Златослава Каменкович - Опасное молчание
— Что? Я вас за дело лупцую! — И, поглядев большими доверчивыми глазами на Женьку, в порыве внезапной откровенности сказал: — Мне и самому за сливы от тетки попадет. А дядька, тот, чуть что, ухи крутит, не то что сливами — куском хлеба попрекает. Ох, и тошно мне жить у них! А батько мой у Махно, ему что?
— Матери у тебя нет?
— Сирота я, с трех лет сирота… Тут в саду, вон видишь, — указал он на шалаш из веток, — я дом себе построил. А этот татарчонок мне дохлую крысу в шалаш подкинул, — недружелюбно кивнул Степка в сторону Керимки.
— Брешешь, это не я! — горячо запротестовал Керимка.
— Хватит вам, — пресек этот спор Женька. — Давайте… знаете что? Давайте играть в разбойников.
Мирося недовольно покосилась на Женьку. Стало досадно. Раньше ей Женька представлялся храбрым, серьезным, а он, оказывается, не такой: к Степке подлизывается. Она разочарованно сказала:
— Ну и разбойничайте, а я… — не договорила и пошла. Но, раздумав, вернулась. Одной-то ведь тоже не весело. — Давайте лучше играть в палочку-стукалочку, — предложила она.
Подумав, что эта игра тоже позволяет заглянуть в шалаш Степки, Женька весело отозвался:
— Давайте.
Улучив удобную минуту, Мирося не выдержала и упрекнула Женьку:
— Сидишь у него в шалаше, а он, вор, нашу сумку припрятал…
— Молчи, дура! — с обидой прицыкнул на нее мальчик. — Я тебе сказал, чтобы ты про сумку ни звука… Сказал?
— Ну, сказал, — оробела Мирося. — Я же только тебе говорю, а больше никому, — Мирося покраснела и отвернулась.
— Не дуй губы. Расквасилась. Думаешь, хорошо так?
Мог ли Женька сказать ей, что он пришел сюда только из-за сумки? Но в шалаше ее не было — видно, Степка упрятал куда-нибудь в другое место. Может, прямо там, у себя в сарае?..
И пока Женька терзался догадками и сомнениями, к Степке пристал Ванька, сын мясника.
— Продай пароход.
— Ишь, хитрый нашелся!
— Я денег дам.
— Нужны мне твои деньги. Вот батько Махно придет в Крым, тогда будут и у меня деньги.
— У тебя? Ха-ха-ха… Гляньте на него!
— А что? Знаешь сколько у махновцев добра-то? Нет, ни за что парохода не продам!
— Тогда сменяй. Даю двух голубей: качуна и турмана. Пароход — игрушка, а голуби живые. Не понимаешь, что ли?
Но надежды Ваньки не сбылись. Степка решительно заявил:
— Хоть сто турманов. Не хочу.
— Не хочешь? — рассердился Ванька. — Хорошо. Тогда я скажу тетке твоей, как ты у нее наливку крал. Она тебя сразу попрет из дому.
— Так ты ябедничать?! — вскипел Степка и с кулаками ринулся на шантажиста.
— Ты того… полегче… — попятился Ванька.
Но в это время Женька стал между ними.
Степка громко высморкался и, подтянув штаны, крикнул на Ваньку:
— Катись отсюдова!
— Хозяин нашелся! — ядовито посмотрел на него Ванька.
— Катись, говорю, а то… — Степка снова сжал кулаки.
— Брось, Степка, чего ты с ним связываешься? — Женька разнимал мальчишек, которые, точно петухи, наскакивали друг на друга.
— И правда, — сплюнул сквозь зубы Степка. — Руки марать не хочется… Пошли… — он кивнул Женьке, и они вдвоем направились к калитке. Мирося пошла за ними.
Настроение у Степки было уже испорчено. Он хмуро покосился на Миросю:
— Чего увязалась?
— Пусть, — тихо ответил Женька. — Она не помешает.
Подбежала Тайка.
— Знаете, что я придумал? — вдруг воскликнул Женька. — Устроим театр. Сцена у нас под навесом Мироськиного сарая будет. А переодеваться будем в сарае. Хотите?
— Да, да, — воскликнула Тайка, восторженно глядя на Женьку.
— Не умею я представлять, — пожал плечами Степка.
— Чудак ты! Это просто. Вот так: в одном царстве, в одном государстве живет король. Слуг у него сто, и все с пиками и мечами. И вот крестьяне того царства решили против короли и его слуг пойти. Потому — тяжело им было на этих паразитов работать. И бегут крестьяне в дремучий лес к своему храброму предводителю — знаменитому разбойнику Робину Гуду.
— Не бреши! То они бегут до батьки Махно! — запальчиво возразил Степка.
— При чем тут батько Махно? — скривился Женька. — Батько Махно грабит всех! И белых и красных! А Робин Гуд — защитник бедных. Понимаешь? И еще… никто лучше его из лука стрелять не мог… и еще… у него была кожаная сумка для стрел… Давайте сначала сделаем стрелы… Хотя — нет… А где же мы сумку возьмем?
