Николай Чаусов - Сибиряки
Наконец добрались до места. «Пробкой» оказался пятитонный ЯГ с отломанной ступицей переднего колеса. Целая толпа водителей окружила машину, поднимая ее на вагах.
— В чем дело, товарищи?
Шофер, узнав Позднякова, оставил товарищей, подошел ближе.
— Плохо дело, Алексей Иванович. Ломаются на нашей дороге машины. Да и разъездов нет. Куда вот теперь ее? Ни тебе вправо, ни влево, ни вперед, ни назад. — Он показал на уткнувшуюся носом машину.
— Тце, тце, тце, — покачал головой Танхаев и, обойдя со всех сторон «ярославца», наивно спросил — А починить можно?
— Ушли за цапфой, Наум Бардымович, — снисходительно ответил шофер. — Принесут, заменим.
Поздняков шумно выдохнул воздух.
— Сколько же вы думаете стоять с цапфой?
— Удачно будет — за час справимся… Да вот найдут ли еще хорошую цапфу.
— Вот что, товарищи, — глухо, но твердо приказал Поздняков, — валите машину на бок!
— Как?! — в один голос удивились водители. — А груз?..
— И груз! Простой машин дороже груза. Сваливайте!
И, видя, что люди все еще мнутся, Поздняков уже сердито повторил:
— Валите машину в отвал! Набок, вверх колесами, как угодно! — и, подойдя к ЯГу, подпер плечом кузов. — А ну, взяли! Пошла-а-а!!
Водители кинулись помогать Позднякову. «Ярославец» накренился, посыпались ящики, бочки. Еще минута — и вся машина медленно, с шумом и лязгом рухнула на бок, повисла над пропастью. А еще через минуту мимо нее двинулась вся колонна. Танхаев, видя все происшедшее, только крякнул.
Возвратясь в штаб, Поздняков вспомнил, спросил Танхаева:
— Слушай, Наум Бардымович, а почему нет больше телеграмм треста? Забыли обо мне разве?
Танхаев хитро прищурился.
— Наоборот: трест тебя теперь никогда не забудет, Алексей Иванович. И райком тебя не забыл: Теплов завтра на бюро тебя приглашает.
— Ну что ж, теперь можно и на бюро, — угрюмо сказал Поздняков. — А сейчас спать, спать и спать!
8С волнением Поздняков переступил порог приемной секретаря райкома. В небольшой комнате сидело человек десять. Молча кивнув всем сразу, сел на свободное место рядом с Перфильевым. Двое других членов комиссии были тут же.
— Товарищ Поздняков? — девушка-секретарь вежливо улыбнулась вошедшему. — Вы опаздываете, товарищ Поздняков. Ваш вопрос стоял первым.
Поздняков промолчал. Почему же Танхаева нет? Сам где-то застрял и ему, выходит, сказал неточно.
Сквозь закрытые двери кабинета секретаря едва доносилась обрывистая гневная речь Теплова. Выступления Теплова на бюро обычно бывали последними, а значит, недолго оставалось ждать и вызова.
Но вот дверь распахнулась, и из кабинета вышло несколько человек. Появился и сам Теплов. Увидав Перфильева, членов комиссии и Позднякова, строго, будто приказав, буркнул:
— Заходите! А Танхаев? — боднул он взглядом девушку-секретаршу.
— Танхаева еще нет, Василий Герасимович.
— Так. Ну-ну, заходите!
За длинным столом, что впритык к столу Теплова, разместились члены бюро райкома. Поздняков уже знал большинство из них, в том числе и районного прокурора, невесело улыбнулся: «Какова-то будет сегодня с тобой наша встреча?» Теплов сел на свое место, подвинул к себе бумаги.
— Северотранс. Товарищ Перфильев, докладывайте, что у вас по Северотрансу?
Перфильев, не ожидавший такого куцего вступления секретаря, начал сбивчиво рассказывать бюро о цели приезда комиссии треста, ее задачах.
— Знаем, — перебил Теплов. — Ближе к делу.
Перфильев заспешил, затоптался.
— Акт комиссии треста, с которым мне удалось познакомить только Василия Герасимовича и товарища прокурора… забыл ваше имя-отчество…
— Неважно. Продолжайте, — мотнул лобастой головой секретарь, пристально, недружелюбно разглядывая Перфильева.
— Так вот этот акт, мне кажется, достаточно красноречиво говорит о действиях нового руководства Северотранса…
— Действиях Позднякова, — поправил секретарь.
— Совершенно верно!.. В результате Северотранс понес колоссальные убытки и жертвы…
— Ну, жертвы, положим, небольшие…
— Пять случаев обморожения второй степени, Василий Герасимович! Ампутация пальцев ног! — Перфильев уже сейчас заметно менялся в лице: самоуверенность и предвкушение близкой желаемой победы над Поздняковым исчезли.
— Ближе к сути! Что вы там пальцы считаете!
