Жанакаит Залиханов - Горящие сердца
— Ушибся? Больно? Что с тобой? — сыплются вопросы. Хусей отвечает, что ничего у него не болит, но вдруг бледнеет и начинает дрожать.
— Простыл, наверное, — шепчет он непослушными губами, — опять лихорадка...
Сокуров усаживает его в машину и с провожатым отправляет в поселок — нужно как можно скорее доставить парня в медпункт. Шофер гонит вовсю, но тут случается досадная авария — спускает скат, напоролись на покореженный арматурный прут. Вот проклятое невезение! Водитель заменяет скат и, наконец, довозит ослабевшего Хусея до медпункта. Из машины его выносят на руках. Врач определяет перелом двух ребер. Травма серьезная, придется нашему герою на некоторое время забыть о работе.
У плотины снова тревога: прибежали взволнованные люди и объявили, что серьезная опасность угрожает Верхнему мосту — затор из деревьев вот-вот снесет его. Асхат и еще несколько человек погнали туда бульдозер, и все началось сначала. Опять пришлось обвязывать деревья цепями и тащить их из воды. И здесь не обошлось без происшествий — сорвалась наспех привязанная цепь и концом переломила руку стоявшему на берегу старику. Раненый бледно улыбается: хорошо, что руку, а не голову. Его тоже отправляют на медпункт. Но вот самые толстые стволы вытащены на берег. Особенно хорошо потрудился здесь Ахман. С радостью смотрит он, как оседает река, устремляясь в освобожденный проход под мостом.
Уже вечереет, но люди на берегу все не расходятся.
— Если бы это буйство приключилось ночью, — говорит шустрый старикашка с козлиной бородкой, указывая на реку своей кизиловой палкой, — не миновать бы нам беды. С нашей речкой шутки плохи, не одно поколение горцев плакало от ее капризов горькими слезами. Слава аллаху, строители оказались под боком, помогли. Что бы мы стали без них делать? Хорошо еще, что без человеческих жертв обошлось, хотя пострадавшие все же имеются.
Только теперь ребята поняли, как они устали. Промокшая насквозь одежда прилипла к телу, стало холодно. И очень хотелось есть. Попрощавшись с местными жителями, они сели в машину и что есть духу погнали ее к поселку строителей. По дороге, однако, Асхату пришла мысль навестить Хусея. Как были, грязные и промокшие, комсорг с Баширом ввалились в медпункт и, набросив халаты, прошли в маленькую боковую комнатку, где лежал Хусей. Лариса, пригорюнившись, сидела у его кровати. У Хусея лицо горело — начался жар. У Ларисы красные глаза.
— Ты-то чего плачешь? Ведь ты, кажется, не пострадала? — Это Башир, пытается шутить.
— Не могу я видеть его мучения, — тихо отвечает девушка.
— Перестань, сестренка, — говорит Асхат. — Пойдем с нами. Вместо того чтобы подбодрить его, ты сама раскисла...
Хусей попытался повернуть голову к товарищам, но не сумел этого сделать и тихо застонал.
— Крепись, браток, — растерянно говорит Асхат, обращаясь к больному. — Доктор уверяет, что серьезной опасности нет. Все заживет.
— Да я ничего, — с усилием произносит Хусей, — только дышать трудно... Как там, на плотине?
— Полный порядок! — бодро откликается Асхат. — Вода убывает, и Верхний мост мы тоже отстояли.
— Почему не взяли меня с собой на плотину? — с укором говорит Лариса. — Думали, помешаю?
— Нет, просто очень торопились! — отвечает Асхат и, быстро поворачиваясь к Баширу, говорит: — Ну, пошли!
— Да, идите скорей, — гонит их Лариса, — вы ведь промокли до нитки.
— Если ты обещаешь не плакать больше, мы уйдем, — отвечает Башир.
Лариса не знает, что сказать. «Он, наверно, думает, что я буду здесь ночевать, — мелькает у нее в голове. — А может быть, мне действительно нужно остаться здесь на ночь? Но спросить неловко...»
— Нет, Башир, пускай и Лариса идет домой. Ей здесь нечего делать, — говорит Асхат.
— Да, иди... — тихо произносит Хусей, — тут сестра есть, мне ничего не нужно...
Лариса снова наклоняется и кладет руку на его пылающий лоб. «Странно, — думает она, — почему он опять побледнел? Губы белей щек... Нет, никуда я не уйду...»
В эту минуту в комнату входит рассерженный врач:
— Собирайтесь, товарищи! Я вас пустил на три минуты, а вы сколько сидите! Больному это вредно.
— Простите, доктор, мы уже уходим. А Лариса, если можно, пусть еще немного побудет, — смиренным тоном произносит Асхат и, обращаясь к Хусею, добавляет: — Спокойной ночи, друг, не вешай голову.
По пути в общежитие Асхат подумал, что напрасно он все же оставил девушку у постели Хусея. Она еле на ногах держится от волнения.
Башир шагает молча, и думы его о тех, кого он оставил в маленькой комнатке медпункта. «Послушай, Башир, — корит он себя с новой силой, — ты оказался полным идиотом! Ведь только слепой не заметит, что они любят друг друга... А ты? Ловко ты пошутил: ты-то чего плачешь, ведь тебе не больно... Ох, какой я дурак! Приятно, нечего сказать, было Хусею слышать такие слова. Как говорят умные люди: прежде подумай, а потом шути. Не то, смотри, как бы пущенный тобой камень не попал в твою же голову... Слушай, а ведь эта девушка нравится тебе самому! И давно уже. Ерунда какая-то... Уехать, что ли, отсюда? Да как уедешь, когда сердцем прикипел к стройке, к друзьям. Нет, с собой он совладает, все это пройдет, пройдет! Соперничать с Хусеем он не намерен, да и Лариса... Ведь она любит не его, Башира, а Хусея...»
Так шли они, думая каждый о своем, когда из-за угла на них налетел вдребезги пьяный Шамиль. Размахивая руками и не замечая никого вокруг, он изрыгал громкие проклятья:
— Дайте мне ее сюда, эту девку. Я ей косы повыдергаю и брошу под ноги...
Ребята сразу поняли, что речь идет о Ларисе. Башир рванулся было к хулигану, но Асхат удержал.
А Шамиль уже стучит в освещенные окна женского общежития, продолжая ругаться на чем свет стоит.
— Ты что здесь забыл? — еле сдерживая себя, спрашивает у него подбежавший Асхат.
— А тебе что здесь надо?
Однако, увидев подоспевшего Башира, Шамиль счел на благо повернуть вспять и, бормоча себе под нос какие-то несвязные слова, пошел прочь.
— Ну, этот уже никогда не станет человеком, — говорит Асхат, глядя ему вслед.
— Да, — откликается Башир, — а Ахман, по-моему, стал выправляться, после того как его разлучили с Шамилем. Правда? Ты заметил, как он здорово сегодня работал?
— Да, я тоже обратил на это внимание.
Наконец, Башир с Асхатом добрались до общежития. Простившись друг с другом, разошлись по своим комнатам. Асхат, переодевшись в сухое, сразу завалился в постель и скоро уже спал сном праведника, а Башир еще долго ворочался на своей койке, беспокойно перемалывая в мозгу тяжелые, неотвязные мысли. Что ж, как у нас говорят, у девушки может быть тысяча женихов, но замуж она выходит лишь за одного из них. Он, Башир, и виду не подавал, что она ему мила. По доброй воле выбрала она Хусея. Красивая она, умная и умеет вести себя. Ее все любят и уважают... Этот болван Шамиль, конечно, не в счет. Надо будет поутру, когда он проспится, приструнить его как следует, чтоб и думать забыл о Ларисе... А сколько есть на свете легкомысленных женщин, не уважающих ни себя, ни других! Зачем далеко ходить — дружок его, Саша, женился на одной такой вдовушке. Ну и вдовушка! Чем только она понравилась тихому, скромному парню? Видно, такие женщины умеют нравиться, умеют заставить полюбить себя... До сих пор не может Башир забыть первого посещения молодоженов. Как она тогда на него уставилась, своими круглыми навыкате глазами. И сразу же начала с ним заигрывать. А вино пила наравне с мужчинами... Изменяет, должно быть, Сашке. Когда ни придешь к ним — ее дома нет. Тьфу! Срам вспомнить...
Нет, Лариса не такая... Рядом с этой вдовушкой она как безвинная овечка. Грешно даже сравнивать их... Ах, Лариса, Лариса...
Заснул Башир лишь на рассвете.
Вот и закончен весенний сев в районе. Осталось засеять последние участки кукурузы; идет посадка картофеля. И тут, как по заказу, пошли дожди. Люди довольны: весенний дождь — предвестник урожая, его встречают, как самый радостный праздник.
Азамат по пути с терского участка, под аулом Арабан, попал под живительный ливень. Истомленный жарой и духотой, он с радостью подставляет голову под прохладные струи. Промок насквозь, но как хорошо дышится — и на душе легко. В приподнятом настроении он зашел в райком партии, где на втором этаже носом к носу столкнулся с Батыром Османовичем.
— С приездом, Азамат! — приветствует он старика.
— Спасибо. Слушай, ты, я вижу, куда-то сильно торопишься?
— Да, прости, и, если у тебя нет ко мне спешного дела, я действительно потороплюсь, меня ждут.
— Спешного у меня к тебе ничего нет. Ехал снизу — дай, думаю, зайду, навещу старого друга.
— Ты, я вижу, здорово промок. Что, внизу тоже дождь?
— Нет, до Арабана дождя не было, но теперь, может, он уже дошел и туда.
— Мы ему крепко наказывали, чтоб дошел, — шутит Батыр Османович, — ты домой?
