Анатолий Емельянов - Разлив Цивиля
Секретарь райкома отходит от окна и взад-вперед вышагивает по толстому ковру. Ковер глушит шаги, они совсем неслышны и не нарушают вечерней тишины кабинета. И обстановка кабинета — и эти столы буквой «Т», один его, секретаря, другой для заседаний, и тумбочка в уголке для телефонов, книжный шкаф у одной стены и сейф у другой — все это тоже привычно для глаза и не отвлекает от мыслей.
День нынче выдался какой-то бестолковый: суеты много, а дела мало. С самого утра было совещание директоров промышленных предприятий и секретарей парторганизаций по делам шефства над колхозами. Совещание нужное, слов нет, но зря он, наверное, назначил его на утро. Пока шло совещание, в приемной набралось много народу. Хоть день сегодня и не приемный, но уж если пришли — не выгонишь, пришлось принимать. Из-за этого и на обед ушел позже на добрых два часа. В колхозы так выбраться и не удалось.
По улице, разбрызгивая грязь, проехал хлебовоз. Должно быть, торопится в магазин, пока не закрыли. Хлебовоз только недавно получили, в городе он пока еще единственный, но и ему рад не нарадуется Василий Иванович. До этого хлеб развозили по магазинам на лошадях, не успевали, и накапливались большие очереди.
Еще какое-то время мысли Василия Ивановича текут вразброс, о том, о сем, по постепенно, постепенно начинают сходиться к одному — к тому, что вот уже педелю, если не две, тревожит его, и с каждым днем тревога эта усиливается. С каждым новым днем все яснее и яснее становится для Василия Ивановича, что взятые обязательства район провалит, что обязательства эти просто-напросто невыполнимы.
Ах, какого же он свалял дурака, не устояв тогда, в декабре прошлого года, нажиму начальства! Начальство заварило кашу, а расхлебывать-то теперь приходится ему. Ну и то сказать: задним-то умом все крепки. Тогда казалось все не таким уж и невыполнимым…
В декабре приехали в район заведующий отделом обкома с заместителем министра сельского хозяйства. Замминистра был для Василия Ивановича человеком новым, что же до обкомовского завотдела, то с ним, хоть и не часто, по сталкиваться приходилось. Знавал его Василий Иванович как человека энергичного, волевого, напористого. Может быть, даже слишком напористого: если уж он брался проводить какую-то линию, то спорить с ним было очень трудно.
Энергично взялся за дело заведующий отделом и на этот раз. Для начала они вместе с замминистра пришили секретарю райкома «отсталые настроения», а затем заявили, что район, по их мнению, может за год вдвое увеличить производство мяса. Нет, они не просто напирали на Василия Ивановича; они ссылались при этом на пример соседней области. В той области сумели мобилизовать все имеющиеся резервы и за один год увеличить производство мяса в три раза! Ну, а уж если такое возможно в масштабе целой области, для района два плана и подавно — дело вполне реальное. И резервы для этого у района налицо: сейчас свиньи сдаются в среднем по семьдесят килограммов — надо довести этот сдаточный вес до ста, и уже вот они, полтора плана. Сейчас некоторые колхозники оставляют телят на племя, а некоторые забивают — не разрешать этого, покупать тех телят колхозам и откармливать.
Василий Иванович говорил на это: не хватает кормов, не хватает дворов для скота. Откуда быть кормам, когда зерновых на круг получено районом по восемь центнеров, из которых два сданы государству, два оставлены на семена, два выданы на трудодни — сколько же остается на корм скоту?! Во-первых, отвечали приехавшие, вы плохо используете лесные пастбища. Во-вторых, прибедняетесь: у вас заготовлено столько кукурузного силоса, что может позавидовать любой район. Ну, и в-третьих, если вы выступите инициатором нового почина, если вы зададите тон всем другим районам и колхозам республики, поможем вам комбикормами.
Руководящие товарищи выехали в колхозы, подняли, как они потом сами говорили, массы, подняли на новое дело Трофима Матвеевича Прыгунова, его соседа, еще кое-кого из председателей. В заключение было созвано собрание партийного актива района, на котором были приняты повышенные обязательства и обращение ко всем колхозам республики. Так здешний район сделали запевалой нового почина.
Уезжая, заведующий отделом обкома ободряюще похлопал Василия Ивановича по плечу:
— Вот и разлился народный энтузиазм, как вешний Цивиль. Начали с Цивиля, а разольем и Волгу.