— Ха-ха! Такой ерунды! И сумка у меня есть, и деревянный меч, и лук, и стрелы есть! — расхвастался Степка, даже не подозревая, как он этим обрадовал Женьку. — Ты сам все придумал про этого Робина Гуда или в иллюзионе видел?
— В правдашнем театре, — напустил на себя солидность Женька. — Ох, — засмеялся он, — был у Робина Гуда развеселый монах. Так он не мечом дрался, а чуть что — трах дубинкой по башке, и конец! Самого шерифа один раз огрел дубинкой. Запросто!
— Можно, я этим монахом буду? — под сильным впечатлением воскликнул Степка.
— Лучшей роли тебе и придумать нельзя, — обрадовался Женька. — Он почти ничего не говорит, а только дубинкой размахивает.
— Это я смогу.
— И принцесса там есть? Да? — смущенно улыбаясь, спросила Тайка.
— Конечно. Очень красивая и злая, как тигра. Она отравит Степку, — со зловещим лицом прошипел Женька.
— Зачем? — отшатнулся Степка.
— Так надо, — авторитетно заявил Женька. — Ты будешь играть отравленного. Мирося будет принцессой. У нее и волосы золотистые, и глаза синие, как у принцесс.
— Не хочу быть злой, хочу быть доброй принцессой, — запротестовала Мирося.
— Мироська — принцесса? Подумаешь! — фыркнул Степка и довольно миролюбиво дернул ее за косичку.
— Вот не знаю только, какой конец придумать, — обратился к ним Женька, и на его высоком лбу появились морщинки озабоченности. — Не пришлось мне ее до конца посмотреть. Без билета я с Филькой ходил, нас и вывели… Послушайте, а что если так: пошли крестьяне в лес к Робину Гуду, нарубили деревьев и построили себе деревянный город. И вот война. Робин Гуд со своими товарищами-разбойниками скачет на белой лошади и хочет убить короля. А когда поймают короля, Робин Гуд может так воскликнуть: «Смерть тебе от стрелы моего лука!» А король, толстый и трусливый, будет умолять, упрашивать: «Ты пощади меня, добрый разбойник Робин Гуд. Я за тебя замуж дочь мою отдам…»
— Не буду за Степку замуж выходить, — вспыхнула Мирося.
— Очень ты мне нужна!
— Ох, беда мне с вами! — топнул ногой Женька. — Как маленькие… Степка — монах, забыла, что ли? Я буду Робином Гудом.
Глядя виноватыми глазами на Женьку, Мирося согласилась:
— Ладно, буду принцессой.
— И вот король начнет молить Робина Гуда, — опять увлеченно начал Женька, — «Все свои дворцы и золото тебе подарю». А Робин Гуд и отвечает: «На черта ты мне сдался со своими дворцами»! И убьет короля.
— Давай представлять без принцессы, — вдруг заявил Степка.
— Ишь какой хитренький! — возмутилась Мирося. — Нет, я тоже буду в театре играть.
— А с принцессой можно так: хотя Робин Гуд и влюбился в принцессу, а все-таки не женился на ней.
— Почему? — удивилась Мирося.
— Почему, почему! Ясно почему. Раз она из королевского рода, все равно будет против бедных и всегда может предать Робина Гуда и его товарищей. Понимаешь?
— Ну да, — вдруг возмутилась и Мирося, — а Степка — буржуй! Он что, не предаст? И потом…
— У Степки лицо конопатое. Разве такие артисты бывают? — фыркнула Тайка.
— И белобрысый он, — добавила Мирося.
— А сама ты не белобрысая? Ну ее! Не хочу я с ней представлять! — вспыхнул Степка.
— Ничего ты, Мирося, не знаешь, — укоризненно покачал головой Женька, досадуя, что глупая девчонка не понимает, как им нужен сейчас Степка. — Степка самый подходящий на артиста.
— Кто же королем будет? — спросила Тайка.
— Пусть Керимка, — предложила Мирося.
— Какой он король? Он маленький, — озадаченно возразил Женька.
Возможно, они бы еще долго распределяли роли, но Степка, услышав грозный голос тетки, звавшей его, убежал.
«Еще ушлет его куда-нибудь», — забеспокоился Женька.
— Я думаю, лучше устраивать театр за деньги, — серьезно предложила Тайка.
— Мы же не взаправдашние артисты, чтобы за деньги, — не согласился с ней Женька.
Было решено позвать Керимку. Тапка обещала подложить ему подушку вместо живота, и он как-нибудь сойдет за короля.
— Керимка! — позвала Мирося.
Керимка сидел с Лещом и не отзывался.
— Керимка, иди сюда! — еще ласковее повторила Мирося.
— Зови и Леща, — шепнул Женька.
— Лещ, и ты иди!
Лещ и Керимка переглянулись и, о чем-то пошептавшись, встали и подошли.
— Мы театр устраиваем. Хотите участвовать?
