еще не дочитанную хорошую книжку. Не только за подвоз конечно.
Как не порадоваться человеку, который не оставляет за спиною рук протянутых…
В ГОРАХКусты в горах — первые друзья туриста. Они, как люди, протягивают руку помощи на крутом подъеме. Но особенно важна их поддержка при спуске. Ведь каждый спуск с высоты — это медленное падение. Тормоза — мускулы рук и ног. Опора — выступы, корни, ветви. И если вдруг что-то откажет — катастрофа.
На руки и ноги свои надеется человек, силу и волю их знает. И потому залог успеха в том, насколько он умеет выбирать друзей…
Да, не всякой протянутой ветви-руке довериться можно. Одни бывают ненадежны своим неумением помочь — слабы в корешках… Другие — нежеланием: стоят в стороне от тропы твоей — не дотянешься. А бывает, в трудный момент схватишь, не разбирая, протянутую «руку» и вскрикнешь от боли и неожиданности — в ладонь твою впились предательские колючки… Но ты удержался, устоял, пересилив боль. И втрое осмотрителен, осторожен, выбирая точку опоры. Нашел, испытал на крепость и сделал уверенный шаг к своей цели.
И так до конца — от друга к другу.
ЖЕНЩИНАЖенщина встретила светлым взглядом…
Женщина спешит на свидание…
Женщина смеется…
Женщина щурится на солнце…
Женщина бежит по лугу…
Женщина плывет…
Женщина спит…
Женщина дышит в плечо…
Женщина открывает глаза…
Женщина кормит ребенка…
Женщина слушает музыку…
Женщина принимает цветы…
Женщина в новом платье…
Женщина стоит на ветру…
. . . . . . . . . . . . . . .
Женщина!
Сколько праздников у мужчины!
ОБЪЯСНЕНИЕШли двое по лесу. Одной тропой, взявшись за руки шли, а по-разному на мир смотрели.
— Не люблю березы за их слабость. Любому ветру кланяются, — сказала она. — То ли дело кедр — могучий, стойкий. В нем иной ветер сам запутается. Лесоруб подойдет, глянет вверх и опустит топор — жалко.
— Не от слабости березка под ветром клонится. Нежностью его дарит. Что он без нее, что она без него — даже голоса не подадут. А вместе — такая песня! Придешь к ним после трудового дня, окинешь глазом, прислушаешься — и усталость пополам расколется. И ты из нее для нового дня растешь… А кедр — это, конечно, здорово… Только рядом с ним маленьким себя чувствуешь…
Остановились у сосны с открытой смоляной засекой.
— Смотри, как напряглась, — восхитился он, — сплошные сгустки мышц.
— Да ну-у… — скептически протянула спутница. — Это скорее ребра торчат. Скинула одежду старуха и обнажила свою худобу.
Повеяло холодком ссоры. Вот и руки отчужденно разошлись и взгляды оттолкнулись.
Стоит она перед ним, гордо вздернув худенькие плечи, вся такая маленькая, хрупкая, смотрит снизу вверх. В глазах вызов и ершистая непокорность… А руки, опавшие вдоль тела, опоры ищут в растерянности и смятении…
«Что он без нее, что она без него», — услышал он свой голос и, улыбнувшись непримиримому взгляду, подхватил ее на руки и закружил в шалом порыве… Тонкие руки нашли опору, обвились вокруг его шеи. А светлые волосы разметались. Как на ветру…
СКАЗКА ЖИЗНИЗаучено. Утверждено. Проверено бесчисленным опытом прозревших: «Любовь слепа!»
И случись ей ненароком объявиться среди зрячих — ну они ей очки вправлять: «Опомнись! Разве ты не видишь, какое там и то, и это?!»
А Любовь посмотрит-посмотрит на «то и это», и под взглядом ее всемогущим все становится таким, как видит она, слепая…
Оглянется Любовь на зрячих и вздохнет жалостливо: «Бедненькие, сколько ж вас, несчастных, страдает еще зрением нормальным…»
РОДНОЙ ГОЛОСЧерный телефон равнодушно молчал, точно сверившийся в клубок сытый котенок, дремавший свои сладкие сны.
Мне было одиноко, и я несколько раз порывался будить его. Холодная трубка тянула свое ознобистое: «Ну-у-у-у-у?» Диск, нехотя уступая пальцу, урчал, все больше раздражаясь: «Отстань! Отста-ань! Отста-а-ань!»
И я отставал, в нерешительности опуская трубку.
Но одиночество неотступно подкатывало к сердцу неясной тревогой, и рука снова тянулась к телефону. И когда я все-таки одолел его последнее «отстань», трубка впервые подала слабую надежду безучастным: «Жди-и-и… Жди-и-и…» И чем дольше она мне это тянула, тем летучее становились последние крохи надежды. И я почти физически ощущал склепную пустоту комнаты, где в ту минуту раздавался пущенный мною сигнал, сам мертвея душой…
Но вдруг теплом дохнуло из трубки: «Я слушаю…» И словно щекою к щеке прислонился…
Телефонная трубка обрела тепло кожи — в ней жил родной голос…
ПОЛОМКАПоехал с невестой в город за обручальными кольцами на своем мотоцикле, а техника посреди дороги отказала. Начал возиться в моторе. Невеста ходила вокруг, подшучивала над горе-механиком. Поломка оказалась серьезной, минуты в получасы складывались. Мотоцикл молчал, а подруга заводиться стала… Да и сам не каменный: тут не ладится, а она под руку… Отреагировал соответственно. Разозлилась, ушла домой пешком.
А когда исправил, поздно уж — не догнал. Сам психанул. Свадьба расстроилась.
Через полгода она за соперника вышла. Как-то встретились парни, разговорились. Молодожен стал жаловаться на судьбу, а первый жених умудренно заметил:
