Константин Волков - С тобой моя тревога
— Может, зарисовочку? — предложил Кудреватый.
— Посмотрите сами… Но чтобы материал обязательно попал в газету. Попросите Зайцева подписать заметку.
Нина положила перед директором отпечатанный текст приказа.
Зазвонил телефон. Дорофеев снял трубку.
Глава четырнадцатая
СОМНЕНИЯ
Металл плавился, стекая в прорезь. Вспыхивали брошенные на пол спички и окурки сигарет, плавился песок. Дым тонкой струйкой вился из прорези. От дыма пахло то табаком, то смолой, то керосином или мазутом. Одинцов внимательно наблюдал сквозь зеленые стекла защитных очков за движением резака. Пламя гудело, и он не слышал, как открылась дверь. Кто-то положил ему руку на плечо. Иван убавил пламя, оглянулся. Сзади стоял дядя Яша и еще несколько человек.
— Чего, дядя Яша? — спросил Одинцов, не поднимаясь с маленькой табуретки.
— Поздравляю, Иван! Видел сегодняшнюю газету?..
— Нет, а что там?
Несколько рук протянулось к нему с листками многотиражной газеты.
— Читай! Магарыч с тебя!.. Сразу и в газету, и премию отхватил! — заговорили рабочие все враз.
Иван потушил резак, недоверчиво взял из чьих-то рук газету.
— Ладно разыгрывать-то!
Но по улыбающимся лицам парней, по тому, как дядя Яша отстранил далеко от глаз газету, понял, что это не розыгрыш. Но дядя Яша только пошевелил губами и сказал:
— Читай! На первой странице!
В помещении было сумеречно. Иван ушел с газетой к широкому окну, пробежал глазами столбцы. В правом углу его фамилия, Одинцова, набранная крупными буквами! «Трудовая победа Ивана Одинцова» — была озаглавлена статья. Буквы плясали перед глазами, то заволакивались туманом, то виделись совсем отчетливо. Сердце неуемно колотилось о ребра, в висках стучало.
Наконец он опустил газету. Белая стена напротив показалась Одинцову неимоверно черной. До рези в глазах.
— Это что же такое, а? Это что же получается?! — Он вновь приблизил газетный листок к глазам, перечитал приказ директора, заметку и подпись под ней:
«П. Зайцев. Слесарь».
Никогда еще о нем, Иване Одинцове, не было написано ничего лестного. Что можно поведать о карманнике, «щипаче», в протоколах приводов, в материалах следствия и приговорах?!
Наверное, писали о нем и в газетах. В «происшествиях». Что пойман на месте преступления рецидивист-карманник, недавно вернувшийся из тюрьмы и приговоренный к новому сроку.
Газет с этими информациями Одинцову уже не удавалось прочесть, потому что киосков «Союзпечати» там, где он оказывался, не полагалось…
— Премию отхватил, как за рационализацию! — произнес кто-то из ребят.
— Не скажи! Как пожарник работал! В огне по макушку! Не каждый выдержит, — отозвался другой.
— Топай в кассу, получай премию! — предложил дядя Яша.
— По такому поводу не грех и выпить… По сотне граммов на душу!
— Я — мигом! — воскликнул живо Одинцов. Ему надо было что-то делать, как-то побороть смущение. — Я сей секунд!
— Подожди, Иван. Не гомонись! — остановил его бригадир. — У нас так не положено.
Дядя Яша снял с головы паренька, стоявшего к нему ближе других, кепчонку и, положил на подоконник, на свежую газету. Он первый вынул рублевку и бросил ее в кепку.
— В перерыв смотайся в поселок.
Все, кто был в помещении, положили по рублю. Иван щедро бросил в кепку пятерку. Но бригадир отсчитал ему четыре рубля сдачи.
— Ты, Иван, наших обычаев не ломай… В гости домой позовешь — угощай, а здесь полная обезличка. Все хозяева. — Дядя Яша собрал деньги и отдал вместе с кепкой хозяину. — Колбасы там, сырку плавленого прихвати… Поздравим Одинцова после гудка…
Иван аккуратно сложил газету, ту, что держал в руках, и сунул в карман пиджака. Взял и ту, что осталась лежать на подоконнике, бережно сдул с нее пыль и тоже спрятал в кармам.
— Еще надо? — улыбаясь, спросил кто-то из ребят и протянул пахнущий керосином газетный листок. — Бери на память!..
— А не знаете, где сейчас Зайцев может быть? — поинтересовался Иван.
— Ко дню Конституции Дворец готовят. Наверное, там.
— Дядя Яша! К телефону! — позвали бригадира. А через пару минут тот же звонкий голос прокричал: — Одинцов! К директору!
— Иди, Одинцов! Вернешься — расскажешь…
Иван впервые за многие годы шел по вызову к начальству без смущения и боязни…
— Звал? — улыбнулся Одинцов Ниночке.