Перфильев заметил, как уткнулись в столы повеселевшие лица присутствующих, растерянно забормотал:
— Ну что ж… Собственно, факты и цифры пагубных последствий руководства товарища Позднякова перед вами, Василий Герасимович, но я все же остановлюсь на некоторых из них. — Перфильев поднял к глазам приготовленный листок с записями, нервно откашлялся.
— Вот об этом и говорите, — снова вставил Теплов, воспользовавшись заминкой.
В кабинет, тихо прикрыв за собой дверь, вошел Танхаев. По небритому, раскрасневшемуся на холоде лицу было видно, что он попал на бюро прямо с дороги. Поздняков встретился с беглым, но подбадривающим взглядом Танхаева, облегченно вздохнул.
= Садись, садись, чего встал у порога? — Теплов показал на свободный стул Танхаеву. Кивнул Перфильеву. — Ну?
— Первое. — Перфильев провел платком по голому темени. — Строительство новой ледяной трассы Качуг — Жигалово обошлось управлению дополнительно…
— Знаем. Вот они, цифры, — хлопнул по бумагам Теплов.
— Второе, товарищи члены бюро: в результате преждевременно заброшенной старой трассы и вынужденной прокладки пути в Заячьей пади Северотранс только на простое транспорта уже понес убытков на двадцать тысяч рублей, не считая стоимости временного транзита, взрывных и прочих работ…
— Ясно, — буркнул Теплов и что-то черкнул в блокноте.
Перфильев передохнул, вытер платком заблестевшее от пота лицо и продолжал называть цифры убытков. Поздняков, скрестив на груди руки, внимательно слушал Перфильева. Члены бюро поглядывали то на Перфильева, то на Позднякова, и трудно было понять, сочувствовали ли они Позднякову или соглашались с Перфильевым.
— …Теперь Северотранс снова вынужден рисковать государственными средствами, пробивая путь на соединение со старой ледянкой…
— Уже пробили. Сам видел.
Перфильев густо покраснел.
— Да. Но эта заслуга, мне кажется, прежде всего принадлежит вам, Василий Герасимович, и водительскому и ремонтному составу Северотранса, который, не щадя сил для спасения дела, провел этот путь в сложнейших условиях гор и морозов…
— И правильно! Честь и хвала таким рабочим! А мне… мне тоже «спасибо» полагается, я насчет дедов кое-кому напомнил, — весело подмигнул Теплов Позднякову.
— Совершенно верно, — не понял Перфильев, о каких дедах сказал секретарь. — Но, видимо, не было бы нужды в этих нечеловеческих усилиях рабочих, товарищи, не было бы обмороженных в наледи людей и, наконец, не было бы всех этих ужасных затрат и аварий, если бы товарищ Поздняков пошел не по пути безрассудного риска, а прислушался к советам товарищей… может быть, более опытных в этом деле. И я в свое время, и Игорь Владимирович, и многие другие товарищи предупреждали его о пагубности такого глупого, простите за выражение, риска…
— Риск большой, верно. Не все предусмотрели, выходит… Судить бы за такие дела следовало, — поддакнул Теплов.
— Вот именно! — с жаром подхватил Перфильев. — В такое время, когда от нас, как никогда, требуют обеспечить всем необходимым золотые прииски Лены, когда на западе и востоке разгорается вторая мировая война, товарищи из Северотранса забыли обо всем этом и решили рисковать жизненно важной трассой. Что значит оставить прииски без хлеба, машин, взрывчатки, строительного железа! Что значит рисковать жизнью золотых приисков Лены!..
— Ясно! Вот и я, выходит, тоже зря разрешил Позднякову… А видишь, как нехорошо получилось.
— Как?.. — сбился с мысли Перфильев. — Вы хотели сказать: не разрешали?
— Да нет, я верно сказал: разрешил. Благословил даже. Так вы и меня запишите… в акт этот: Теплов, мол, тоже сукин сын… Ну-ну, дальше!
Члены бюро сдержанно рассмеялись, а Перфильев, обескураженный таким выпадом секретаря, побледнел.
— Вы шутите, Василий Герасимович?
— Не шучу. Говорю: благословил, что же мне теперь — пятиться, что ли? Дальше!
Перфильев почувствовал, как почва уходит из-под его ног: еще одна-две таких реплики секретаря — и он будет освистан. Что же это такое? Спелись они с Поздняковым? Или из личной неприязни Теплов ставит ему, Перфильеву, палки в колеса? Вот и приказ Павлова об отстранении Позднякова от руководства работами в Заячьей пади остался у секретаря в папке…
— Вы издеваетесь, товарищ Теплов! Вместо того, чтобы наказать зарвавшегося Позднякова, вы высмеиваете все мои доводы! Факты! — и видя, что Теплов не перебивает его и даже слушает внимательно и серьезно, отдышался, сбавил тон. — Кто, например, разрешил Позднякову и товарищу Танхаеву не выполнять распоряжения треста?.. Мало того, товарищи, Танхаев, насколько мне известно, своего родного племянника — совсем ребенка! — бросил на произвол судьбы, и тот оборванцем бегает по автобазе…