Замминистра сдержал свое слово: вскоре району выделили тысячу тонн комбикорма. Это была большая поддержка, такого количества кормов район не получал, наверное, и за целых пять лет. И итоги первого квартала были обнадеживающими: молока и мяса колхозы сдали в полтора раза больше прошлогоднего. И чтобы сохранить эти темпы, Василий Иванович не жалел ни сил, ни времени. Дневал и ночевал на фермах, не уезжая до тех пор, пока в одном месте не налаживалось запаривание соломы, в другом — дрожжевание концентратов. Работал без выходных, спал по шесть-семь часов. Словом, работал на износ, не замечая — некогда было замечать! — что прибавляется седина, появляются мешки под глазами и сердце нет-нет да и напомнит о себе.
Но, как говорится в народе, не в меру нагруженный воз редко доходит до места полным. В апреле начали падать надои молока. Кончается, а кое у кого уже давно и кончился силос, нет сена, и о какой продуктивности можно говорить, если главным кормом для скота становится солома?! Падают, падают удои, и никакими лозунгами, никакими громкими словами их уже не удержать. Нужны корма. Но где их взять?..
Василии Иванович остановился около сейфа. Рядом с ним, осеняя его, стояло переходящее Знамя обкома и Совета Министров республики, которое присудили району за успехи в животноводстве по итогам первого квартала. Знамя это напомнило ему один горький нынешний разговор.
Вручавший Знамя представитель обкома больше всего хвалил район за то, что он заготовил много — больше всех в республике! — кукурузного силоса. Шутка сказать: по тридцать тонн на каждую корову!.. Но где он, этот силос, почему так рано кончился? Сразу же после обеда Василий Иванович позвонил в сельхозинспекцию. Ни начальника, ни главного агронома на месте не оказалось: первый — Василий Иванович знал это, да просто запамятовал — еще не вернулся из отпуска, второй уехал в один из дальних колхозов. В райком явился молодой, недавно окончивший институт агроном. Кроме того, что его зовут Мироном, Василий Иванович о нем пока еще ничего толком не знал. Что ж, заодно представилась возможность поближе познакомиться с молодым специалистом.
— Что-то я запамятовал, сколько мы получили в прошлом году кукурузы с гектара в среднем по району? — таким вопросом начал он разговор с агрономом.
— Шестьсот центнеров с лишочком, третье место по республике, — отчеканил агроном. — Ну и соответственно месту различные награды. Мне лично дали очень хорошую двустволку…
— Я сейчас не о наградах, — перебил приятные воспоминания молодого специалиста Василий Иванович. — Вы мне лучше скажите, как определялась урожайность?
— Очень просто: с квадратного метра. Конечно, выбиралось на поле не худшее место. Срезали кукурузу под самый корень и — на весы. Вот и вся процедура. Дальше остается только помножить на количество квадратных метров в гектаре.
— А как определяли силосную массу?
— От той зеленой массы, которую взвешивали, вычитали десять процентов.
— Десять процентов?! Но ведь силоса от зеленой массы остается только половина!
— Да, так, — невозмутимо согласился агроном. — Но если ты патриот своего района — надо ли убавлять? Получится мало — чего хорошего, ругать будут, а за высокие показатели только похвалят да прославят. А кому хочется слышать о себе плохое? Кукуруза теперь проходит красной строкой, ей особое внимание, за нее наш начальник стоит горой. За нее его мотоциклом с люлькой премировали.
— И председатели колхозов подписывали ваши сводки?
— Почему же не подпишут? — все так же невозмутимо продолжал агроном, и эта невозмутимость парня вызывала у Василия Ивановича глухое раздражение, будто в ней и было все дело. — Кто откажется от золотых часов или от радиоприемника? У кого урожаи оказались повыше, получили приемники первого класса…
Все стало ясно. Неясным оставалось разве лишь одно: то ли этот сидящий перед ним и открывающий ему глаза молодой специалист — честный человек, то ли он «открывает» ему глаза с целью показать свою честность и одновременно утопить своего начальника, с тем чтобы со временем самому сесть на его место?
И, кажется, впервые за все время, как он работает в этом районе, Василий Иванович не сдержался и крикнул на агронома:
— Да как вы смели обманывать? Где, где насчитанный вами на бумаге силос? Или теперь коров теми бумагами кормить?
Он увидел, как побледнел агроном, как на его круглом лице еще отчетливее проступили бесчисленные, почти слившиеся друг с другом веснушки. Агроном сидел сгорбившись и наклонив голову, словно бы готовый принять удар.
