Николай Погодин - Собрание сочинений в четырех томах. Том 4.
Она летит на кухню и зажигает газ, ставит кофейник. «Ростик, Ростик», — твердит она про себя. Вы только подумайте! Не сказать ей, Ирочке, что он решил на ней жениться! Она летит обратно в свою комнату, расчесывает волосы. «Ростик, Ростик, мог же ты сказать мне первой…» Присев на кровать, она минуту остается неподвижной. Конечно, это и есть культура — ей, Ирочке, сказать обо всем последней. Культурный человек должен иметь выдержку. Она летит в другую комнату, распахивает дверцы буфета, не понимает, что ей нужно. «Ростик, Ростик, значит, ты уже рассказал обо всем своей устрашающе умной матери…» Как далеко зашло! Елена Васильевна уже говорила обо всем с Ниной Петровной. Ирочка летит в ванну, открывает все краны, но вылетает оттуда, хватает телефонную трубку. Она хочет позвонить ему, но ей страшно. Не надо, еще очень рано.
На кухне бурлит кофейник, из него бежит черная вода и смешивается с огнем. Ирочка смеется. Сожгу дом! Никакой чужой, холодный, враждебный ветер не может сейчас заронить сомнение в ее счастливую душу!
А тут еще раздается телефонный звонок. Ростик говорит своим обычным тягуче–ласковым тоном, который так нравится Ирочке.
— Скучаю, думаю о вас, хочу вас видеть. Что же вы, Иринушка, молчите?
Ирочка боится открыть рот. Ей кажется, что если она заговорит, то сразу же признается ему в любви.
— Иринушка, вы слушаете?
— Слушаю. Еще бы!..
— Я хочу многое сказать вам.
— Вот оно! Длинное полотенце сползает с плеча и падает на пол. Но Ирочка не позволяет себе пошевелиться.
— Слышите, Иринушка?
— Конечно, слышу.
— Мама тоже хочет многое сказать вам.
Как это трогательно! Большой, самоуверенный, выполняющий ответственные поручения Ростик обожает свою маму. Ирочка тоже обожала бы свою маму…
— Но не сегодня, — продолжает Ростик. — Я очень хочу вас видеть, очень многое хочу вам сказать, но сегодня масса дел. До самой поздней ночи.
Ирочке и в голову не приходит, что ему можно не поверить. Если бы Ростик признался, что собирается встретиться со Стеллой Зубаревой и рассказать ей обо всем, Ирочка нашла бы, что он поступает, как порядочный человек. Правда, Ростик не намерен ссориться со Стеллой Зубаревой. Зачем? Но если она станет попрекать его, может быть, и придется поссориться.
— Видите ли, Иринушка, — мягко говорит Ростик, — до знакомства с вами у меня могли быть увлечения. Могли? Как вы считаете?
— Могли, могли… — Она радуется, так как у нее ведь до знакомства с Ростиком тоже было увлечение.
— Пора их прекратить.
Ростик воодушевляется. Его слова о том, что отношения между людьми должны быть ясными и честными до конца, пронизывают Ирочку теплом и покоем. Да, отношения между людьми должны быть именно таковы. У Ростика и у нее одни и те же мысли, одни и те же правила.
Закончив излияния о честности и ясности, которые несколько взволновали его самого, Ростик неожиданно спросил:
— Завтра мы у вашей старой подруги?
Она совсем забыла, что Светлана пригласила их прийти в субботу. Слова Ростика прозвучали для нее неожиданно. Еще неожиданнее было то, что Ростик назвал Светлану ее старой подругой. Откуда он это узнал? Ему об этом никто не говорил. Скорее всего сам догадался.
— Вы забыли? — спросил он.
— Да.
— Так как же?
— А вам очень хочется? — как–то против своей воли спросила Ирочка.
— Не знаю. Мне абсолютно безразлично. Но мы дали слово.
Ирочке не хотелось идти к Дуське. Она снова почувствовала в ней злого гения своей школьной поры.
— Раз дали слово, конечно, пойдем, — нерешительно сказала Ирочка.
— Не пойдем, а поедем. Где она живет?
— Там же.
— Что это значит?
— Там же, откуда мы переехали.
Ирочка назвала тот старый московский район, где раньше жила.
— Понятно, — сказал Ростик.
Раздался резкий щелчок, их прервали. Ирочка медленно подняла полотенце. Что случилось? Летать ей больше не хотелось. Телефон зазвонил. Она встрепенулась. Сейчас Ростик скажет, что их прервали. И, может быть, повторит свои восхитительные слова о том, что ему хочется многое сказать ей.
— Слушаю, — с замиранием сердца сказала Ирочка.
— Здорόво, Ирка! Узнаешь?
— Это Дуська, то бишь Светлана. Вот уж совпадение!
— Это я. Привет!
— Привет.
— Почему кислая?
— Нисколько.
