Владимир Садовский - Алмазная грань
Вечером в поселке было много пьяных, но и пьяные обходили стороной избу Волковых. К ним никто не заглядывал даже в загульный веселый вечер.
Глава вторая
Еще до смерти отца Георгий Алексеевич подумывал сменить вывеску над воротами завода, но заняться этим все не находилось времени.
Наконец дошла очередь и до вывески. Большую решетчатую вывеску с потемневшими буквами и медалями спустили на веревках вниз. С вывески очистили ржавчину, сменили железные листы, на которых снова должны были засверкать медали; художники взялись за дело.
Младший брат в это время гостил у тестя в Петербурге. Возвращаясь через неделю в Знаменское, Василий Алексеевич удивился, заметив в вечерних сумерках невдалеке золотое пятно.
— Что это? — подумал вслух Василий Алексеевич.
— Новую вывеску повесили, — послышался с козел веселый голос кучера. — Завод теперь называется «Еливос».
— Ты пьян, Еремей?
— Что вы, барин! — обиженно отозвался кучер. — Шестой год в рот не беру хмельного!
— Что же ты чепуху несешь? Еливоса какого-то выдумал.
Но кучер оказался прав. Проезжая мимо ворот, освещенных шипящими калильными фонарями, Василий Алексеевич увидел на вывеске огромные золоченые буквы: «Хрустальный завод «Гелиос».
Корнилов наклонился к жене и негромко сказал, не скрывая раздражения:
— Жорж, кажется, сошел с ума. Что за нелепая выдумка?
Из-за вывески у братьев возник скандал.
— Мне кажется, тебе не следовало волноваться, — назидательным тоном говорил Георгий, — многие фирмы имеют теперь название: возьми «Русский дизель», «Проводник», «Кавказ и Меркурий». Я считаю, что такая мелочь, как название фирмы, не повод для серьезных разногласий.
— Напрасно так думаешь, братец! — запальчиво перебил Василий. — Тебе известно, что значит реноме? Доброе имя — это капитал. Солидный капитал. И у нас и за границей я знаю немало торговых домов и промышленных компаний, которые платили деньги только за то, что им предоставлено право носить имя известной, уважаемой фирмы. В России все слышали о Знаменском хрустальном заводе. Многие знают также, что владельцы завода Корниловы — поставщики двора его величества. А скажите мне, что такое «Еливос», как говорит наш Еремей?..
— Гелиос — солнце по-гречески...
— Не поражайте меня вашим классическим образованием, — раздраженно остановил Василий. — «Гелиос» — это не только никому не известное, но и настораживающее. Вроде лодзинских объявлений в «Ниве»: «Сто предметов за два рубля»... К черту! Никаких «Гелиосов» я не признаю! А в дальнейшем попрошу тебя ставить меня в известность о всех предполагаемых переменах в делах, которые ты привык осуществлять единолично.
— Ты мне не доверяешь, Базиль? — высокомерно спросил Георгий.
— Пока доверяю, — сухо ответил Василий. — Но ты не лучшим образом ведешь наше родовое дело.
— Тебе не нравится, как я распоряжаюсь?
— Если хочешь знать правду — не нравится. Я не согласен с тобой во многом. Ты разрушаешь мир между предпринимателем и рабочим.
— Я считал тебя умнее, а ты, оказывается, веришь в иллюзии.
— Полагаешь, что я так глуп?
Георгий с удивлением посмотрел на брата. Казалось, какой-то неизвестный человек говорил таким уверенным тоном. Но никого другого в комнате не было. В глубоком кресле сидел Базиль в полосатых брюках и черной визитке. Все тот же старинный перстень на указательном пальце, все те же нафабренные усы и холеную русую бородку видел сейчас Георгий Алексеевич. Он, в глубине души считавший брата пустым фатом и болтуном, теперь понял свою ошибку. Василий с нескрываемой насмешкой наблюдал за ним прищуренными карими глазами.
— Иллюзиями я не живу, — заметил Василий, — но обострять до крайности наши взаимоотношения с рабочими считаю ошибкой... Железный кулак — вещь сильная. Только нет нужды показывать его открытым. Я предпочитаю кулак в бархатной перчатке. Я — за иллюзии, за возвышающий нас обман. В интересах дела мне надо убедить рабочего в том, что я его друг. А в тебе, Жорж, абсолютно нет гибкости.
— Отсутствие гибкости, однако, не мешает получению дохода, — с иронией заметил Георгий Алексеевич.
— К сожалению, доходы сокращаются, — в тон ему сказал брат. — Мы никак не можем построить третью гуту.
— Если бы ты захотел, то давно бы построили.
Василий, не дав закончить, резко оборвал:
— На это не рассчитывай!