— Звал… Сейчас доложу. — Она приоткрыла дверь кабинета директора. — Одинцов пришел, — доложила секретарь приемной.
— Пусть зайдет, — услышал Иван.
Ниночка распахнула перед Одинцовым дверь пошире.
Дорофеев был не один. Одинцов остановился у двери.
— Проходите, Одинцов! Садитесь, — пригласил директор.
Иван сел…
Директорский гость, скуластый, смуглый, не встав из кресла, приветливо кивнул. На коленях у него лежал чертеж. Он сосредоточенно рассматривал его. Не отрывая глаз от чертежа, взял пиалу со стола, отпил глоток и, не глядя, на ощупь, поставил ее на место. Лишь раз он внимательно, с интересом посмотрел на Одинцова.
— Познакомьтесь, Мурад Гулямович! Это наш Одинцов… А это товарищ Гулямов. Секретарь горкома партии.
— Ну, здравствуйте, Одинцов! — Гулямов встал, протянул руку. Одинцов тоже поднялся, осторожно пожал ее. — Слыхал, что сам Денисов похвалил вашу работу! И в газете вас отметили. Поздравляю, читал… Газету видели?
— Ребята показывали.
— Может, справку теперь и не нужно, а? Пошлите газету. Вот возьмите! — Дорофеев порылся в пачке газет на маленьком столике, вынул многотиражку.
— Есть у меня… А справку все-таки надо бы мне. Для верности…
— О чем разговор? — поинтересовался Гулямов.
— Одно дело нам с Одинцовым провернуть надо. Наш секрет, Мурад Гулямович…
— Ну, если от горкома партии секрет!.. — рассмеялся Гулямов. — Ладно, без меня досекретничаете… Скажите, товарищ Одинцов, ваше мнение. Посмотрите на чертеж. Видите вот эту опору? Она из тавровых балок и уголкового железа. Как по-вашему, что надежнее — сваривать эту конструкцию или закрепить на болтах?
Одинцов склонился к чертежу:
— А что это будет?..
— Печь кипящего слоя… В ней серную кислоту будут выпаривать… Так какое ваше мнение?
Сам секретарь горкома партии советовался с Одинцовым!
— Сварка жесткость придает. Если жесткость нужна, то лучше варить.
— Жесткость придает, говорите?
— Да, все нанесли на чертеж в Виннице, а вот показать, как крепили, не догадались, — заметил Дорофеев.
— Где будете ставить печь-то? — обратился секретарь горкома к Дорофееву.
— Справа от старых… Там, где огарок сваливали. Горы его скопилось. Другого места нет. Попрошу комсомольцев взять шефство над «кипящим слоем». Спасибо, Одинцов, за консультацию.
— Можно идти?
— После обеда приходите к камере. Поглядим, как ваша венцовая себя поведет.
— Приду. Да вы не сомневайтесь, выдержит шестерня.
Одинцов вышел.
— Ну, как вам Одинцов? — В голосе директора завода секретарь горкома уловил нотки гордости и улыбнулся. — Чему улыбаетесь, Мурад-ака?
— Вспомнил, как вы не хотели их брать, с парткомом думали советоваться.
— Не с парткомом, а с рабочими я все же посоветовался, — признался Дорофеев. — Собирать партком времени не было.
— Ну и что рабочие?
— Что они… Они правильно поняли задачу. «Доверять и проверять будем», — сказал Петр Зайцев. Он у нас недавно секретарем комитета комсомола избран. Для коллектива или для кого-то из молодых рабочих эти трое опасности не представляли, это я понимаю. Поговорка о том, что одна паршивая овца все стадо заразить может, к данному случаю не подходит. Не тот народ на заводе. Они к нам, как в среду кипящего слоя, попали, Мурад Гулямович! Все мерзкое, плохое из них выпарится! Одинцову, знаете, какая справка потребовалась? — Дорофеев улыбнулся, выдвинул ящик стола, вынул листок плотной бумаги и протянул собеседнику: — Читайте!
Гулямов ознакомился со справкой.
— Кому послать думаете?
— Это Одинцов пошлет… своей матери. Не верит ему мать, что он честным трудом зарабатывает… Ну что, пойдем на территорию?
— Сейчас пойдем, — согласился Гулямов. — Но я хочу вот что вам сказать, Сергей Петрович… Это уже вас лично касается. — Он взял пиалу с остывшим чаем, но пить не стал, поставил обратно на стол. — Скоро вам предстоит покинуть нас, Сергей Петрович… Раньше, чем мы предполагали… Совсем скоро…
Дорофеев встал и, не в силах скрыть волнение, начал перебирать на столе бланки экспресс-анализов, счета и накладные.
— Как скоро? — тихо спросил он.
— Сколько времени нужно, чтобы построить печь кипящего слоя?
— Если очень быстро, то месяца два.
— Не успеете, Сергей Петрович. Ее будут достраивать без вас.