— Будто не слышу! Вы придете?
— Кто это мы?
— Здравствуйте! Ты и твой поклонник.
— Приедем.
— Не догадалась. У такого должна быть собственная машина. Благословляю. Растешь в моих глазах, старушечка!
— Что ты празднуешь?
У Светланы вырвалось что–то похожее на кашель. Или Ирочке это только показалось…
— Как это праздную?
— Может быть, какая–нибудь дата? День рождения?
— Никакой даты. Просто субботний вечер. В квартире почти никого нет. Можете захватить с собой бутылочку шампанского. Даже две, я не обижусь. Обнимаю. Жду. Не позднее восьми.
Ирочка положила трубку, немного постояла у телефона, но ничего не дождалась. Ей вдруг стало очень грустно. До завтрашнего вечера оставалась бездна времени. Куда потратить это время? Еще вчера, еще сегодня утром у Ирочки было множество самых разных интересов. А сейчас вдруг стало как–то пусто.
Почему?
Но все–таки надо было что–то делать. Не сидеть же весь день над пустой чашкой кофе! А что делать?
Мысль, которую Ирочка не раз прогоняла, снова пришла ей в голову, и на этот раз прогнать ее было уже нельзя. Да, Ирочка должна встретиться и поговорить с Володькой. Отношения между людьми должны быть ясными и честными до конца.
Глава двадцать пятая
Случай на крыше
Дуська, то бишь Светлана Чашкина, решила разыскать Володьку и пригласить его в гости. Ранним утром она отправилась на Арбат, с Арбата поехала в Замоскворечье, нашла бригаду и упросила ребят спустить Володьку со стены. Зачем она все это делала? Она и сама толком не знала. Ей так захотелось. Это было, по ее мнению, оригинально и смешно.
Володька увидел перед собой девицу, о существовании которой давно позабыл.
— Желтая! Откуда?
— Негры здороваются.
— Что ты говоришь! Давай поцелуемся.
— Это не обязательно. В гости хочу тебя пригласить.
— Меня? Смеешься! Я даже забыл, как тебя зовут.
— Ничего, вспомнишь.
— Занятная ты девка! Когда прийти?
— Сегодня. Вечерком.
— Вдвоем посидим или в компании? — подмигнул Володька.
— Будет еще Ирочка со своим поклонником, — спокойно ответила Дуська.
— С кем, говоришь? — испуганно спросил Володька.
— С поклонником. Приедут на своем «Москвиче». А ты будешь моим поклонником. Договорились!
Володьке хотелось крикнуть ей: «Волк будет твоим поклонником!» — но он справился с собой и ничем не выдал своего отчаяния. Он окаменел. Горе его поразило.
Дуська вручила Володьке записку с адресом и мгновенно исчезла, словно ее ветром сдуло. Володька остался с запиской в руках. Марьина роща… После восьми вечера… Первым его движением было разорвать эту проклятую бумажку. Но не хватило мужества. Одолела слабость. Володька уже заранее упивался мыслью о том, как он их поймает, как он им отомстит.
Дуська указала время — после восьми. Как долго ждать! С тягостной болью в сердце Володька влез в свои доспехи. Надо было работать до трех без перерыва. Так полагается в субботу. До восьми бесконечно далеко. Только бы сдержаться, не выпить! А хочется выпить, так и тянет. Теперь он понимает, какая это все ложь — Ирочка, ее проповеди, вообще все. Теперь он будет жить, как жил всегда, без этих — как их? — без претензий. Какого черта в самом деле! Для Ирочки он Володька, пескоструйщик, сама серость. А для других людей он Владимир Левадов, мастер высшего разряда, специалист своего дела… Пусть бы Ирочка послушала, как говорили с ним вчера в партийном комитете! Там говорили, что он спас Кормилицына; а как бы он мог его спасти, если бы у него не было авторитета в бригаде, если бы каждый рабочий не уважал мастера Левадова, не считался с каждым его словом? После того как Дему удалось поставить на свое место, Володька замышлял новый порядок в бригаде, хотел избавить государство от лишних трат, собирался поговорить с Иваном Егоровичем, который ведь помнит Ленина, лично слышал его, рукоплескал ему… Теперь Володьке ничего не надо! Ирочка по ночам ездит на «Москвиче» со своим поклонником. Ради этого она бросила работу, бросила его, Володьку, именно в то время, когда он поверил в нее, в ее ум, в ее чистоту.
При этой мысли Володька чуть не выронил из рук свой воздушный бур. Сопло в эту секунду несколько раз чихнуло и затихло. Аппарат внизу остановился, шланг остался без воздуха. Не узнав, что случилось, Володька крикнул, чтобы его подняли до отказа и с необыкновенной ловкостью выбрался по тросам на крышу. Здесь был простор. Над головой сияло огромное небо, в лицо дул сухой, как в степи, ветер.