— Мне непонятно твое упрямство, — пожав плечами, огорченно сказал Георгий.
— Не упрямство, а благоразумие, — отпарировал Василий. — Я, конечно, могу распорядиться приданым жены, но тесть не советует продавать ценных бумаг, тем более теперь, когда их курс повышается.
— Значит, мне заботы, а тебе дивиденды? Извините, дорогой братец, я потребую от вас... — возмущенно сказал Георгий.
— Прежде чем ты чего-то потребуешь от меня, я потребую отчета...
— В чем?
— В векселях на триста тысяч рублей. Кому они выданы? Как думаешь их погашать? Я не намерен своей долей доходов расплачиваться за ваши сумасбродства и за ваших любовниц, Георгий Алексеевич,
Старший брат побледнел.
— Хорошо иметь тестя банкира, — злобно сказал он. — У него все сведения получишь. Не беспокойся, тебя платить не заставлю... Вывеску «Гелиос» я сниму.
2Ванюшка Волков восхищался Костровым и завидовал ему.
— Счастливый ты, дядя Василий, — говорил паренек. — В одно время мы в ученье поступали, а ты вон как обогнал: на дело поставлен, жалованье получаешь.
— Мое счастье на мосту с чашкой рядом с нищим сидит, — усмехаясь, отвечал Костров. — Нашел чему завидовать. Не спеши в петлю. Ты за отцовской спиной пока еще живешь.
Иван, нахмурясь, слушал Василия.
— Лучше бы не было этой спины. Из-за нее и мне доли нет.
— Эка, парень! — удивлялся Костров. — Да нешто можно так про родного отца?..
— Ты, дядя Василий, не знаешь, что ли? Никто ведь не любит тятьку. И поделом: жаден больно да еще шпиён. И у меня иного имени нет, кроме как «рваный гаденыш». А за что терплю, скажи? Поскорее бы определиться к делу — ушел бы от тятьки. Тебе вот повезло — через год мастером сделали, а я никак не дождусь.
— Дождешься, парень, — хлопая Ванюшку по плечу, утешал Костров. — Ковшик говорил, скоро на самостоятельную работу тебя переведут. Трудненько, Иван, тогда тебе придется. Я здоровый мужик, и то сдавать начинаю. Вертишь день-деньской проклятую халяву — руки отваливаются. Сруб поставить и то, кажись, легче.
Ванюшка оглядывал коренастую фигуру Кострова, тугие узлы мышц, обтянутые узкими рукавами ситцевой рубахи, и недоверчиво качал головой. «Неужто такой сдать может?» — мелькала мысль.
— Здоровый ты, дядя Василий, — с завистью говорил подросток. — Такого никакая работа не согнет.
— Эх, милой, как еще согнет. Погляди-ка вон на Ковшика, нашего учителя. Крепок, наверное, парень был, а теперь старик хилой. На десять годов помоложе меня, а кто этому поверит?..
— Эй, баре! Что вперевалочку по-гусиному тянетесь? — окликнул легкий на помине Ковшов, нагоняя Ванюшку и Василия около заводских ворот. —Поторапливайтесь, други! Скоро второй уже загудит.
Все трое прибавили шагу и только успели дойти до гуты — басовито запел второй гудок. В цех они вбежали бегом, торопливо надели деревянные колодки-сандалии, бросились к своим помостам, но не успели. Конторщик заметил опоздавших и крикнул вслед:
— Халявщики Ковшов и Костров штрафуются по полтине. С подручного Волкова — четвертак штрафу,
— Благословил называется, — сказал, побледнев от злости, Ковшов.
— Сказал бы словечко, да волк недалечко, — покосившись в сторону конторщика, промолвил Костров.
— Нечего говорить-то, сдерут как с миленьких, и все, — яростно буркнул Ковшов.
Василий внимательно оглядел возбужденного халявщика, у которого от гнева тряслась жиденькая бородка, и равнодушным тоном подтвердил:
— Ясное дело, сдерут.
— Тебе-то что, ты один, а у меня пятеро, один другого меньше! — распаляясь еще больше, крикнул Ковшов.
— Криком делу не поможешь, — остановил его Василий. — Говоришь, у тебя пятеро, а хозяевам-то что? Плати без разговора. И будем платить! До той самой поры, пока не станем умнее.
— Ты это про что?
— Про то самое, о чем давно бы надо думать, — ответил Костров. — Вырос ты, Ковшик, с коломенскую версту, мастером раньше нас стал, а вот умом-то прямо-таки дите малое.
— Ну, поучи, поучи! У тебя ума палата. Поди-ка, не оскудеешь, коли поделишься разумом с малым дитем, — темнея от гнева, бормотал Ковшов.
